Тень Бешеного - Виктор Доценко

Широши поднял тяжелый взор от стола, и, глядя на собеседника, глухо проговорил:

— Если бы я знал точный ответ на твой вопрос, Кролик… Я не Бог, чтобы кого‑то судить или оправдывать. Но, как любой человек в свободной стране, я имею свое мнение и право его высказать.

Икс был приятно поражен тем, что Широши явно не намеревался продолжать полемику. Может, все‑таки получится наладить отношения? Такой человек, как Мудрец, пусть и не в активных союзниках, никогда не помешает.

И Икс сделал, по его мнению, беспроигрышный ход.

— Ты ведь прилетел в Москву не только ради встречи со мной. Я могу помочь тебе в любом деле, — без ложной скромности заявил Икс.

— Не сомневаюсь, — подчеркнуто уважительно сказал Широши, а про себя подумал: «Дело, видать, серьезное, если Кролик протягивает руку помощи».

А вслух продолжил:

— Я знаю, как много ты можешь, и чем конкретно поможешь мне. Но одну мою просьбу ты никогда не выполнишь…

— Какую? — удивленно поднял брови Икс.

— Перестань выдавливать из России Долоновича и других так называемых олигархов. Ведь дело «Югнефти» твои происки, мне ли не знать твой почерк — вовремя подкинул информацию, разгорелся скандал, а ты — в сторонке.

Такого оборота разговора Икс явно не ожидал.

— Конечно, спасибо за уважение, но ты явно пре–увеличиваешь мою скромную роль в современной российской политике…

— Ничуть, — резко перебил его Широши. — Кому как не тебе известны все нарушения законов в процессе приватизации. Покойный Глаголичев тоже слишком много знал… — Широши выжидательно замолк.

— Глаголичев не только слишком много знал, но и любил поговорить, — с презрением подвел Икс итог жизни своего бывшего верного соратника.

— Смешно представить себе, что людей типа Долоновича или ребят из «Югнефти» ждет аналогичный печальный конец, — охотно подхватил Широши. — Они тебе не по зубам, а тем более пока разумно помалкивают. А ты делаешь все, чтобы дискредитировать их в глазах общественного мнения.

Икс, насупившись, молчал.

Широши, как опытный актер старой школы, умело выдержал паузу, после чего мягким и вкрадчивым голосом спросил:

— В 2008 году ты хочешь стать Президентом России? Только не блефуй со мной, Кролик, я ведь знаю тебя, как облупленного.

— Хочу! И стану! — с откровенным вызовом ответил Икс.

— Сильно сомневаюсь, — покачал головой Широши. — Для простого народа одно твое имя, как красная тряпка для бешеного быка.

— Народом легко манипулируют даже на Западе, а тем более у нас, — с очевидной убежденностью проговорил Икс. — Народ — как легкомысленная девушка, у которой от ненависти до любви один шаг.

— Но на это потребуются деньги, много денег, — охотно включился в дискуссию Широши, — и откуда ты их возьмешь? Российские олигархи, скорее удавятся, нежели дадут на твою кампанию хоть ломаный грош.

— Деньги будут, уже есть люди, готовые их дать, уверенно заявил Икс и не без откровенной подначки добавил: — Мог бы и ты дать — не у всякого учителя ученик имеет реальный шанс стать Президентом.

— Я подумаю, — чуть усмехнулся Широши. — Но ты вряд ли понимаешь, какую опасную игру затеял, Кролик.

— Для кого — опасную? — нетерпеливо перебил Икс. — Для меня?

— И для тебя самого, а главное — для страны. Став Президентом на деньги людей, которые сейчас льстят тебе и подталкивают в Кремль, ты не станешь им равным, а окажешься их рабом. Советую крепко подумать над этим.

— Не пугай меня, Мудрец, — заносчиво ответил Икс. — Ты же знаешь, какой я бесстрашный…

— Именно потом и считаю своим долгом предупредить. В любом случае, желаю тебе ухватить за хвост птицу удачи.

— Спасибо, Мудрец, на добром слове. — Лицо Икса было непроницаемым.

На том они и расстались.

* * *

Буквально на следующее утро после тайной встречи Широши с Иксом Позину позвонил из Лондона Долонович и сообщил, что завтра прилетает в Москву на несколько дней и очень хочет повидать старого друга и подчиненного.

Точно в назначенный час Позин явился в представительство, где в уютном небольшом кабинете его уже ждал Долонович — как обычно небритый и небрежно одетый в какой‑то довольно затрапезного вида свитер и потертые брюки. Он быстрее большинства олигархов и вообще новых русских усвоил неписаное, но тем не менее почти нерушимое правило капиталистического Запада: только истинно богатый человек может себе позволить не обращать внимания на повседневную одежду.

