Порок - Илья Райх

Все оживились, представители органов сидели с перекошенными лицами, а несколько офицеров встали и порывались подойти к правозащитнику, чтобы выяснить с ним отношения в личном порядке. Тот, предвидя неблагоприятную для себя ситуацию, поспешно завершил доклад. Чтобы всех успокоить, пришлось объявить перерыв.

В холле Евгений случайно встретил возмутителя спокойствия Мурзина, который только что завершил давать комментарии журналистам, он внезапно остановил Евгения и вежливо спросил его:

– А это не вы, случайно, разоблачили серийного маньяка?

Евгений не ожидал столь прямого вопроса, осведомленность правозащитника, если не поразила, то вызвала неподдельное удивление. Евгений замешкался, вдобавок Мурзин представился и протянул руку. Евгений попятился – чего-чего, а пожимать руку правозащитнику сомнительной репутации перед взорами коллег из других ведомств ему предусмотрительно не хотелось.

– Нет, это не я! – отрезал Евгений и, заприметив в двух шагах Житомирского, кинулся к нему.

Александр Федорович без раскачки с ходу взгрел Евгения за то, что подчиненный «любезничал» с Мурзиным.

– Он сам ко мне подошел! – отбивался Евгений.

– Ну и что! Сейчас все будут думать, что Следственный комитет сливает ему информацию, – сердился Житомирский.

Зато после этой взбучки Евгений узнал от шефа, что у того была последняя информация о Воинове. Врачи в конце прошлой недели единогласным решением вынесли Воинову оправдательный вердикт: признали серийного убийцу невменяемым. Правда, это решение еще нужно было закрепить в суде, хотя все понимали, что суд с вероятностью девяносто процентов узаконит вердикт врачей. Для кого-то решение врачей стало полной неожиданностью, – к примеру, для того же Александра Федоровича, который не удержался от нецензурной брани в адрес людей в белых халатах, в том числе и своего старого знакомого – Станиславского. Но Евгений предчувствовал, что Воинов вместо скамьи подсудимых окажется на койке в палате. После изучения дела и бесед со Станиславским Евгений уже тогда мысленно предположил, что преступник, возможно, избежит наказания и вместо тюрьмы отправится на принудительное лечение.

– Ну ладно, черт с ним, просить прокурора обжаловать решение мы не будем, ведь точно проиграем. Да и Радислав Генрович ради нашей прихоти не пойдет в суд. Так что дело для нас закончилось.

Как только Житомирский произнес имя прокурора, тот нарисовался перед ними в пяти шагах. На первой части слушаний прокурор отсутствовал. Главы двух ведомств обменялись приветливыми кивками, но Александру Федоровичу этого оказалось мало, и он, быстро попрощавшись с Евгением, ринулся за коллегой.

– Александр Федорович! – остановил его Евгений.

– Что еще? – недовольно отреагировал шеф.

– Ладно, потом, не к спеху, – поспешил успокоить шефа Евгений. Он хотел рассказать об исповеди Шульги насчет генерала Степанова и выразить сомнение, что в деле Воинова не все так просто, как кажется на первый взгляд.

Евгений еще какое-то время наблюдал за взаимной притворной радостью встречи товарищей по службе. Оба обнялись, улыбались друг другу. В этот момент Евгений почувствовал облегчение, что не успел рассказать о встрече с больным рецидивистом, ведь тогда, возможно, подставил бы Вовчика. Он все выложит патрону тогда, когда в деле появятся новые серьезные зацепки насчет сообщника или сообщников Воинова, а кто ими окажется – Баумистров или кто-то другой – неважно. Главное – дойти до истины. И как итог – посадит на скамью подсудимых Воинова, которого многие считают душевнобольным. Но только не он. Евгений поймал себя на мысли, что в уголовном деле у него появился скрытый личный мотив.

После слушаний Евгений направился в психлечебницу. Он не дождался утреннего звонка от Гузель Фаритовны. Для встречи с ней он использовал формальный повод – для начала он заглянул в кабинет главврача. Но Станиславский отсутствовал, зато там неожиданно оказалась цель его визита – Гузель Фаритовна, сидевшая за столом главного врача и перебиравшая бумаги. На лице Евгения расплылась улыбка.

Они вышли в приемную комнату, она присела на тряпичное кресло у стены, он на стул перед столом, на законное место секретаря, которого он ни разу не видел. Евгений вытянул шею, тихо и интимно выговорил:

– Вы как всегда на высоте.

– Спасибо. Как прошли выходные? – подправляя волосы, нежно ответила она.

– Нормально, без вас было очень скучно, – Евгений не скупился на комплименты, но он не лукавил.

