Ада Даллас - Верт Уильямс

– Ты же просишь меня оказать тебе кое-какую услугу, не так ли?

Все с той же кривой полуулыбкой Ада снова прочла бумагу, потом выхватила из подставки золотую ручку и с такой решимостью подписала приказ, что скрипнуло перо.

– Пожалуйста, – ничего не выражающим голосом проговорила она. – Теперь, кажется, все. Успех обеспечен?

– Можешь не сомневаться.

– Вот именно, – подтвердила она таким тоном, что я мог понимать ее слова как угодно.

С того мгновения, как Ада подписала документы, я стал самым сильным человеком во всей Луизиане. Теперь в моем подчинении была и национальная гвардия, и полиция штата. Со времен Гражданской войны такой властью не обладал у нас ни один генерал.

Подписав бумаги, Ада тут же о них забыла.

– А они по-прежнему упорствуют. – Ада кивнула на лежавшую на столе газету. – Сами не уйдут, пока кто-нибудь не выгонит.

Ада находилась в прекрасном настроении. Она уже испробовала прелесть большой власти и теперь предвкушала новые удовольствия. Ее нетерпение было так велико, что она не могла спокойно усидеть на месте и принялась быстрыми шагами прохаживаться вдоль стола.

– Придется, видимо, кому-то этим заняться, – заметил я, небрежно опускаясь в кресло.

Ада взглянула на меня с прежней гримасой, но ничего не сказала.

Без стука распахнулась дверь, мы оба повернулись: в кабинет вошел Сильвестр Марин, хотя предполагалось, что он все еще находится в бостонской больнице.

Коричневый полотняный костюм висел на нем, как на вешалке, – за время болезни он потерял, наверно, фунтов тридцать. На его похудевшем и теперь еще более бледном и морщинистом лице резко выделялись глубоко запавшие черные глаза. Они занимали все лицо.

– Доброе утро, – сказал он.

Растерянность Ады как рукой сняло. С возгласом "Сильвестр!", улыбаясь, словно никого в жизни не была так рада видеть, она бросилась к нему и обняла. Марин даже не пошевелился. И Ада невольно отодвинулась.

– Какими судьбами? Как я рада видеть вас! Ну и сюрприз!

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Марин.

– Почему вы не в больнице? Вам уже разрешили ходить?

Марин взглянул на Аду, чуть помедлил – гримаса исказила его лицо – и ответил:

– Как видите. – Он посмотрел на меня черным-пречерным взглядом, потом снова на Аду и продолжал: – А вы, оказывается, развили бурную деятельность, а? Стряпаете законопроекты. Предъявляете ультиматумы. Готовите вторжение. – Он засмеялся коротким сухим смешком, будто кашлянул. – В Бостоне тоже есть газеты. И обслуживает их тоже Ассошиэйтед Пресс. – С этими словами Марин подошел к столу, увидел приказ, предписывавший мне немедленно приступить к действиям. Он прочитал его и, разорвав пополам, бросил в корзинку для бумаг.

– У нас тут многое изменилось, пока вы болели, – спокойно заметила Ада, стараясь сдержать себя. – Сейчас было бы опасно сидеть сложа руки.

– Она права, – подтвердил я. С момента появления Марина я чувствовал себя как мальчишка, которого застали в укромном месте с сигаретой во рту. Но мной уже овладевало бешенство. – Они отбились от рук. Их нужно хорошенько проучить.

Сильвестр опустился в кресло, поставил меж ног свою трость, и на его худом злом лице проявилась усмешка.

– Правильно, – поддержала Ада. – Нужно от слов переходить к делу.

Марин продолжал саркастически смотреть на Аду.

– Мы возьмем их за горло. Мы приберем Новый Орлеан к рукам. – Вопреки своим усилиям сохранить самообладание, Ада повысила голос. Ей явно нравилось и думать и говорить об этом. – Да, да, возьмем за горло.

Сильвестр, неподвижно сидя в кресле, резко повернул к ней мертвенно-бледное лицо с запавшими глазами. Он посмотрел на нее, потом на меня, потом снова на нее.

– Никого и ничего вы не возьмете. – И зло усмехнулся.

– Вы не согласны, что иного выхода нет? В данной ситуации? – Она не сводила с него настороженного взгляда. Голос ее был ровным.

– Да, не согласен, – четко отпарировал он. – Я еще могу обратить ваши неблагоразумие и неосторожность себе на пользу. Я подожду решения верховного суда штата... – Тон его был резким, но голос – впервые по-старчески скрипучим. – А если он сочтет нужным передать дело дальше, я подожду определения верховного суда США. Таким образом, все формальности будут соблюдены, окончательное же решение, не сомневаюсь, будет таким, как нужно мне.

