Путешествие на север - Любовь Федорова

Но дорого бы Май дал, чтоб она смотрела так на него. Должно быть, от перехода всяческих границ у него повредилось что-то в голове, поскольку занимали его сейчас вещи, над которыми он раньше не задумывался. Он, например, вдруг понял, каково было Юргену Юму, когда тот простаивал часами за театральной кулисой или под дверью гримерной, не смея сделать шаг навстречу и не смея постучать в дверь... можно не ошибаясь предположить – рогами.

Впрочем, глубоко развить эти невеселые мысли Маю не было позволено. В мастерской колдуна что-то зазвенело, Юрген Юм подскочил, вбежал туда и захлопнул за собою дверь.

– Да, – сказала Маддалена. – Наверное, в этом мире нет единорогов.

– Почему? – задал глупый вопрос Май.

– Ну как же... – Она запнулась. – То, отчего я не могу колдовать там, наверху... Это называется «Заклятие Единорога». Ведь как-то их ловят, этих единорогов, при помощи девственниц...

– Никогда не встречал единорога, – признался Май. – Мне казалось, это животное сказочное.

– Но заклятие-то оказалось несказочным. Меня знаете как шарахнуло... Я даже когда сюда попала, не сразу что-то делать смогла.

– Зачем же ты проверяла, сказка единороги или нет? – спросил Май.

Колдунья глянула на него косо и вдруг хихикнула.

– Он был такой забавный... Писал мне стихи. Все в городе меня боялись, а он тайком пересылал мне листочки с кучей клякс и ошибок... Дурак.

– Так, значит, ты его не любила? – удивился Май.

– Помилуй Бог, а за что ж его любить?

В чайных глазах Маддалены плясал чертик. Май мысленно попрекнул себя за то, что утром растерялся, как мальчишка. Плевал он на долины и границы.

Май повел рукой.

– За что обычно любят. За силу, за смелость, за красоту, за острый ум, за дерзкий взгляд, за веселый нрав, за хорошее наследство, за модную одежду... между прочим, с тебя сейчас свалится платье.

Маддалена попробовала посмотреть на свою спину, повернулась на месте, пошарила руками, пытаясь найти ослабевшие шнурки. Май был уже внизу. Он отвел ее пальцы и взялся за шнуровку сам. Маддалена судорожно выдохнула воздух – не оттого, что он затянул слишком сильно, а оттого, что одновременно с тем поцеловал ее в шею. Раздевать ее Май не собирался. Наоборот, он ее одевал. Несколько медленнее, чем это получалось бы у горничной, но лишь потому, что Маддалена сама ему мешала. Едва со шнуровкой было покончено, Май развернул Маддалену лицом к себе, приподнял и посадил на обеденный стол, она обхватила Мая ногами. И тут случилась неприятность.

В комнате наклонился пол.

Дом заскрипел, сверху посыпалась сухие мелкие опилки, попадала с верстака и разлетелась вдребезги алхимическая посуда. Стол поехал в угол, Маддалена взвизгнула и вцепилась Маю в ворот рубашки так, что затрещала ткань. Дом качнулся обратно и принял прежнее положение. Колдунья тут же начала деятельно высвобождаться. Май вынужден был ее отпустить. Окажись сейчас перед ним виновный, Май съездил бы по морде любого ранга чародею, не задумываясь о последствиях.

О том, чтоб продолжить начатое, не могло быть и речи. На ходу одергивая юбки, Маддалена бросилась к лестнице в зеркальную мастерскую. Вбежала на три ступеньки, остановилась и беспомощно оглянулась на Мая.

– А ведь мне туда нельзя, – сказала она. – Там соглядатаи цеха.

– Что это было? – сглотнув комок в горле, спросил Май и оглядел потолок. Он готов был ждать очередного подвоха.

– Кто-то сдвинул гору. Или пробовал Силу. Или проверял, дома ли Мастер. А Мастера нет.

– И зачем это было нужно?

Маддалена сложила ладони лодочкой и прижала к губам. Думала она почти минуту.

– Не могу сказать точно, – произнесла наконец она, – но мне кажется, границу будут рушить сегодня. Юма надо как-то предупредить. Мне необходим стеклянный шар из его мастерской. Но я не могу идти туда сама. Я не люблю отражаться в магических предметах. У них очень цепкая память.

– Я тоже... не люблю, – попробовал отказаться Май.

Маддалена скорчила капризную гримаску.

– У меня плохие отношения с цехом. И я не хочу лишиться магической Силы насовсем. Я уже поняла, как много потеряла по собственной глупости. Ты не мог бы... оказать услугу?

Май смотрел ей в глаза. А потом она скажет: «Он выполнял все мои просьбы... Дурак». Май кивнул.

– Хорошо, – сказал он, – я схожу за шаром.

Маддалена установила шар сначала на столе, потом перенесла его на лавку, потом на верстак. Долго оглядывала обстановку вокруг, все-таки покачала головой и со словами:

– Нет, не получится, – отнесла шар на подоконник.

