Сильмариллион - Джон Толкин

— Сиди теперь здесь, упрямый осел, и смотри, как отчаянье и гибель станут уделом всех твоих близких. Ты посмел смеяться надо мной, ты посмел усомниться в моем могуществе, в силе Мелькора, Властителя Судеб Арды! Смотреть тебе отныне моими глазами, слушать моими ушами и не двинуться с этого трона до самого конца!

Так и было. Но никто никогда не слышал, чтобы Хурин просил Моргота о помиловании или о смерти.

По приказу Моргота орки собрали тела всех павших в битве и возвели огромный курган посреди Анфауглифа. Словно гора, возвышался он на равнине. Эльфы называли его Хауд-эн-Нденгин, Холм Павших, или Хауд-эн-Нирнаэт, Гора Слез. Но уже через год страшный холм покрылся зеленой травой — единственное зеленое пятно посреди безрадостной пустыни; ни одна тварь Моргота не осмеливалась ступать по этому ковру, под которым ржавчина медленно разъедала мечи Эльдаров и Аданов.

Глава 21

ТУРИН ТУРАМБАР

Pиан, дочь Белегунда, была женой Хуора, сына Галдора. Они поженились всего за два месяца до начала Пятой Битвы. Хуор вместе с Хурином ушел на войну. Риан, так и не дождавшись вестей от мужа, бежала из захваченного края и скиталась в глуши, пока не нашла приют на берегах озера Митрим у Серых Эльфов. Там у нее родился сын Туор. Риан оставила его на попечение эльфам, а сама из последних сил добралась до Горы Слез и умерла там.

Морвен, дочь Барагунда, была женой Хурина, Правителя Дор Ломина. Их сын Турин родился в год встречи Берена и Лучиэнь. Маленькую сестренку Турина, Лалаиф, Смешинку, в трехлетнем возрасте унесло моровое поветрие, насланное из Ангбанда.

После окончания Пятой Битвы Морвен с восьмилетним Турином пришлось остаться в Дор Ломине. Она снова была в тягости.

Злыми помнятся те дни. В Хитлуме хозяйничали вастаки. Они притесняли остатки народа Хадора, грабили, обращали детей в рабство. Но красота и величие поначалу оберегали Морвен и домочадцев от посягательств захватчиков. Да и побаивались ее, считая опасной колдуньей, знавшейся с эльфами. На самом-то деле жила она в бедности. Только дальняя родственница Хурина по имени Айрин, наложница вожака вастаков Бродды, изредка тайком помогала ей. Очень боялась Морвен, как бы и Турин не попал в рабство, и потому решила услать его подальше, в Дориат, к Королю Тинголу; ведь зять Короля, Берен Однорукий, был ее родичем и другом Хурина.

Осенью, в Скорбный Год, Морвен отослала Турина через горы в сопровождении двух старых слуг, наказав им обязательно разыскать дорогу в Зачарованное Королевство. Так в горестную историю эльфов вплелась и судьба Турина и потому дошла до наших дней в «Нарн и Хин Хурин», Предании о Детях Хурина. Это самая длинная из баллад, сохранившаяся от Стародавних Дней. Мы рассказываем ее здесь, потому что и она связана с судьбой Сильмариллов и эльфийского народа. Печальна эта история. В ней слишком много горя и самых черных злодейств Моргота Бауглира.

В начале года у Морвен родилась дочь. Ей дали имя Ниэнор, Грустинка.

К этому времени, преодолев немалые опасности, Турин и его спутники уже подходили к Дориату. Здесь встретил их Белег Тугой Лук, охранявший границы Короля Тингола, и отвел в Менегрот. Тингол, памятуя о заслугах Хурина Стойкого, принял мальчика на воспитание. Давно уже прошло время, когда Король Дориата с пренебрежением относился к людям; теперь он благоволил Домам Друзей Эльфов. Он даже отправил гонцов в Хитлум, приглашая Морвен пожаловать в Дориат, но она не нашла в себе сил покинуть дом, где все напоминало о Хурине, и только передала посланцам Короля ценнейшую из реликвий Дома Хадора — Шлем Дракона Дор Ломина.

