Сильмариллион - Джон Толкин

Собрав остатки своих войск, призвав воинов Фингона, Тургон отступил к Ущелью Сириона. На флангах его прикрывали Эктелион и Глорфиндейл, а обеспечивали отступление люди Хурина и Хуора. Они давно решили не уходить из родных краев, если не удастся вернуться домой с победой. Ценой своей жизни они искупили предательство Улдора, и этот подвиг стал в веках наиславнейшим деянием Праотцов Человеческих, совершенным ради спасения Эльдаров.

Тургон пробился на юг. Надежно защищенный от преследования Хурином, он спустился по течению Сириона и затерялся в горах, исчезнув из поля зрения Врага.

А братья на поле боя собрали вокруг себя последних воинов из Дома Хадора и медленно, шаг за шагом, отступали, пока не разверзлись позади Топи Сереха. Между ними и врагами бежал быстрый Рингвил, и здесь встали они насмерть, ибо отступать было некуда.

Вся мощь Ангбанда неудержимо накатывалась на последний островок сопротивления. Подобно темному приливу, поднимающемуся вокруг одинокой скалы, клокотала вокруг горстки храбрецов сила Моргота. Орки завалили поток телами убитых и окружили последний отряд Хитлума. Шестой день длилось сражение. На закате пал Хуор. Отравленная стрела попала ему в глаз. Доблестные воины Хадора полегли вокруг него все до единого. Орки с диким визгом накинулись на их тела, отрубили головы и навалили из них курган. В лучах закатного солнца он отливал золотом от русых волос воинов.

Но битва не кончилась. Неколебимо, как могучий утес, стоял последний воин. То был Хурин. Вот отшвырнул он в сторону изрубленный щит и перехватил боевой топор обеими руками. В песнях поется, что вражья кровь кипела на его раскаленном лезвии. Каждым ударом он валил тролля из рвавшейся к нему охраны Готмага, и вот уже вся она полегла у его ног. И кричал Хурин: «Аурэ энтулува! День придет снова!» Семьдесят раз прозвучал этот клич, но не принес спасения. Моргот приказал взять его живым. Орки хватали Хурина лапами, а он рубил их, но и отрубленные, они не разжимали пальцев. Наконец набралось их столько, что рухнул воин, почти погребенный под ними. Сам Готмаг связал его и, издеваясь, поволок в Ангбанд.

С заходом солнца кончилась Пятая Битва. Ночь упала на поля Хитлума и принесла на крыльях бурю с Запада.

Велико было торжество Моргота. Оно еще усиливалось тем, что победа добыта была милыми его сердцу кознями. Люди бились против людей и предавали эльфов. Те, кто еще недавно готовился объединяться против Черного Властелина, теперь смотрели друг на друга врагами. Отчуждение легло между эльфами и людьми, и только три Дома Аданов не посрамили себя ничем.

Не стало королевства Фингона. Сыновья Феанора скитались, словно гонимые по ветру листья. Без дружин, не вспоминая о недавнем союзе, поселились они в лесной глуши у подножия Эред Линдон, среди Зеленых Эльфов Оссирианда. Величие, блеск, слава — все было в прошлом.

В Бретильских Лесах еще жил кое-кто из Халадинов. Правил этими немногими сын Халдира, Хандир. А в Хитлум не вернулся никто. Некому даже было привести весть о поражении и об участи князей и правителей. Моргот отправил туда вастаков, бесцеремонно прогнав из Белерианда, ранее обещанного им в награду. Загнав одураченных союзников в Хитлум, он не выпускал их, заставляя грабить и убивать стариков, детей и женщин Народа Хадора. Оставшиеся в живых Эльдары Хитлума трудились в цепях на северных копях. Бежать удалось лишь немногим.

Весь Север был наводнен волками и орками. Они встречались в Белерианде, доходили даже до Ивового Края на юге и до границ Оссирианда. Теперь ни в лесу, ни на равнинах никто не чувствовал себя в безопасности. Правда, Дориат устоял. Нетронутыми остались и подземные залы Нарготронда, но Моргот не обращал на них внимания. То ли он просто не думал о них, то ли не знал, а может, в его планах их время еще не пришло.

Множество беженцев ушли в Гавани. Мощные стены крепостей Кирдэна Корабела приняли всех. Сами мореходы часто ходили вдоль побережья и, высаживая десанты, наносили Врагу чувствительные удары. Но так продолжалось недолго. Поздней осенью огромная армия Моргота, пройдя через Хитлум и Невраст, обрушилась на Фалас и осадила Бритумбар и Эгларест. В войске были умелые землекопы, кузнецы, мастера огненного дела. Установив стенобитные машины, несмотря на ожесточенное сопротивление, они взяли обе крепости. Гавани обратились в руины, башня Барад Нимрас лежала в развалинах, большинство воинов Кирдэна погибло, многие попали в плен. Однако несколько кораблей успели выйти в море. Вместе с ними покинул берег и Эрейнион Гил-Гэлад, сын Фингона, отправленный в Гавани еще после Огненной Битвы. Флот под командованием Кирдэна Корабела взял курс на остров Балар. Благополучно высадившись, беглецы создали здесь убежище для всех, кому удастся вырваться из-под власти Врага. На юге еще держались несколько крепостей в Устье Сириона. Немало быстрых и легких судов укрывалось в плавнях дельты.

Прослышав об этом, Тургон снова снарядил гонцов к Кирдэну. По его просьбе Правитель Побережья построил семь надежных кораблей. Они ушли на Запад, но ни один не прислал хотя бы весточки о себе на остров Балар. Много позже стало известно о судьбе одного из экипажей. Моряки долго и безрезультатно странствовали по морю и наконец в отчаянии повернули назад. Уже в пределах видимости Среднеземья их застиг ужасный шторм. Погибли все. Ульмо смог спасти от гнева Оссэ только одного. Волны выбросили его на берег неподалеку от Невраста. Это был эльф из Гондолина по имени Воронвэ.

Теперь у Моргота дошли руки до Тургона. Мысль о том, что злейший враг сумел ускользнуть, отравляла Морготу радость победы. Тургон принадлежал к Дому Финголфина, и теперь к нему по праву переходил титул Верховного Князя Нолдоров. Моргот ненавидел род Финголфина, во-первых, потому, что им издавна благоволил Ульмо, давний враг Моргота, во-вторых, потому, что раны, нанесенные мечом Финголфина, все еще мучили Моргота. Но особую ненависть питал Враг к Тургону. Родилась она давно, еще в Валиноре. Там Моргот однажды встретился с ним взглядом и ощутил, как омрачился в ту минуту его дух предчувствием грядущей гибели, каким-то образом связанной с Тургоном.

Враг знал о дружбе Хурина с Королем Гондолина и приказал привести воина. Однако, кроме насмешек и презрения, ничего он от Хурина не добился. Тогда в сердцах проклял Моргот воина, и жену его Морвен, и их потомство, призывая на голову всего рода горе и разорение. По приказу Моргота на вершине угрюмого пика Тангородрима высекли каменное кресло. Нерушимые чары приковали к нему Хурина. Моргот, стоя рядом, снова проклял его и сказал:

— Сиди теперь здесь, упрямый осел, и смотри, как отчаянье и гибель станут уделом всех твоих близких. Ты посмел смеяться надо мной, ты посмел усомниться в моем могуществе, в силе Мелькора, Властителя Судеб Арды! Смотреть тебе отныне моими глазами, слушать моими ушами и не двинуться с этого трона до самого конца!