Мои друзья - Борис Рябинин

Это было достижение, которым я мог по праву гордиться. Перед испытаниями (а их было несколько) пришлось повторить с «учеником» все пройденные с ним приемы, как и полагается делать накануне серьезного экзамена.

Особенно много хлопот доставила мне отработка последнего, и самого трудного, приема – отказа от корма.

Караульная собака не должна брать корм или лакомство из чужих рук. Не должна она подбирать и пищу, найденную на земле. Иначе ее можно легко отравить. Это качество служебной собаки достигается длительной дрессировкой.

Моему Джери эта наука далась не сразу. Его непомерный аппетит долго мешал ему примириться с тем, что не всякую пищу можно есть. Все же я добился желаемого, и вот каким путем.

Я спокойно иду, придерживая Джери рядом на поводке. Навстречу нам – помощник инструктора. Он ласково окликает Джери и показывает ему лакомство. Пес, облизнувшись и вильнув хвостом, потянулся к соблазнительно пахнущему куску и вдруг неожиданно получил резкий удар. В тот же момент я скомандовал: «Фасс!» Помощник побежал, а Джери, яростно рыча и лая, порывался броситься вслед обидчику.

После нескольких повторений (помощники каждый раз менялись) Джери уже отлично знал, как отвечать на приглашение незнакомых людей отведать чего-либо вкусненького, и переходил к нападению, не дожидаясь моей команды.

Несколько сложнее было отучить его от корма, найденного на земле. Здесь не было человека, и Джери недоумевал, почему он должен быть осторожен. Однако при первой же попытке схватить мясо, валявшееся на аллее парка, где происходила дрессировка, он испуганно отскочил в сторону. Затем, когда испуг прошел, он опять приблизился к куску, обнюхал его и схватил, но, жалобно взвизгнув, тут же выпустил из пасти.

Не удалась и третья попытка. То же самое повторилось и на другой день. И вообще с этого времени все съедобные находки, которые, как нарочно, теперь особенно часто попадались Джери на прогулках, оказывались при ближайшем знакомстве очень неприятными.

В чем тут дело, Джери, конечно, не мог знать. А между тем все обстояло очень просто. Джери не замечал, что к каждому куску, на который я умышленно наводил его, был протянут тонкий электрический провод. В кустах прятался Шестаков с индуктором. Едва пес дотрагивался до находки, Шестаков включал ток. Этого было вполне достаточно, чтобы раз и навсегда отбить желание воспользоваться найденной едой.

В конце концов Джери пришлось примириться с тем, что все его попытки бесполезны и, кроме неприятности, ничего не приносят. Так он на всю жизнь получил отвращение ко всякой пище, за исключением той, которую получал из рук хозяина. Джери стал первоклассным караульным псом. В сочетании с природной злобностью, силой и недоверчивостью это делало его ценной служебной собакой.

Не он один – все его сверстники-щенки, с которыми он когда-то обучался вместе на площадке, превратились в злобных, сильных, отработанных псов. Многие из них были сразу же поставлены на охрану различных объектов.

Убедившись на многочисленных примерах, что охрана с четвероногими сторожами дешева и надежна, а организация ее не представляет особых затруднений, все больше предприятий приносили в клуб заявки на караульных собак. Тогда-то клуб и обратился с призывом к своим активистам, чтобы те, у кого есть отработанные собаки, согласились дать своих питомцев во временное пользование, – разумеется, не безвозмездно.

Предложение Сергея Александровича пришлось мне по душе. Не потому, что я нуждался в Джеркином заработке, а просто было приятно, что мой дог может принести практическую пользу. Договорились: Джери будет караулить большой универмаг – Пассаж.

Нужно было познакомить Джери с другим догом, по кличке Джана, в паре с которым ему придется «работать».

Первая встреча состоялась на улице, близ Пассажа. Улица была выбрана не случайно. Во время прогулки собаки не так драчливы и враждебно настроены ко всему чужому, как дома, – дом они свято оберегают от любого вторжения.

Однако, даже несмотря на эти предосторожности, увидев большую незнакомую собаку, Джери принял воинственный вид. Если к дворняжкам и вообще маленьким собачонкам он был всегда настроен дружелюбно и никогда не позволял себе обидеть их, то в крупных собаках, вероятно, видел соперников и не упустил бы случая задать хорошую трепку, только бы ему это разрешили. Зарычав, он подскочил к Джане с очень недвусмысленным намерением вцепиться в нее. Хозяин Джаны, испугавшись его грозного вида, поспешно потянул собаку за поводок к себе. Я скомандовал: «Фу!»

Но внезапно поведение Джери резко изменилось.

Угрожающий вид сменился на самый дружественный. Дог обмяк, завилял хвостом и вообще старался всячески показать, что очень рад встрече.

В этом не было ничего неожиданного. Ведь Джана была самкой, а в собачьем мире – я надеюсь, читатель уже запомнил это – самец никогда не обижает самку и даже терпеливо сносит ее нападки, если, на беду, у нее окажется сварливый характер. Это обстоятельство входило в наши расчеты, и оно не обмануло нас.

Видя дружелюбие Джери, и Джана перестала сторониться его. Теперь можно было смело запирать их в универмаге, не опасаясь, что собаки перервут друг другу глотки.

Внутренняя охрана – особый вид караульной службы. Мы уже довольно подробно познакомились с обычной наружной охраной, когда привязанная собака всю ночь бегает по тросу вдоль охраняемого объекта. Появилась опасность – собака с лаем бросается на врага, насколько привязь позволяет ей сделать это; лай доносится до караульного помещения, и на помощь четвероногому сторожу приходят вооруженные люди.

Совсем другое дело – внутренняя охрана. Здесь собака на всю ночь предоставлена самой себе и должна рассчитывать только на свои силы.

Вечером, когда универмаг покидали покупатели и служащие и в огромном помещении не оставалось ни души, туда запускали догов, двери захлопывались за ними, и целую ночь они были одни. Две собаки, одна выше, сильнее, другая, несколько уступающая первой, но обе в достаточной степени громадные и свирепые на вид, до утра бродили по торговым залам, переходили с одного этажа на другой, вынюхивая и выслушивая, нет ли где чего-нибудь подозрительного, не забрался ли вор.

Ежедневно под вечер я отводил Джери на дежурство, а рано утром, до службы, заходил за ним, чтобы отвести домой. Каждый раз мы встречались там с Григорием Сергеевичем Шестаковым. Он был уполномоченным клуба и руководил охраной ряда объектов. Я сгорал от нетерпения, ожидая случая, который позволил бы моему Джери в полной мере проявить себя. Я и хотел этого случая и побаивался его.

Постепенно, однако, нетерпение стало проходить, ничего особо «страшного» и чрезвычайного не происходило, и я уже начал привыкать к тому новому, что вошло в жизнь Джери. Впрочем, без чрезвычайных происшествий все же не обошлось.