Турин рос крепким и красивым мальчиком, только уж очень печальным. Он тосковал по дому. Девять лет прожил он в Дориате, и постепенно время залечило боль разлуки. Иногда гонцы Короля уходили на север и, если случалось, заворачивали в Хитлум. По возвращении они приносили хорошие вести о Морвен и Ниэнор, но однажды не вернулись, и Король отказался посылать других. Турин был уже сильным, рослым юношей. Он понимал: с матерью и сестрой что-то случилось. Не в силах сидеть в безопасном Дориате, Турин предстал перед Королем и просил дать ему меч и кольчугу. Надев Шлем Дракона Дор Ломина, он ушел на границу и там провел три года в непрестанных стычках с орками, сражаясь бок о бок с Белегом и по-настоящему сдружившись с ним. Наконец он вернулся, грязный, заросший, в потрепанной одежде, в доспехах, носивших следы долгих странствий в глуши.

Жил в Дориате эльф из Народа Нандоров по имени Саэрос, занимавший не последнее место на советах Короля. Турину он давно завидовал, потому что приемный сын Тингола пользовался у всех почетом и уважением. И вот, оказавшись за столом напротив Турина, он пренебрежительно бросил:

— Если уж мужи Хитлума столь неотесаны и косматы, каковы же их женщины? Бегают, поди, как олени, по лесам, одетые только в собственные волосы!

Гнев ударил Турину в голову. Схватил он тяжелый кувшин для вина, запустил им в эльфа и ранил его.

На другой день Турину пришла пора возвращаться к Белегу. За воротами Менегрота его поджидал Саэрос с мечом в руке. Турин быстро справился с заносчивым эльфом и, раздев донага, погнал, улюлюкая, по лесу. Саэрос в ужасе мчался от него не разбирая дороги, сорвался с тропы в ущелье и разбился. Произошло это на глазах других воинов. Маблунг, бывший среди них, советовал Турину пойти к Королю, повиниться и ждать его решения, но Турин, и сам не ожидавший такого исхода, решил, что теперь он вне закона, и, не слушая Маблунга, быстро ушел, опасаясь, как бы его не схватили и не отправили в тюрьму. Он скрылся в лесах к западу от Сириона и примкнул к ватаге бродяг, каких немало скиталось тогда в глуши, добывая пропитание грабежом и разбоем. Они не очень-то разбирали, кто попадался им на дороге: орки, люди или эльфы.

Когда Тинголу доложили о случившемся и все обстоятельства были восстановлены, Король здраво рассудил, что дело темное, и простил Турина. Как раз в это время вернулся с северных рубежей Белег Тугой Лук. Король сказал ему:

— Я в печали, друг Белег. Турин был мне все равно что сын. Так оно и будет, если только не вернется из тени его отец. Никто не изгонял Турина, а говорить-то будут именно так. Хорошо бы он вернулся, я ведь воистину люблю его.

— Мне он тоже дорог, — ответил Белег. — Я найду его и приведу в Менегрот.

Белег ушел и по всему Белерианду искал друга или хоть каких-нибудь сведений о нем, но все напрасно.

А Турин жил среди бродяг, сбитых с толку смутным временем, и даже стал их главарем. Он взял себе новое имя и звался теперь Нейфан, Оскорбленный. Его ватага укрывалась в лесных чащобах южнее Тейглина. И вот, спустя год после досадного случая, сделавшего сына Хурина беглецом, Белег отыскал их логово. Турину в это время пришлось отлучиться из лагеря. Разбойники схватили Белега и обошлись с ним не самым вежливым образом, приняв за лазутчика Короля. Вернулся Турин и увидел друга избитым и связанным. Ужаснулся он, и раскаялся во всех злодействах, и зарекся впредь поднимать руку на кого бы то ни было, кроме слуг Врага. Белег не держал на него обиды. Он рассказал Турину о прощении Короля и стал уговаривать вернуться в Дориат и помочь ему на северных границах,