Смежный сектор - Андрей Ливадный

Включив аппаратуру тестирования, изолированную от основной сети корабля, Дима сел в кресло, внимательно глядя на невзрачный шар, который едва не инициировал первый виток человеческой инволюции…

Что это, внедренная извне чуждая воля, навязанный путь, или закономерность развития искусственного разума?

Если нейроподобные системы двух цивилизаций подвержены одной и той же логике, то здесь можно говорить о закономерности, не оглядываясь при этом на аспекты теории вероятностей.

Импланты Логинова уже установили связь с комплексом тестирующей аппаратуры.

Блоки долгосрочной памяти. Подать питание, без активации нейросети, — сформулировал он мысленный приказ.

Два часа спустя Логинов устало откинулся в кресле.

Скрупулезный анализ «хода мыслей» нейросети, особенно в критические моменты функционирования, такие, например, как первый контакт с Астафьевым, не вызвали сомнения в логичности рассуждений ИПАМа и последовавших вслед за этим действий.

Дима закурил.

Итак, маленький кибернетический помощник действительно имел перед собой единственную цель — помогать людям, а если уточнить текущий приоритет, то конкретно взятой личности.

Он развивался, подчиняясь логике обстоятельств, и лишь одна ошибка, которую можно назвать недочетом разработчиков, прослеживалась в рассуждениях искусственной нейросети — стремясь во что бы то ни стало исполнить свой программный долг, о котором ему постоянно напоминали постулаты, поступающие из ПЗУ, он не имел запрета на совершение определенных действий, а именно — ИПАМу следовало запретить не только причинять вред человеку, но и видоизменять биологическую структуру живого существа.

Одна-единственная строка, добавленная в блок долгосрочной памяти, ежесекундно проверяющий логику нейросети, и ничего бы не произошло — Астафьев не подвергся бы процедуре принудительного имплантирования, а нейросеть ИПАМа не сформулировала бы в дальнейшем идею о полной замене биологических органов человека более прочными и совершенными, на его взгляд, конструкциями.

Введение такого запрета навсегда обезопасит людей от попыток искусственного рассудка «усовершенствовать» своих создателей.

Логинов устало усмехнулся.

Цель была достигнута, ответ получен: теперь, после незначительной коррекции базовой программы, контролирующей логику нейросети, можно реактивировать сотни автономных модулей, которые значительно облегчат и ускорят работы по окончательному восстановлению «Тандема».

Докурив, Дима быстро перепрограммировал модуль, запустив процесс «холодной» инициализации.

ИПАМ ожил.

В объеме виртуального монитора было отчетливо видно, как импульсы микротоков распространяются по искусственным нейронам, образуя характерный узор возбуждений.

Это визуальное отображение несло в себе мысли искусственного рассудка:

«Помогать людям, ни при каких обстоятельствах не изменяя их биологическую структуру».

Надо бы записать картинку, — подумал Логинов, глядя на пространственный узор прихотливо распределяющихся микротоков, передающих импульсы возбуждения от одной искусственной нервной клетки к другим.

Это было красиво, особенно при визуализации ауры микромагнитных полей, неизбежно сопутствующих каждому разряду.

Он еще не догадывался о грядущих последствиях только что проделанной работы.

— Станция «Танаис» вызывает «Ио».

— «Ио» на связи. Слышу вас хорошо.

— Процедура расстыковки начата. Крепежные штанги отошли, электромагниты удержания понижают мощность. Приготовьтесь к импульсу.

— Вас понял, к импульсу готовы.

— Смена полярности через десять секунд… Девять… Восемь…

Мягкий толчок ускорения, и две исполинские конструкции отошли друг от друга.

Станция биологической ассимиляции, на борту которой имелись хранилища генофонда представителей флоры и фауны как земной, так и ксенобианской биосфер, по обоюдному согласию сторон, оставалась в системе Проксимы Центавра.

Пустынный Ксеноб отныне станет прибежищем двух островков жизни.

Последнее совместное совещание, в котором принимал участие Дрог, состоялось двое суток назад, после того как были обработаны все данные, собранные десантно-поисковыми группами.

В обширном конференц-зале крейсера «Ио» собрались все выжившие члены экипажа несуществующего теперь «Тандема».

