Специалист по выживанию. Том II (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a"

В клане «Сталь» женщин и в самом деле хватает. Пусть не настолько, чтобы каждый добровольный раб мог обзавестись персональной женой, но вполне достаточно, чтобы у стального клана было будущее. Лет через двадцать-тридцать дисбаланс между мужчинами и женщинами выровняется. Несколько позже их будет даже больше.

Генерал Винс, глава стального клана, не дурак. Он прекрасно понимает, что без женщин, без детей, без воспроизводства, «Чёрная воля» обречена на вымирание. Лет через десять тому же Черепу будет за полтинник. Ещё через десять количество боеспособных в клане «Чёрная воля» резко сократится. А ещё через десять в Речном порту останется кучка безвредных стариков. Иначе говоря, одним конкурентом меньше.

Если же Кхира и Тулана останутся в «Чёрной воле», то у клана появится шанс обрести будущее. Пусть от интенсивного использования и родов женщины вряд ли смогут дожить до пятидесяти, но зато они успеют главное – произвести на свет с десяток, а то и два десятка, девочек. А там, лет через тридцать, глядишь, «Чёрная воля» начнёт набирать силу.

Дело в принципе. Конечно, конкретно ради Кхиры и Туланы «Сталь» на рожон не полезет. Генерала Винса вполне устроит вариант, если Череп вернёт не самих женщин, а их головы на блюдечке с голубой каёмочкой. Лишь бы только лишить «Чёрную волю» будущего.

С каждым месяцем, буквально с каждым днём, шансы крутых мужиков найти, украсть, купить женщин падают катастрофически. Война закончилась больше шести месяцев назад. Ситуация худо-бедно устаканилась. Время бродячих выживальщиков прошло. Кто сумели пережить ядерный армагеддон, сбились в кланы и осели на относительно чистых от радиации территориях. В некотором роде на Ксинэе вновь воцарился каменный век с его огромными пустыми пространствами и редким населением. В том же Гаочане, в некогда крупнейшем мегаполисе планеты с двенадцатью миллионами жителей, осталось от силы четыре сотни человек.

Но, проклятье, Череп отлично понимает и другое: если дело дойдёт до войны, то «Сталь» раскатает «Чёрную волю» в лепёшку. В большую кровавую лепёшку с начинкой из пуль и осколков снарядов. Вояки пока не трогают «Чёрную волю» исключительно ради экономии дефицитных боеприпасов. Да никто в здравом уме и твёрдой памяти не будет добивать больного пса. Зачем? Сам сдохнет.

Ладно, это всё лирика. Верблюд с кряхтением подняла на ноги. Усталость, вселенская усталость, давит на плечи. Или это так потяжелел рюкзак? Удалось ли ему столкнуть лбами два клана или нет – это скоро выяснится. А сейчас нужно элементарно подкрепиться и отоспаться. Верблюд расфокусировал взгляд и развернул внутренний интерфейс игры. Во! Как раз недалеко от Туанарской набережной, у него заложена вспомогательная база. Было бы здорово вернуться в родной Зинганан, но он далеко. Ещё нужно будет аккуратно закатать надувную лодку и перепрятать её в более верное место. Благо Верблюд заранее присмотрел несколько относительно надёжных тайников недалеко от речного берега.

Вот что значит не поставить хотя бы пару охранных датчиков. Верблюд осторожно выбрался на Туанарскую набережную. Пусть солдаты стального клана уплыли восвояси, но боевики «Чёрной воли» могут запросто ошиваться поблизости. Если Череп не дурак, а считать его дураком нет оснований, то он непременно послал братков прочесать Туанарскую набережную как минимум. Или не послал?

У гранитного парапета Верблюд стянул с глаз очки ночного зрения. Мир тут же стал тёмным и потерял чёткие очертания. Зато на другой стороне реки, несколько ниже по течению, засиял электрическими огнями Речной порт. Нет, прочёсывания Туанарской набережной не будет. И дело не в том, что Череп дурак. Его власть над кланом покоится на авторитете, на уважении, а не на беспрекословном подчинении, армии отлично вооружённых аристократов и раздутом бюрократическом аппарате.