Старые друзья тепло обнялись и уселись друг против друга.

Прихлебывая кофе, Долонович как бы между прочим сообщил:

— А футбольную команду я все‑таки купил.

— Зачем? — с искренним недоумением спросил Позин, до которого слухи об этом уже доходили.

— Ты верно забыл, что я просто люблю футбол, а у этой команды давняя и славная история, но в настоящий момент тяжелое финансовое положение. У меня же, кроме любви к футболу, есть еще и деньги, видишь, как все просто, — немного застенчиво объяснил ситуацию Долонович.

— А что, деньги некуда больше потратить? — подколол его Позин.

— Конечно, нашлось бы на что, — не остался в долгу Долонович. — К примеру, дал бы я их тебе, а ты бы просадил в казино.

При всей его коммерческой изворотливости и не–преодолимой склонности к деловым и финансовым операциям, находящимся на самой грани закона, а иногда и за его гранью, Долонович по жизни был строгий моралист: не одобрял внебрачных связей, пьянства, азартных игр и т. д.

Позину по старой с детства дружбе он все прощал, но справедливости ради заметим, что никогда не отказывал себе в удовольствии прочитать другу строгую нотацию.

Предвидя очередное нудное поучение, Александр поспешил перевести разговор на волновавшую его тему и спросил:

— В газетах пишут, что ты намерен перебраться на постоянное жительство в Англию. Это правда?

— Честно говоря, окончательно пока не решил. — Долонович задумчиво пожевал губами. — Но в таком переезде есть свои определенные плюсы. Здесь я навсегда останусь евреем, проявившим нездоровый интерес к чукчам. Атам, особенно после приобретения футбольной команды с большими традициями, я — респектабельный бизнесмен, и даже немножко джентльмен. — Произнеся последнее слово, Долонович невесело улыбнулся. — А если я все‑таки отважусь на переезд, ты не хочешь заняться моими связями с общественностью в Лондоне? По–моему, ты когда‑то любил этот город. Не сомневаюсь, у тебя получится: языками ты владеешь превосходно, и вообще парень-обаяшка. Англичане таких любят. А казино в Лондоне не меньше, чем в Москве. — Долонович вопросительно посмотрел на старого приятеля.

От такого лестного предложения Позин, прямо сказать, опешил. Любой разумный человек согласился бы немедленно. Но быстрый умом Александр мгновенно сообразил, что уж там‑то Долонович точно за ставит его работать с утра до вечера, а жить в таком ритме он не привык, да и вряд ли долго выдержал бы.

Однако отказаться сразу было бы откровенным хамством, а потому вслух Позин с чувством произнес:

— Спасибо, Саня, за очень лестное предложение. Вот уж не думал, что ты так высоко ценишь мои деловые качества. Не уверен, что сумею потянуть, но обещаю крепко подумать над твоим предложением.

— Не спеши, обдумай все хорошенько, это ведь пока самый предварительный разговор. Для меня самого уехать из России — решение трудное, — несколько успокоил приятеля Долонович.

— А что бизнес тут идет не шибко? — с деланной озабоченностью поинтересовался Позин, который никогда толком не вникал в коммерческие проекты товарища и босса, хотя приличную зарплату получал регулярно.

— Никаких серьезных провалов пока нет и вроде не предвидится, но мой чувствительный еврейский нос подает сигналы надвигающейся опасности, — признался Долонович, глядя на Позина взором, в котором сквозила традиционная вековая скорбь еврейского народа. — Ты же прекрасно знаешь, как он всех нас ненавидит. И если не сумеет прижать, то развернуться толком обязательно помешает.

Пояснять, кто такой «он», Позину не требовалось. И это вовсе не был, как полагают наивные или неинформированные люди, второй Президент России.

— Честно признаться, я его просто боюсь, да и не я один. — Долонович перешел на шепот, хотя его уютный кабинет каждый день утром и вечером специалисты проверяли на наличие подслушивающих устройств.

Позин, естественно, давно знал человека, которого имел в виду Долонович, но никогда близко с ним не сталкивался, находясь у Ельцина на особом положении.

Тут надо сказать, что Позин давно не видел своего рта таким испуганным и растерянным, и, искренне не понимая, что происходит, наивно спросил:

— Но вы же, вроде, все вместе начинали и как будто дружили, и ведь именно он вам помог подняться и разбогатеть?