Князья веры. Кн. 2. Держава в непогоду - Александр Ильич Антонов

События в эти дни накатывались волнами. На западном рубеже России случилось мощное вторжение поляков. В сопровождении многих польских вельмож и в самом деле двинулся к Москве новый самозванец. Он достиг северской крепости Стародуба и там заявил о себе как «царь Дмитрий, изгнанный из Москвы год назад». Лжедмитрию II была устроена пышная встреча эмиссаром «царевича Петра» и Ивана Болотникова, казачьим атаманом Иваном Заруцким, лихим и отважным красавцем.

Как только самозванец появился на главной площади Стародуба, Заруцкий при стечении всех горожан и на виду у своего войска подскакал к самозванцу и всенародно признал в нём царя Дмитрия и поклялся служить ему верой и правдой. И крест целовал.

В те же дни споро действовали царские войска. Они изгнали повстанцев из Коломны, Каширы, Алексина и Серпухова. Пришли в Москву добрые вести с Волги. Там Нижний Новгород освободился от осады. И Тула доживала последние дни в руках восставших.

До Северщины Паули и Сильвестр добрались без помех. Дороги в этот май были и многолюдны и опасны. Отряды повстанцев рыскали повсюду. Да всё больше в поисках харчей. Грабили всех беспощадно. И Паули с Сильвестром постигла такая же участь. Когда они приближались к Почепу, из придорожной купины налетела на них с гиком и свистом седмица Казаков, и через пять минут путники оказались на дороге без лошадей и возка, без денег и хлеба. Они посидели, погоревали да и отправились пешью в Почеп. И всё, как показали события, случилось с ними к лучшему.

Миновав неласковый городок, они решили достичь Стародуба. И через день-другой вошли в эту крепость, донельзя забитую пришлым людом со всей России и из других земель. Потолкавшись день по городу, они отметили одну особицу: были пришлые люди всё больше из средних слоёв населения — и, похоже, не спешили на поклон к самозванцу бояре, дворяне и другие вельможи, как было при первом самозванце в Путивле. Знали уже по России, кто таков новый Лжедмитрий.

— Сей Дмитрий нашенский, из Шклова, — рассказывал прихожанам священник в деревянной церквушке на окраине Стародуба. — Напервеж он у попа детей грамоте учил, а потом в Могилёв ушёл, нанялся к попу Терёшке, но, ревностью задетый, ушёл...

— Вот и гадай, кто есть сей Дмитрий, — сказал Паули, когда друзья покинули приходскую церквушку.

В Стародубе самозванец был окружён поляками, и первым вошёл к нему в доверие деловитый и властный хорунжий Будила. Он добыл самозванцу почти царскую одежду, окружил его вельможами разного ранга. Но через день-другой они убежали из «дворца» и не хотели больше появляться при «дворе» проныры из Шклова, потому как боялись московского подьячего Олешки Рукина, свирепого, с бычиной силой рынды. Всё это выведали Паули и Сильвестр и поняли, что в Стародубе им делать нечего, надо идти в Краков. Но как, если не было у них ни денег, ни бумаг, ни коня, ни хлеба. И тогда Паули рискнул найти стародубского церковного старосту, открылся ему, что он от Гермогена, рассказал о разбое и попросил помочь добраться до Кракова, к нунцию Рангони. И староста дал им денег, коня, повозку, и они выехали в сторону Польши.

Но в пяти верстах от Стародуба они встретили большой отряд поляков во главе с князем Романом Рожинским. Вельможный пан вёл за собой не только армию в четыре тысячи человек, но и сотни польских священнослужителей и миссионеров-иезуитов из Рима.

— Пусть накажет меня Господь, ежели я ошибаюсь. Среди этой оравы римлян мы найдём то, зачем идём по воле патриарха, — бодрым голосом заявил Паули. — Видишь, какие они бодрые, как твёрдо шагают.

Пропустив армию пришельцев, путники ещё какое-то время размышляли и были в нерешительности: возвращаться им в город или нет. Да победил здравый смысл: зачем бы иезуитам идти в Россию скопищем, ежели не было у них должной цели. А возвращаясь в Стародуб, Сильвестр и Паули попали под проливной дождь и вымокли до нитки. В городе они появились уже к вечеру. Поляки к этому времени захватили все дома, палаты, избы и вовсю хозяйничали. Сильвестр счёл, что им лучше вновь пойти к церковному старосте. Однако Паули возразил:

— Опасица в том есть, не поверит он нам, коль правду не скажем. Едем к тому батюшке, что про шкловского проныру рассказывал.

Был уже поздний вечер, когда они добрались к церквушке на северной стороне города и разыскали отца Алексия. Батюшка принял их приветливо, поставил лошадь в конюшню, задал ей овса, гостей пригласил на трапезу. А за столом выяснилось, что отец Алексий знал Гермогена, служил с ним в одни годы в Казани. Старец расспрашивал Сильвестра и Паули о Москве, о Иове и Гермогене, а когда узнал, что патриарх Иов тихо скончался в Старицах, куда вернулся, приняв покаяние от россиян, то прослезился и прочитал молитву. Потом все выпили за упокой души боголюбца.

— Печалуюсь, что в царство небесное не провожал первосвятителя, — сожалел отец Алексий.

Ночью Сильвестр поделился задумкой, как проникнуть в стан иезуитов. И ранним утром Паули и Сильвестр отправились искать трапезную, в которой бы скопом кормились пришельцы. Вначале они заглянули в стародубские питейные дома и постоялые дворы. Но там ничего похожего не нашли. Потом лазутчики стали обходить подворья именитых горожан. Но там всюду хозяйничали польские драбанты, гусары, уланы. И лишь за торговыми рядами, на подворье богатого купца, посланцы Гермогена нашли то, что искали. Увидели они, как на дворе под присмотром монахов-иезуитов мужики разделывали говяжью тушу, как четыре иезуита несли из погреба в корзинах мороженую рыбу. И Сильвестр сказал Паули:

— Здесь мы и поработаем во славу Господа Бога. Иди к дровоколам, носи от них дрова на кухню, а я в погребе побываю.

Сильвестр первым шагнул в распахнутые ворота. Решительно пошёл к погребу, ещё не ведая, что будет там делать. Но в холодном полумраке, при неярком свете плошки с жиром, увидел человека — купеческого ключника — подошёл к нему и властно спросил:

— Где вино? Да лепшее, како фряжская мальвазея!

— Что же они, окаянные, с утра и вино будут лакать?! — возмутился ключник.

— Посланники папы Римского с именем Бога пьют с утра и до вечера. Да святым и можно. Нунций Рангони позволяет. — Сильвестр рассчитал верно: Рангони знали на Северщине как в России московского патриарха Гермогена.

Ключник