– Тогда звоните к концу недели, возможно, мне удастся скрасить ваше одиночество.

– Кто-то должен уехать? – спросил Евгений.

Но она не ответила, а лишь улыбнулась. Евгений не стал дальше развивать эту тему. Ввиду удачного отсутствия Станиславского, Евгений не мог не поинтересоваться у Гузель Фаритовны насчет персоны Воинова. Он спросил, каков характер отношений между Станиславским и Воиновым?

Лицо ее поменялось, не сказать, что оно стало суровым, но Евгений четко ощутил быструю метаморфозу, как и при первой встрече, когда он поинтересовался судьбой ее покойного коллеги Савельева. Было видно, что вопрос о персоне Станиславского или Воинова ей крайне неприятен. Но отступать некуда, работа есть работа, иногда приходится сглаживать неприятные рабочие моменты за счет личных взаимоотношений. И такой момент назрел.

Она встала, медленно подошла к столу и, проведя пальцем по голове Евгения, шепотом произнесла:

– Ты интересуешься Станиславским, почему он играет роль адвоката Воинова? Хорошо, я отвечу на твой вопрос.

Она продолжала водить пальцем по голове и говорить шепотом. Со стороны она походила на ведьму, обольщающую свою будущую жертву.

– Воинов – сын Станиславского.

Евгений аж подскочил.

– Что? – рот его перекосился от удивления.

Гузель Фаритовна засмеялась, шутка ей и впрямь удалась.

– Ну как? Скажи, что ты уже поверил!

– Да! Гузель Фаритовна, с юмором у вас все в порядке, – официальным тоном произнес Евгений и плюхнулся обратно на стул.

Пока Евгений приходил в себя от шутки, Гузель Фаритовна поцеловала его в лоб и пошла к выходу. На выходе из приемной повернулась, послала ему в знак прощания воздушный поцелуй и уже более уверенным шагом удалилась. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом длинного коридора административного корпуса больницы.

– Вот бестия! – выкрикнул он сам себе. – Как ловко она ушла от ответа! – в его голосе ноток восхищения было больше, нежели досады.

Но бежать вслед не имело смысла, чтобы не испортить изящную картину утреннего свидания. Он еще раз убедился, насколько она талантлива. И опять в его и так загруженную голову хлынула зависть, что не он – первостепенный обладатель этой интересной во всех смыслах женщины. И измена или измены Гузель Фаритовны по отношению к мужу показались ему с точки зрения морали ничтожным явлением. Что для мужчины означает одно – он влюбился.

Глава четырнадцатая

Следующим пунктом назначения стала камера-палата Воинова. Воинов лежал на койке, но, когда к нему вошел Евгений, он встал и учтиво предложил сесть на свое место. Следователь отказался и предпочел, как и в прошлый раз, железный стул с деревянным покрытием, прикованный к полу.

Не сказать, что Воинов удивился приходу Евгения, но обмолвился, что не ожидал, что так скоро увидит следователя.

– Вижу, надзиратели к тебе благосклонны… с чего это вдруг?

– Это же не классическая зона, где жесткий режим, где только «Лицом к стене!» и слышишь.

– Возможно, но все же к другим обитателям отделения судебной экспертизы надзиратели менее терпеливы. Может, Марк Ефимович подсобил?

– Марк Ефимович? Да, он влиятельное лицо даже здесь, где лечат таких, как я.

– Даже удивительно, что насильника и убийцу окружают очень влиятельные люди, не правда ли?

– Это ваши сомнения, догадки, измышления, которые вы и вам подобные называют оперативной информацией.

– За тебя, помимо главного врача, хлопочет предприниматель Баумистров и генерал Степанов.

– Вы все ищете. Но готов огорчить вас, я с ними не знаком.

– Другого ответа я не ожидал.

Затем допрос, как обычно, плавно перешел на свободные рассуждения. Тон в таких случаях задавал Воинов.

– Как дела на личном фронте?

– Нормально, – сухо отреагировал Евгений.

Весь разговор Воинов степенно расхаживал по палате, а Евгений, опершись руками на спинку стула, слушал и отвечал. Они поменялись ролями.

– У меня есть к вам предложение, – сказал Воинов и, остановившись, взглянул на Евгения. Блеск его глаз предвещал многое.

– Какое?

– Довольно интересное, оно может вас заинтересовать.

– Внимательно слушаю, – с безразличным напускным видом отреагировал Евгений.

– Я предлагаю сделку! – громко произнес Воинов.

В ответ страж закона взглянул на Воинова, тот стоял спиной, и что-то пытался уловить через зарешеченное окно. Образовалась пауза.