Гиблый Выходной - Алексей Владимирович Июнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот момент Петя Эорнидян запомнит на долго, на всю жизнь. Этот момент будет преследовать юношу постоянно, ежедневно. В последствии этот момент так запечалится в его памяти, что затмит собой все важное и Петя будет засыпать и просыпаться с этой памятью. Вот он стоит над жирным и влажным от пота телом своего ненавистного дяди Рафика, стоит над его грудью, заляпанной подсыхающей рвотой. Дядя Рафик слабо ворочается, пердит, постанывает, от него сильно пахнет мочой и чем-то кислым. Петя навсегда запомнил его жалкий беспомощный вид. Мальчик, скаля зубы, поднимает лопату, чтобы одним ударом сверху вниз как гильотиной отрубить голову своего родного дяди. В тот момент он реально готов был пойти на такой шаг – безжалостно обезглавить омерзительного дядю Рафика, настолько была велика его ненависть и жажда мести за разгромленный постоялый двор и за честь своей двоюродной сестры, заливающейся слезами. Дядя Рафик приоткрыл один замутненный глаз, в его голове что-то заскрипело и он, кажется, понял, что пришел его конец. Что малец уже обрушивает на его шею штыковую лопату.
Их глаза встретились.
Маленький палач и здоровая беспомощная жертва.
Лопата вонзилась в палас в сантиметре от толстой шеи и вбилась в пол. Раздался громкий хруст ломающегося паркета. Петя зарыдал и убежал, лопата так и торчала из паркета, после ее с трудом смог выдернуть Армен Георгиевич.
А потом случилось кое-что не менее трагическое – через несколько месяцев, после окончания туристического сезона Армен Георгиевич уговорил своего провинившегося брата занять у больших людей крупную сумму денег на восстановление гостиничного комплекса, ремонт некоторых номеров и самое главное – на покупку соседнего участка и организации на нем кафе. К удивлению всех домочадцев дядя Рафик почти без разговоров раздобыл необходимые деньги, за что был частично прощен почти всеми членами семьи, включая Петю и даже Дану.
Через несколько дней после получения наличных у больших людей из местного криминалитета дядя Рафик исчез. Пропал. Испарился. Разумеется, первым делом, подумали, что он опять уехал куда-нибудь по своим мутным делам, но был один очень существенный нюанс – вместе с дядей Рафиком пропали и принесенные им же деньги, которые Армен Георгиевич со дня на день планировал вложить в строительство и ремонт. Больше никто никогда не видел дядю Рафика. О расширении бизнеса не могло быть и речи. А еще через несколько месяцев к дому семьи Эорнидян подъехали три черных автомобиля, из них вышли несколько суровых абхазцев во главе с неким Арутом. «Где Жирный?» – сухо поинтересовался Арут имея в виду пропавшего без вести Рафаэля Георгиевича. Не получив никакого продуктивного ответа Арут напомнил, что это он – Арут – дал Жирному деньги для бизнеса Эорнидянов и если деньги не будут возвращены, то их ждут очень крупные неприятности. Очень крупные. Как семья Эорнидянов будет возвращать выданную им сумму, его не интересовало. Он просто дал месяц, сел в авто и оставил семейство провожать его трагическим взглядом.
Поиски дяди Рафика дали кое-какой результат – он обнаружился в грузинском Батуми, где успел выкупить приличную шашлычную. Но ни о каком возврате в родные места и не помышлял, кормя семью обещаниями, что вернет долг позже. Все до копеечки, но позже.
Прошел месяц, потом второй.
В начале туристического сезона люди Арута подожгли дом Эорнидянов. Для девятерых членов этой фамилии все было кончено, от семейного бизнеса осталось только пепелище. В огне погибла Дана и Армен Георгиевич. На похоронах Арут, пряча глаза в сторону, сказал, что долг их семья отплатила и если надо, то он готов предоставить им крупную ссуду на постройку нового дома. Разумеется, Эорнидянам пришлось проклясть Арута и дядю Рафика и уехать из Абхазии в Россию, где члены семьи разъехались по разным местам. Петя с мамой, сестрой и братиком, тетей Нонной и ее супругом обосновались сперва в подмосковном Долгопрудном, а позже – тут в этом регионе, где им по родственным связям продали две квартиры.
А у мальчика Пети на новом месте стали расшатываться нервишки. Страдая от потери прежнего места жительства, от тоски по друзьям, родным местам, по теплому морю, он мучился ночными переживаниями, стал озлобленным, замкнутым, в душе его разрастался густой пучок огнедышащей ненависти к своему жирному дяди Рафику, которого он полноправно считал виновником всех их семейных и его личных бед. То он плакал, уткнувшись лицом в мамину грудь, то очень враждебно проклинал исчезнувшего с их деньгами где-то в Батуми Рафаэля Георгиевича, от которого, после переезда семейства Эорнидянов в Россию вообще прекратились какие бы то ни было попытки сближения. Для Эорнидянов и для юного Пети дяди Рафика больше не было, он вроде как умер. Но как бы Эорнидяны не старались стереть его личность из семейного мемуаристического архива, для Пети дядя Рафик остался в памяти, в подкорке мозга, в подсознании, мальчику невозможно было забыть его бесчинства и предательство, повлекшее семейную трагедию и крах мечты на будущее.
Над замкнутым мальчиком посмеивались в классе новой школы, это еще больше бесило Петю, его стали одолевать беспричинные вспышки агрессии, направленной на окружающих, и наблюдающий его детский психолог настоятельно рекомендовал петиным родителям оградить сына от всякого рода отрицательных явлений, от агрессии, от скандалов, от остросюжетных фильмов, книг и компьютерных игр. В совокупности с определенными седативными средствами это дало некоторый положительный результат, мальчик стал спокойнее, уравновешеннее, вспышки гнева сократились.
Но за подрастающим ребенком невозможно уследить, а особенно за его компанией. Петя уже не помнил, что явилось поводом к тому, что он сделал в седьмом классе. В порыве вызванного уже неизвестной причиной гнева, он взял вилку в школьной столовой и ранил ею двух одноклассников. Потом, не помня сам себя, закидал камнями ребят из параллельного класса и разбил окна в кабинете физики. Потом все чаще нападал с кулаками на школьников, которые имели неосторожность как-то криво посмотреть на Петю или сказать ему что-то в оскорбительной или просто рекой манере. А однажды, не владея собой, он принес в школу травмат. Если бы пистолет был настоящим, то Петя Эорнидян сел бы в колонию за