Май гадал, что за место она ищет и каким требованиям оно должно удовлетворять.

Наконец Маддалена поманила Мая пальцем.

– Сделаем так, – объявила она. – Я спрячусь, а колдовать будешь ты.

Май вытаращил глаза.

– Чего? – сказал он.

– Того. – Взяв под локоть, колдунья повернула Мая к шару лицом. – Все просто. Это стеклянный шар. Ты видишь в нем того, с кем говоришь, но и тот, к кому ты обращаешься, может тебя видеть. Я спрячусь.

При этих словах она стала Маю за спину, и он почувствовал ее теплые пальцы у себя в волосах на затылке.

– Не отворачивайся, – предупредила его колдунья. – Собери внимание. Ты позовешь Юма. Если Юм один, я выйду и побеседую с ним сама. Если ему устроили дружескую встречу или допрос – подскажу, что говорить. Понятно?

– Нет, – сказал Май.

– Что именно – нет?

– За кого меня примут цеховые мастера, когда увидят?

– За ученика Юма. За гостя. Не важно. Начнем. Возьми шар в ладони и позови.

Май послушался и осторожно тронул гладкое стекло руками. От тонких пальчиков колдуньи, запущенных в его волосы, вдоль спины пробежала горячая волна. Это была тысячная доля ее Силы, не толчок, не давление – почти ласка, и все равно у Мая захватило дух. Будто он оказался на краю бездонной пропасти. Он понял сейчас, что Маддалена Беган из Обежа – это как бы два существа: милая девочка и заключенная в ней Сила. Но какова должна быть воля этой милой девочки, чтобы удерживать в подчинении безграничный и почти что всемогущий океан, он побоялся даже предположить.

Сила текла сквозь Мая. Стеклянный шар запотел изнутри. Май кое-как собрал жалкие остатки собственной воли и внимания и мысленно представил себе хозяина шара. Сразу же поверхность стекла прояснилась. Май увидел окно с видом на крыши большого города, пасмурное небо над этими крышами, голубей на карнизах и водосточных желобах. Под окном статуя епископа указывала позеленевшей от времени рукой направление к морю.

Юрген Юм сидел в каморке на чердаке высокого, выше других строений в городе, здания и, пригорюнясь, смотрел в это самое окно на голову бронзового служителя церкви, по двурогой митре которого прыгала ворона.

Май почувствовал себя рядом с Юмом настолько реально, что всего лишь сдержанно кашлянул, чтобы обратить на себя внимание колдуна. Юм вздрогнул и беспокойно оглянулся.

– Кто здесь? – спросил он.

– Ваши случайные гости, – ответил Май.

Юрген Юм закрыл глаза ладонью и сразу поднял голову – узнал.

– Я очень прошу вас не покидать перевал, – быстро сказал он. – Я временно не могу уйти отсюда, но к ночи соберется Мастерский Совет, и я все улажу. Дела таковы, что неприятности может нажить целый мир, а вовсе не я один...

– Уже, – сказала из-за спины Мая Маддалена. – Кто-то только что пробовал подвинуть границу.

Колдун прижал другую ладонь к щеке.

– На меня наложен запрет, я не могу вернуться.

– Зовите на помощь цех, – потребовала колдунья, выглядывая из-за локтя Мая.

– Как?! – воскликнул Юм. – Мои охранные заклятия ты сама и разбила. А я связан с цехом закладом и ничего теперь не могу делать по собственной воле. Зовите на помощь вы. У вас есть шар, имя Магистра – Лотар Кантор, Старших Преемников – Виллибальд Рориц и Ласло Пеш...

– А мое имя – Маддалена Беган из Обежа, – зло сказала колдунья, выходя из создаваемого широкой спиной Мая укрытия, – и двое из трех подписали бумагу, по которой я должна или потерять Силу, или умереть. Сначала они возьмутся за того, кто рушит границу, а потом за меня. Так?

Повисла пауза.

– Возможно, – признал Юм. – Однако, Маддалена Беган из Обежа, ты дала мне обещание в обмен за рассказ о границе. Ты знаешь, что такое обещание колдуна?

Маддалена сморщила нос.

– Руки, – сказала она.

– Какие руки? – не понял Юрген Юм.

Она взяла за рукав Мая.

– Руки ты можешь отпустить. Там нет никого. Даже близко нет. Они все бросили и расползлись, как тараканы, по своим щелям.

Май отнял ладони от стеклянного шара. Странно, но эффект присутствия не потерялся. Угол зрения на панораму в шаре стал немного другим, однако Юм по-прежнему был виден вместе с частью комнаты и окном. Май поспешил отойти в сторонку и стал вытирать вспотевшие ладони краями манжет. Маддалена, уперев руки в бока, расхаживала мимо окна туда и обратно. Юм водил вслед ей головой с закрытыми рукой глазами.