Ада Даллас - Верт Уильямс

– Да, "большая посылка" наконец-то разыскала меня. Ужасно, конечно, но все шло как по расписанию, все шло своим чередом.

Я знал, что рано или поздно это произойдет. Чувствовал себя муравьем, на которого неотвратимо надвигается паровой каток. И мне предстояло бороться с этим чувством, забыть, что оно предопределено судьбой.

Я читал, страх постепенно сменялся во мне бешеной злобой. Боже, да это же не так! Катку вовсе не суждено проехать по мне. С каким наслаждением я придушил бы того, кто подписал документ, окажись он здесь! Документ был фальшивкой.

"Нижеподписавшийся" утверждал, что видел, как я задушил Бланш Джеймисон в ее автомобиле, в гараже мотеля к югу от Батон-Ружа.

– Это ложь! – вскипел я. – Мерзавец лжет!

– Замолчите! – крикнула Ада; она, видимо, боялась, как бы я не проговорился, что я не задушил Джеймисон, а убил ударом ножа, и не в машине, не в гараже мотеля, а в лесу, за рекой.

Я бы и в самом деле мог проговориться, если бы Ада не остановила меня.

– Подпись мне знакома, – угрожающе произнесла Ада.

– Луис Лемор? Да, тот самый Лемор, от которого в свое время я отвел обвинение в убийстве. После этого он очень старался и уже оказал мне кое-какие важные услуги.

– Например, подписал вот эту ложь? – осведомилась Ада.

Сильвестр улыбнулся.

– Ложь? "А что есть истина?" – вопрошал Пилат. Кстати, он так и не дождался ответа. Однако я не намерен обсуждать с вами этот философский вопрос. Замечу лишь, что в конце концов каждая истина соткана из лжи. Подлинность документа не вызывает у меня ни малейших сомнений. Думаю, не вызовет она сомнений и у суда, тем более что на месте убийства мистер Лемор нашел браслет с инициалами "А. Д." и медную форменную пуговицу с гербом штата Луизиана.

Тогда на мне не было формы.

– И снова ложь! – заявила Ада. – Я вообще не ношу браслетов. – Она не повышала голоса и даже улыбалась, словно слова Марина совсем ее не задевали. – Неужели вы думаете, что утверждениям бывшего сводника кто-то поверит больше, чем губернатору и начальнику полиции?

– Конечно, нет. Однако и губернатору, и начальнику полиции придется подвергнуться проверке на детекторе лжи. Как ваш юрисконсульт и юрисконсульт администрации штата, я первым внесу такое предложение. Проверка немедленно положит конец дикому обвинению, да? Она поможет вам избежать крупной неприятности, да? – Сильвестр снова засмеялся. – Ложь лопнет как мыльный пузырь, да? – Его смех стал едва слышен. – Придется всего лишь согласиться на проверку.

Внутри у меня все застыло. Он знал! Как и откуда – я сказать не мог, но он знал! Доказательства были сфабрикованы, но от этого правда не переставала быть правдой.

– И тем не менее, – продолжал Марин, – меня не прельщает мысль увидеть вас обоих на электрическом стуле. Вы же понимаете: подобное преступление карается смертной казнью. Такая перспектива, чего доброго, вгонит вас в истерику, и вы наболтаете такого, о чем лучше помалкивать. – Он сделал два шага к открытому окну и опять повернулся к нам. – Вот что я сделаю. В банке в Мехико я открою счет на имя Ады и внесу на него десять тысяч долларов. Насколько мне известно, полковник, вы не теряли времени даром и уже успели сколотить солидный капитал, который можете перевести в тот же банк. Я передам имеющиеся у меня материалы в соответствующие органы не раньше чем через неделю. За это время вы вполне успеете перебраться в Мексику или в любую другую страну Латинской Америки. Вас оттуда не вышлют. Тем самым... – Марин помолчал, потом медленно, отчетливо выговаривая каждое слово, закончил: – Тем самым вы избавите себя от сомнительного удовольствия оказаться на электрическом стуле. По-моему, я проявляю редчайшую доброту и снисходительность, а?

Мы молчали.

Марин улыбнулся самой дружеской улыбкой.

– Вы понимаете, я никогда не рискую. Рискуют только болваны, только они верят в везение. Умные люди все подготавливают и рассчитывают заранее. Вот потому-то я никогда не делаю ошибок.

– Напыщенный вы осел, – спокойно отозвалась Ада.

– И кто знает, – перестал улыбаться Марин, – вместе с полковником в качестве своего... гм... сообщника вы, возможно, сумеете в Мексике заняться своим прежним доходным ремеслом. Вы...

Сильвестр не успел договорить – Ада подскочила к нему и с силой ударила по лицу. Несколько мгновений они стояли рядом, готовые убить друг друга. На побелевшей щеке Марина проступили красные пятна. Ада напоминала обезумевшее от ярости животное, пальцы ее стали похожи на когти. Я подбежал к ней и схватил за руки.