Сейчас во всей «Чёрной воле» не найдётся ни одного боевика, который согласился бы прочесать Туанарскую набережную в столь поздний час ночи. Верблюд тихо рассмеялся. Голову на отсечение, сейчас весь клан со спущенными штанами выстроился в две очереди к Тулане и Кхире. Ну а пидоры получили нежданный выходной. Единственное, что может сделать Череп, так это самым первым воспользоваться одной из женщин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Череп, Череп… Ненавистное имя забренчало в голове словно заезженная пластинка. Если Забой просто трус и шакал, который умудряется оказываться в самое ненужное время в самом ненужном месте, то Череп враг гораздо более серьёзный. Хотя…

В голове долгожданным рассветом взошло озарение. Ну конечно же! Череп – вот ключ к решению проблемы. Если глава клана получит пулю в лоб, то в недрах «Чёрной воли» развернётся кровавая междоусобица. Каких-либо традиций передачи «трона» в клане просто нет. Бандиты в массе своей живут одним днём. Что с них взять? Любой, у кого объём бицепса превышает объём головного мозга, будет претендовать на власть. Как минимум переговоры одиннадцатого апреля будут сорваны. А там, глядишь, генерал Винс, глава «Стали», потеряет терпение и прикажет «нафаршировать «Чёрную волю» свинцом».

Верблюд натянул на глаза очки ночного зрения. Противоположный берег Нинхаи тут же пропал из вида. Зато поблизости из темноты вынырнул тот самый небольшой грузовой автомобиль типа земной «Газели», где припрятана надувная лодка. Однако проблема – как добраться до Черепа?

Как? Да очень просто, Верблюд остановился перед распахнутыми дверцами кузова грузового автомобиля. Южный мост – великолепное место для снайперской засады. Один точный выстрел, и проблема будет решена.

Глава 16. Никого, опять никого

Утро. Прекрасное раннее утро, когда Таяна только-только поднялась над горизонтом. Тёплые лучи местной звезды разогнали тревожную и опасную темноту над жилыми кварталами южной оконечности Гаочана. Хотя, Верблюд криво улыбнулся, ему лично темнота нравится гораздо больше. Но для того, что сегодня он собирается провернуть, нужен яркий день.

«Астана», снайперская винтовка, пока сдвинута в сторону. Через оптический бинокль Верблюд принялся внимательно, метр за метром, осматривать окрестности. Впрочем, вид с крыши вставшей навеки фуры и так более чем знаком.

За Южным мостом, ниже по течению Нинхаи, начинаются жилые кварталы Гаочана. На окраине оказались наиболее современные здания. Никаких тёмно-красных двадцатиэтажек, а вполне приличные пяти-четырёх этажные домики с просторными квартирами и широкими балконами, зелёными дворами и детскими площадками.

Перед Южным мостом, выше по течению Нинхаи, Гаочан официально закончился. Но то официально. Фактически он разросся дальше на юг и юго-запад. Вместо уютных пятиэтажек по обоим берегам потянулись ещё более уютные посёлки с коттеджами на одну семью. У каждого домика в обязательном порядке гараж и зелёная лужайка. Лишь на центральных площадях подобных посёлков можно найти более широкие и высокие универсальные магазины.

Такая несколько странная планировка объясняется просто – на Ксинэе процесс дезурбанизации зашёл гораздо дальше, чем на Земле. Гаочан, в некотором смысле, расползся по пригородам. Зачем жить в тесном центре, если добраться до работы в том же центре можно на личном авто? Зачем вообще каждый день толкаться по пробкам на городских улицах, если можно работать у себя дома? Развитие транспорта и линий связи сделали крупные города пережитком старины. Лишь исторические центры типа Гаочана сумели сохранить свои размеры. Но, опять же, до войны властям города приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы районы с наиболее плотной застройкой не превратились в криминальные трущобы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но это всё в прошлом. Верблюд развернулся на месте. А в настоящем мир скатился в новый каменный век. Следы трагедии видны буквально повсюду. Что в городской черте Гаочана, что за его пределами, в домах и домиках практически не осталось целых окон. Что не сумел выбить двойной ядерный взрыв, то добили мародёры, они же вандалы. На дорогах застыли брошенные машины. Верблюд, конечно, слышал по радио о пробках. Но реальность переплюнула все представления. Дороги не просто заставлены машинами, а забиты под завязку едва ли не в два слоя от обочины до обочины. Самая большая пробка замерла на Южном мосту.