Ада отвернулась от Марина, а я украдкой наблюдал за ее лицом. Оно выражало глубокую сосредоточенность человека, принимающего важное решение и готового пойти ва-банк. Потом мне даже смешным это показалось. И вдруг – пока они, то есть мы, беседовали – словно бомба взорвалась. Собственно, этого уже давно следовало ждать.

Ада повернулась к Сильвестру. Ее белое гладкое лицо было лишено всякого выражения, а голос, когда она заговорила, стал ровным и твердым.

– Нет, ждать мы не намерены, – сказала она. – Я не потерплю ни малейшего пренебрежения законной исполнительной властью штата. Согласно конституции, командующим национальной гвардии являюсь я, и мне придется приказать ей вступить в Новый Орлеан. Национальная гвардия обеспечит передачу законным органам, учрежденным конгрессом штата, всех прерогатив, ныне узурпированных посторонними лицами.

Вот и все. Ада решительно рвала с Марином. Она поняла, что появилась возможность стать единоличным хозяином штата, и тотчас воспользовалась ею.

Однако ее ход сулил успех лишь при одном условии: если я встану на ее сторону и введу гвардейцев в Новый Орлеан. Она не раз использовала меня раньше. Может использовать и теперь, но, разумеется, за соответствующую мзду. Думаю, она заранее была согласна на такую сделку. Более того, хотела ее.

Сильвестр взглянул на Аду. Губы у него кривились, но он не улыбался. Лицо его не выражало удивления, оно вообще ничего не выражало.

– Да? – тихо спросил он. – Так, так, понимаю! Полковник, – обратился ко мне Марин, – возможно, вы поделитесь с нами своими соображениями?

– Я солдат, мое дело выполнять приказы... когда я получаю их в письменном виде. От губернатора штата.

Марин снова посмотрел сначала на Аду, потом на меня и зло рассмеялся.

– И вы смеете... – Глаза у него почти закрылись, он перестал улыбаться. – Вы, два негодяя, смеете... – Он поднялся, постукивая тростью по полу – так капает вода из крана, – подошел к окну, постоял и вернулся к нам. – Вы когда-нибудь слышали о Бланш Джеймисон? – спросил он и улыбнулся, а у меня что-то оборвалось внутри.

– Нет, это имя ничего мне не говорит, – отозвалась Ада.

Он опять перевел взгляд с нее на меня, улыбаясь, как сам дьявол.

– Так. А об убийстве Бланш Джеймисон вы тоже ничего не слышали?

– О чем вы говорите? – ледяным тоном осведомилась Ада.

– О Бланш Джеймисон, убитой вами и Янси, – небрежно ответил Марин.

– Сумасшедший!

– Нет, это вы идиотка. Неужели вы думаете, что я не разузнал о вас все, прежде чем взять к себе? Разве вам не приходило в голову, что я раздобыл некоторые сувениры на память о вашей ранней карьере? Вы не догадывались, что я знал о визитах, которые наносила вам Бланш Джеймисон, и что, когда обнаружили скелет, а потом машину, я провел свое расследование?

Марин явно наслаждался моментом. Его злость обрела спокойствие.

– Мне пришлось торопиться со сбором доказательств, зато удалось заполучить кое-что весьма ценное. – Он достал из кармана пиджака сложенный вдвое конверт и вынул из него несколько бумаг. – Вещественное доказательство "а": данные о движении средств на банковском счету миссис Даллас два года назад. Обратите внимание, с какой регулярностью на протяжении полугода в первые десять дней каждого месяца со счета снималось по десять тысяч долларов. Затем расходы вдруг прекращаются. – Марин извлек из конверта второй документ. – Вещественное доказательство "б", заверенные нотариусом показания помощника управляющего мотелем миссис Джеймисон, гласящие, что в те же самые месяцы того же самого полугодия она регулярно раз в месяц ездила в Луизиану...

Марин смаковал момент. Он был счастлив.

– Дурак. Выживший из ума старый дурак! – спокойно сказала Ада. – И вы всерьез думаете, что эти бумажонки имеют какое-то значение?

– А вот это, – невозмутимо продолжал Марин, переходя к третьему документу и поглядывая на него чуть ли не с нежностью. – Вот это я приберег на десерт.

Ада с презрительной усмешкой взяла протянутую ей бумагу, но, по мере того как она читала, усмешка сползала с ее губ, глаза расширялись, лицо принимало все более жесткое выражение. Дочитав документ, Ада молча передала его мне.

Едва пробежав глазами первую строчку, я почувствовал слабость в ногах, а к горлу подкатил комок.

В документе говорилось, что нижеподписавшийся был свидетелем того, как Роберт Янси, то есть я, убил Бланш Джеймисон.

– Да, "большая посылка" наконец-то разыскала меня. Ужасно, конечно, но все шло как по расписанию, все шло своим чередом.