– Спокойно, спокойно, – повторял я. Снова я стал посторонним, наблюдавшим за происходящим со стороны. Я держал ее и успокаивал, а сам вспоминал, что всего лишь минуту назад она сама успокаивала меня. Марин назвал Аду убийцей, и она лишь рассмеялась ему в лицо, но стоило ему назвать ее проституткой, и она бросилась на него, готовая задушить.

Марин потер покрасневшую щеку и тихонько рассмеялся.

– Разумеется, вы можете доказать свою невиновность, – заговорил он и угрожающе усмехнулся. – Но лишь с помощью детектора лжи. Согласитесь подвергнуться допросу на детекторе лжи. Опровергните все обвинения с помощью детектора лжи. – Теперь он смеялся во всю глотку. – Детектор лжи, только и всего!

– Пошли! – кивнула мне Ада.

Даже в соседней комнате, через закрытую дверь, мы слышали смех Сильвестра.

Ноябрьский день стоял пасмурный и ветреный; похоже, что собирался дождь; шелестел кустарник, зеленела лужайка.

Направляясь к машине, мы прошли мимо статуи Хьюи Лонга.

– Что будем делать? – спросил я у Ады.

– Я убью его, – ответила она, даже не взглянув на меня.

СТИВ ДЖЕКСОН

Я спал. И мне снилось, что по Третьей улице идут, направляясь к Капитолию, танки. Идут и уходят куда-то в белый туман. А я лежу у них на пути и стараюсь уползти, но не могу сдвинуться с места. И вот я уже не я, а кто-то другой, я пытаюсь вытянуть его из-под танков и вижу, что это Ада. Я не в силах сдвинуть ее с места, а под черным шлемом водителя мне видится лицо полковника Роберта Янси, которое, приближаясь, становится лицом Ады. Тогда я смотрю на лицо человека, которого не могу сдвинуть с места, и опять вижу, что это Ада.

Потом туман протыкает нечто похожее на кинжал, раз, другой, и я соображаю, что кто-то звонит и что нужно встать. Медленно приходя в себя, словно всплывая из глубины моря на поверхность, я поднялся, прошел, спотыкаясь, через комнату и нажал кнопку, которая открывает дверь внизу. По лестнице застучали каблуки, и я понял, кто это.

Я отворил дверь. Желтый свет хлынул у меня из-за спины и осветил лестницу. Долгие месяцы я ждал этого момента. Ждал, что он настанет.

– Заходи, Ада.

Капли дождя блестели у нее на волосах; вода струйками стекала с плаща. Она тщательно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, чуть раскинув руки.

– Стив, у меня неприятности, – спокойно сообщила она, и это ее спокойствие особенно меня напугало.

– Что случилось? Сними плащ и сядь.

Я взял плащ, повесил его на спинку стула, чтобы он просох, и налил ей виски.

Ада села, отхлебнула несколько глотков и, улыбаясь всем своим мертвенно-спокойным лицом, повторила:

– Да, у меня очень крупные неприятности.

Мне пришло в голову, не беременна ли она. Наверное, она уловила мой взгляд, потому что рассмеялась.

– Нет, отнюдь не так просто. Нечто гораздо серьезнее.

– Рассказывай.

– Затем и пришла. – Она была смертельно спокойна. – Расскажу все, хотя о главном ты, наверное, и сам уже догадался.

Прошло полчаса, прежде чем она закончила.

– И что же ты намерена делать? – спросил я. – Бежать или... – Я замолчал.

– Или остаться здесь и угодить на электрический стул? – подхватила она и безмятежно улыбнулась. – Ни то ни другое... Во всяком случае, я сделаю то, чего Сильвестр никак не ожидает.

– Что же?

– Я убью его, – улыбнулась она ледяной улыбкой, и ее слова упали, как камни в воду.

Я ничего не ответил. Я не знал, что отвечать. В комнате слышались только пронзительное тиканье часов и громкий стук моего сердца.

– Ну, а потом? – наконец спросил я.

– А потом что будет, то будет, – почти весело ответила Ада.

Я мучительно искал правильный выход, прекрасно понимая, что его не существует.

– Воспользуйся предложением Сильвестра. Беги. Все, что угодно. Только не электрический стул.

– Нет! Я думаю иначе. Говорят, стул этот весьма комфортабелен, – с наигранной бодростью заявила она.

Разговаривать с Адой сегодня было бесполезно.

– Пожалуйста, оставайся у меня. Поговорим завтра. Возможно, завтра все будет выглядеть иначе.

– Остаться-то я останусь. Только и завтра это не будет выглядеть иначе. Ни в коем случае.

Я дал Аде пижаму, застелил свободную кровать в спальне. Принес снотворное, а когда она уже легла, налил ей горячего пунша.

Ада взглянула на меня и слегка улыбнулась.