Полет сокола - Уилбур Смит

— Ни дать ни взять флагман эскадры, — усмехнулся консул.

Султан Занзибара рядом с ним зашипел, как треснутый паровой клапан.

— Эль‑Шайтан! — Сморщенная индюшиная шея монарха налилась кровью в бессильном гневе, крючковатый костлявый нос напоминал клюв попугая. — Он входит сюда, в мою гавань, а канониры застыли, словно покойники! Этот человек пустил меня по миру, из‑за него моя империя лежит в руинах — как он посмел сюда явиться?

Молот Кодрингтон мог без труда ответить на вопрос султана. Он всего лишь с точностью до буквы выполнял приказ, полученный несколько месяцев назад в Кейптауне от адмирала Кемпа, командующего Южноатлантической и Индийской эскадрами:

«Далее вам следует при первой возможности войти в гавань Занзибара, оказать его королевскому высочеству султану Оманскому все подобающие почести и получить указания от консула ее величества сэра Джона Баннермана относительно способов упрочения существующих договоров между его королевским высочеством и правительством ее величества, королевы Великобритании».

В переводе на обычный язык это означало продемонстрировать британский «Юнион Джек», подкрепленный тридцатидвухфунтовыми пушками, и тем самым напомнить султану о желательности выполнения принятых обязательств.

— Покажем старому плуту, где его место, — пояснил Клинтон лейтенанту Денхэму, подкручивая золотистый ус.

— Мне казалось, сэр, он уже получил урок, — хмуро усмехнулся Денхэм.

— Отнюдь, — возразил Клинтон. — Договоры с новыми правителями на континенте не касаются Занзибара. Старику пора насыпать соли на хвост.

Сэр Джон Баннерман, хромая на подагрическую ногу, поднялся на палубу канонерки и весело прищурился, разглядывая стоявшего перед ним молодого офицера.

— Да, сэр, понаделали вы дел, — проворчал он.

Черт побери, треуголка, усы, но совсем еще мальчишка, молоко на губах не обсохло! Неужели этот крошечный кораблик произвел такие опустошения?

Пожимая руку капитану, Баннерман ощутил симпатию к юному герою, несмотря на беспорядок, внесенный им в размеренное существование консула.

— Стаканчик мадеры, сэр? — предложил Клинтон.

— О да, чертовски уместное предложение.

В тесной каюте консул утер пот с разгоряченного лба и сразу перешел к делу:

— Да уж, пустили лису в курятник… — Он сокрушенно покачал головой.

— Я не совсем понимаю… — пробормотал Клинтон.

— Извольте слушать! — оборвал его Баннерман. — Я вам объясню настоящее положение дел в Восточной Африке и, в частности, на Занзибаре.

Через полчаса Клинтон выглядел далеко не столь самоуверенно.

— И что же теперь делать? — спросил он.

— Что делать? — переспросил Баннерман. — Следует воспользоваться ситуацией, которая сложилась из‑за вас, прежде чем кретины из Уайтхолла все испортят. Благодаря вам султан наконец расположен подписать договор, к которому я его склоняю уже лет пять. Возможность по‑настоящему связать старого козла по рукам и ногам стоит дюжины ваших липовых соглашений с мифическими князьками.

— Простите, сэр Джон, — опешил Клинтон, — но мне показалось, что вы решительно не одобряете моих действий.

— Напротив. — Сэр Джон широко улыбнулся. — Вы разогнали во мне кровь, заставили снова гордиться тем, что я англичанин. У вас не осталось еще мадеры?

Он поднял бокал.

— Примите мои искренние поздравления, капитан Кодрингтон! Если бы я только мог смягчить вашу участь… стоит адмиралтейству и лорду Палмерстону до вас добраться… — Сэр Джон осушил полбокала и причмокнул. — Доброе винцо, — кивнул он, отставил бокал и продолжил: — Действовать нужно быстро: султан должен подписать жесткий договор, прежде чем сюда прискачет Уайтхолл с извинениями и заверениями доброй воли, — они сведут к нулю всю вашу работу. Что‑то мне подсказывает — ждать осталось недолго, — мрачно добавил консул и вдруг оживился: — Пока мы на берегу, лучше выкатить орудия… и не расставайтесь со шпагой. Да, и еще одно, пока я буду вести переговоры, почаще смотрите на старого козла. Тут все только и судачат о ваших глазах — у них какой‑то особенный голубой оттенок, — и слух уже дошел до султана. Как вы наверняка слышали, вас на побережье окрестили Шайтаном, а султан помешан на джиннах и всякой магии.

Слова консула о скором вмешательстве высших сил были поистине пророческими: как раз в этот момент шлюп ее величества «Пингвин» со срочными депешами для сэра Джона Баннермана, султана и капитана Кодрингтона мчался с попутным ветром к Занзибару, рассчитывая прибыть в гавань в течение двух дней. Времени оставалось даже меньше, чем полагал сэр Джон.

Султан снова перебрался в свою резиденцию, хоть и с большими опасениями. Он не слишком доверял консулу, однако, с другой стороны, дворец находился в полумиле от дьявольского черного корабля, а фасад консульства выходил на набережную, то есть смотрел прямо в дула ужасных пушек.

По совету сэра Джона капитан Кодрингтон сошел на берег в сопровождении дюжины отборных моряков, тех, что наверняка устоят перед соблазнами района красных фонарей — грогом и женщинами. Уже смеркалось, когда небольшой отряд, возглавляемый Баннерманом, вступил в лабиринт узких переулков, где балконы почти смыкались над головой. Баннерман, несмотря на больную ногу, шел впереди и задавал хороший темп, обходя груды отвратительных отбросов и огромные лужи на выщербленной мостовой, похожие на холодный овощной суп, но с гораздо более сильным запахом. Консул приветливо общался с Клинтоном, показывал примечательные места и здания, попутно излагая историю Занзибара, и описал характер султана и наиболее значительных сановников его империи, включая злосчастных князьков, подписавших договора с Кодрингтоном.

— Знаете, сэр Джон, я бы не хотел, чтобы с ними что‑нибудь случилось, — впервые перебил его Клинтон. — Надеюсь, их не подвергнут преследованиям за то, что они, так сказать, отделились от султана…

— Даже не думайте. — Сэр Джон покачал головой. — Ни один из них не доживет до рамадана. У старого козла гнусный нрав.

— А можно включить в новый договор специальный пункт?

— Можно, разумеется, но это будет пустая трата бумаги и чернил. — Консул похлопал молодого человека по плечу. — Не тратьте на них сочувствие — это величайшее сборище воров, разбойников и головорезов к югу от экватора, а может, и к северу. Будет только к лучшему, если мы избавимся от них. Старый козел прекрасно проведет время и возместит потерю лица, стягивая им головы ремнем или поднося чай из дурмана. Страшная смерть — отравление дурманом. Да, кстати, взгляните на эти ворота. — Впереди показались парадные двери дворца — блестящий образец здешнего ремесла!