Шелк и тени - Мэри Патни

Расслабленность Сары моментально исчезла, когда муж потянул за ленточки пеньюара и он мягко упал к ногам. Он положил ей на плечи руки и стал большими пальцами массировать ей впадины возле ключиц.

— Я хочу научить тебя любить свое тело, Сара, — сказал он. — А затем, со временем, ты научишься любить и мое.

— Одни тела легче любить, чем другие, — заметила Сара и тотчас пожалела о своих словах, так как руки мужа замерли и он резко развернул ее к себе. По взгляду его зеленых глаз она поняла, что ее слова всколыхнули в его душе что-то такое, о чем он хотел забыть.

— Ты считаешь, что твое тело нельзя любить? Ошибаешься, милая Сара. С первого момента, когда я увидел тебя в саду, я понял, как ты прекрасна.

— Тебе незачем говорить мне неправду, я все равно никогда не поверю. — Сара отвела глаза от его проникающего в душу взгляда. — В лучшем случае меня можно назвать симпатичной.

— Глупости, Сара. — Перегрин подвел ее к простенку, где висело большое старинное зеркало, и поставил так, чтобы было видно их обоих в полный рост. Голова Сары упиралась мужу в подбородок. — Посмотри в зеркало, Сара. — Перегрин распустил ей волосы, пропустил их между пальцами, и они золотистым потоком легли ей на грудь и плечи. — Твои волосы волшебны. Они напоминают нити старинного золота, из которого соткана одежда богов. У Росса такие же волосы, но я никогда не обращал на них особого внимания, а твои — просто чудо. А теперь посмотри на свое лицо. Оно прекрасно, Такое лицо никогда не выйдет из моды. — Перегрин пальцами очертил овал ее лица. — Всякий раз, когда я смотрю на тебя, мне на ум приходит сивилла, чистая и мудрая.

Перегрин нагнулся, подхватил подол ее прозрачной ночной рубашки, и Сара не успела опомниться, как рубашка уже лежала на полу. У нее перехватило дыхание. Она быстро нагнулась и подобрала рубашку. Покраснев до корней волос, она прижала ее к себе. Ни разу в жизни она еще не стояла перед мужчиной обнаженной, но еще стыднее было разглядывать себя вместе с ним в зеркале.

— Зачем ты это сделал? — спросила она сердито.

— Я хочу, чтобы ты увидела себя моими глазами. Пройдя через это, ты полюбишь свое тело.

Перегрин положил левую руку на талию жены, прижал покрепче к себе и заставил посмотреть в зеркало.

Мягкий бархат кафтана приятно ласкал Саре кожу. На, фоне рослой фигуры мужа Сара увидела себя — жалкое, бесцветное существо, пытающееся прикрыть грудь. Правой рукой Перегрин отвел руку Сары, обнажив грудь.

— У тебя чудесное тело, нежное и женственное, а грудь просто восхитительна. — Перегрин положил ладонь на грудь Саре, и она замерла. — У тебя такая точеная талия, — продолжал Перегрин, — что я могу обхватить ее руками, но пока не буду этого делать, иначе ты убежишь от меня, спрячешься под одеялом и не вылезешь оттуда до самого завтрака.

Сара закусила губу, чтобы не рассмеяться. Она почувствовала себя свободнее и расслабила кулак, сжимавший ночную рубашку. Воспользовавшись моментом, Перегрин быстро опустил ее руку вниз, так что теперь рубашка прикрывала только ее ноги и то место, которое обычно ассоциируется с фиговым листком.

Перегрин провел ладонью по изгибу ее бедер.

— Какой чудесной создала природа женщину, — сказал он. — Попытайся понять это.

И чудо свершилось — она увидела себя его глазами: изящные изгибы тела, мягкие очертания, гладкая нежная кожа — действительно чудо по сравнению с мускулистым телом мужчины.

Микель нагнулся и поцеловал ее в плечо. Сара вздохнула и чуть не выронила рубашку, которую муж подхватил и отбросил в сторону.

Подобно китайскому фарфору, разбивающемуся на мелкие кусочки при ударе о каменный пол, разбился и мимолетный восторг Сары, когда она увидела свое правое бедро. Даже принимая ванну, она старалась не смотреть на следы увечья — постоянное напоминание о несчастном случае, который едва не лишил ее жизни. Но сейчас ее изъян сразу бросился ей в глаза. Два заметных шрама пересекали ее правое бедро от паха до самого колена: один — от падения на острый сук, который разорвал ей плоть до самой кости, второй — от неудачного хирургического вмешательства.

Хотя для постороннего глаза это было незаметно, но сама Сара знала, что с годами ее правая нога становится тоньше и слабее, чем левая. Тогда в саду она старалась прикрыть ногу, чтобы Микель не заметил ее уродства. Сара надеялась, что и в будущем ей удастся скрыть от него этот недостаток, и вот сейчас она предстала во всем своем уродстве перед его взглядом.

— Могут ли две восхитительные груди перевесить на чаше весов одну безобразную уродливую ногу? — спросила Сара с внезапной злостью, и ее вопрос рассек спокойную атмосферу комнаты, как взмах хлыста.

— Милая Сара, — спокойно сказал Перегрин, — красота — это не просто симметрия.

К великому удивлению Сары, муж встал перед ней на колени и с нежностью поцеловал самый безобразный и длинный шрам.

— Совершенство постоянно, истинная красота с годами не меняется, — прошептал он, водя языком по ее шраму. — Шрам на теле не может разрушить его красоту. Только шрамы души разрушают ее.

Язык Перегрина щекотал и возбуждал Сару. Все внутри нее горело от желания, но еще более приятно было слышать его слова — они были как бальзам на душу.

Все физические и душевные барьеры рухнули, и глубокая нежность к мужу охватила Сару.

— Микель… — прошептала она.

Сара запустила ладони в черные курчавые волосы мужа и беспрестанно повторяла его имя.

Микель с откровенным обожанием смотрел на нее, н Сара неожиданно заплакала.

При виде ее слез Перегрин поднялся, взял жену на руки и понес к постели. Он уложил ее на прохладные чистые простыни и лег с ней рядом.

Старая, давно кровоточащая рана была вскрыта, и годы страданий, неуверенности в себе, боязнь показаться смешной отошли на задний план. Даже себе Сара не признавалась, что все время думает о своем увечье, что постоянно упрекает себя за беспечность, которая убила ее лошадь и сделала ее саму калекой.

Понемногу Сара начала успокаиваться и возвращаться к реальности. Она ощутила сладкий запах сандалового мыла, исходивший от мужа, почувствовала, что золотые нити его вышивки царапают ей лоб. Сара откинула голову, зная, что с этого момента она изменилась, стала лучше и чище.

Трудно было поверить, что совсем недавно она находила объятия Росса успокаивающими, а объятия Перегрина тревожными и неуютными, и вот теперь этот заморский принц превратился в Микеля и стал ее мужем, и в его объятиях она нашла утешение.

Глава 16

— Кто научил тебя лечить душу? — спросила Сара, немного успокоившись.

— Я научился делать это на собственном опыте. Тебе стало лучше или хуже после того, как ты увидела себя моими глазами?