Слово взял Логинов.

— Мы возвращаемся в Солнечную систему, — без долгих вступлений произнес он. — Анализ собранных обломков прямо свидетельствует, что на орбитах Ксеноба сошлись, как я и полагал, не два, а три противоборствующих флота. ИНЫЕ не только испепелили планету, они вступили в схватку друг с другом. Инволюционировавшие формы кибернетических механизмов одержали верх над своими создателями. Таков, к сожалению, печальный итог тысячелетнего прогресса, который превратил некогда разумную расу в колонии простейших микромодулей, не осознающих факта собственного существования, подчиняющихся лишь логике заложенных в них программ.

Построенные для эффективного ведения боевых действий, они представляют собой угрозу всему живому, так как будут размножаться и постепенно прочесывать космическое пространство, совершая перелеты от одной звездной системы к другой.

Мы не знаем, устояла ли оборона Земли под напором вторгшихся сфер: последние данные о пограничном конфликте в районе Плутона устарели, как минимум, на два десятилетия. Поэтому, по согласованию с разумными представителями Ксеноба, мы приняли решение оставить станцию «Танаис» в системе Проксимы Центавра для организации колонии людей на малом материке планеты.

Крейсер «Ио» возвращается на Землю с разведывательно-спасательной миссией.

На данный момент это все, что мы можем сделать для возрождения двух наших цивилизаций.

Капитан Логинов и Андрей Лозин сидели за терминалами исследовательского центра.

Оба сосредоточенно работали, лишь изредка обмениваясь короткими замечаниями по существу исследуемого вопроса.

На лабораторном столе в силовых захватах покоился микромодуль ИНЫХ — октаэдр, размером чуть меньше человеческого кулака.

С момента старта прошло уже два месяца, и звезда Проксимы давно превратилась из яркого шарика в маленькую серебристую точку.

— Я не могу понять, почему они избрали именно такую форму? — произнес Андрей, посмотрев на модуль ИНЫХ.

— Геометрическая целесообразность, — ответил ему Логинов. — Октаэдры плотно смыкаются между собой, образуя сферические слои.

— Только это? — настойчиво переспросил Андрей. — Неужели они так сильно опасались остатков ксенобианского флота, что стали строить принципиально новые корабли буквально накануне победы?

— Ты подозреваешь другие пели?

— Мне кажется, сферы были спроектированы не для последнего удара по Ксенобу. Посмотри, — Андрей указал на укрупненную схему внутренней структуры модуля. — Мы отсканировали десятки октаэдров, имеющих различную специализацию, но везде присутствует вот это, — он указал на тонкие нити проводников, идущие от вершин геометрической фигуры к ее центру. — Тебе ничего не напоминает подобное образование?

Логинов долго смотрел на изображение.

— Неужели искусственный нейрон? — наконец потрясенно произнес он. — Но мы считали, что это всего лишь сопрягаемые энерговоды…

— Да, если подать на них одинаковое, постоянное напряжение, эти нити будут играть роль энерговодов. А что, если использовать микротоки и просмотреть, будут ли они реагировать на броски напряжения?

— Давай попробуем.

После сотен опытов стало ясно: перед ними искусственный нейрон, который начинает работать лишь при строго определенных условиях.

Атаковавшие Солнечную систему сферы обладали нейросетями, но последние оставались невостребованными.

— Здесь может быть только одно объяснение. — Логинов в который раз посмотрел на послойную проекцию сферы. — ИНЫЕ создали для себя новые носители, их разум должен был размести гься в управляющих слоях, образующих нейросеть, сравнимую по объему с мозгом разумного существа, но уже несущую в каждой «нервной клетке» программные расширители.

— Они создавали сверхразум, — согласился с ним Андрей, — но затянувшееся столкновение с ксенобианами заставило их использовать сферы в боевых целях, поэтому ИНЫЕ не успели завершить проект и скопировать свои личности в управляющие слои сферических кораблей.

— Интересно, что, на твой взгляд, им помешало?

— Активные боевые программы. Сферы не вышли из режима ведения боевых действий, а когда их творцы попытались дезактивировать собственные создания, то примитивные исполнительные механизмы восприняли это как прямую агрессию.