Россия - преступный мир - Исса Костоев

В отличие от воров в законе авторитеты не имели права созывать сходки, но по приглашению или по желанию могли присутствовать на этих сборищах, однако без права решающего голоса. Кроме того, они могли решать возникающие конфликты лишь в своем окружении.

Теперь многие авторитеты восьмидесятых заняли прочное место в деловых кругах регионов, более того, пролезли во властные структуры.

Следующей ступенькой в уголовной иерархии восьмидесятых считались так называемые дельцы, или цеховики. Именно они стали первыми столпами теневой экономики и реально управляли капиталом и властью.

Впрочем, первые цеховики появились значительно раньше. Уже в 1942 году, в самый тяжелый период Великой Отечественной, появилась банда некоего Павленко.

Этот Павленко дезертировал из направлявшейся на фронт воинской части и собрал под свое крылышко дезертиров и уголовников всех мастей. Они создали вымышленную военно-строительную организацию под закодированным названием УВР-2. Так как нечестных людей, согласных поживиться за счет государства, в России хватало всегда, Павленко и его подопечные смогли найти обмундирование для своих «солдат» и «офицеров». В тылах действующих войск под прикрытием военной формы они занялись массовыми грабежами и хищениями трофейного добра. Со своей «воинской частью» преступник дошел до Берлина. Здесь он подкупил армейских чиновников, выбил у них железнодорожные вагоны и вывез свое имущество.

Вся «администрация» «управления дорожного строительства» носила форму высших военных чинов. По различным липовым представлениям преступники получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза.

Но война кончилась. Павленко «по-честному» поделил награбленное между «однополчанами», снабдил их подложными документами и фиктивно демобилизовал.

В 1945 году Павленко возглавил созданную им в Калинине артель «Пландорстрой». Расхитив свыше 300 тысяч рублей, председатель сбежал. А потом объявился снова, но уже в качестве начальника новой фиктивной организации под названием «Управление дорожного строительства». Он и его сообщники заключали с разными организациями договора на дорожно-строительные работы, которые фактически выполняли наемные рабочие, не подозревавшие, что они оказались втянутыми в грандиозную аферу. Из сумм, выплачиваемых заказчиками, Павленко и его приближенные присвоили более 30 миллионов рублей.

В 1952 году Павленко был расстрелян.

В 1961 году была разоблачена преступная группа во главе с Борисом Ройфманом. Он один из первых в стране начал использовать пациентов психоневрологических диспансеров в качестве бесплатной рабочей силы по выпуску товаров широкого потребления. Дело в том, что психиатрические лечебницы получали от местных органов власти средства на организацию трудотерапии больных, закупали оборудование, которое на самом деле не использовалось, а ржавело на складах. Ройфман предложил медикам организовать производство трикотажных изделий. И работа закипела. В Краснопресненском психоневрологическом диспансере работали 58 высокопроизводительных трикотажных машин, которые не останавливались ни днем, ни ночью. Сырье поступало из Нальчика, сбыт продукции был организован на высшем уровне, и пользовались эти трикотажные вещи куда большим спросом, чем те, которые производились на государственных предприятиях. Естественно, ни сами рабочие — пациенты диспансера, ни государство не получали ни копейки. Все текло в карманы «организаторов». При аресте у руководителя производства Шекермана было изъято около 100 килограммов золота и золотых монет, 262,5 карата бриллиантов и другие ценности на сумму в 2,5 миллиона рублей.

В годы перестройки, после принятия в СССР закона «О кооперации», такое понятие, как цеховики, практически исчезло, но дело их не пропало. Теневая экономика, их главное детище, по-прежнему является питательной средой преступников. Если в 1989 году, по словам тогдашнего министра внутренних дел СССР В. Бакатина, объем теневой экономики достигал 70–90 миллиардов рублей в год, то в 1996 году, как считает нынешний министр внутренних дел России А. Куликов, в теневой экономике вертится около 70 триллионов рублей. Впрочем, к экономическим преступлениям мы вернемся чуть позже.

Ниже цеховиков в восьмидесятые годы стояли на иерархической уголовной лестнице каталы — игроки. А за ними шли шестерки, которые, не имея никакого авторитета среди себе подобных, наводили страх на добропорядочных граждан, выступая в роли воров и грабителей.

Но пришли девяностые годы, и «все смешалось в доме Облонских». Если раньше организованная преступность делала только первые робкие шаги, то теперь она двинулась широким фронтом, взяв, по словам А. Куликова, под свой контроль целые отрасли экономики и социальной жизни. На воле нет больше такого четкого иерархического разделения в среде уголовников, хотя остались такие понятия, как «авторитеты», и появились новые — «бригадиры» и «быки». В местах лишения свободы иерархия пока осталась все-таки нравы там более консервативные.

Глава 7

Их университеты

Еще П. А. Кропоткин в «Записках революционера» писал о русских тюрьмах, что это «университеты преступности, содержимые государством».

Среди юристов в дореволюционной России бытовало мнение, что случайный преступник не должен попадать в тюрьму, а профессиональный не должен быть выпущен оттуда. Исторически сложилось так, что русские тюрьмы и каторга редко влияли на исправление преступников, скорее наоборот: именно там воры повышали свою квалификацию, приобретали новые «специальности». Там зарождались уголовные традиции. «Успешному претворению их в жизнь» способствовал и тот факт, что в российских острогах долгое время не было разделения заключенных по режиму содержания, а во многих губерниях женщины и дети содержались вместе с мужчинами.

Вот что писал по этому поводу тюремный ревизор Апраксин еще в середине прошлого века:

«Убийцы, воры и самых гнусных пороков люди содержатся в одних палатах, спят на одних нарах вместе с бродягами и осужденными за неважные проступки, находящимися временно в остроге… Сии последние от праздности, дурных примеров и рассказов, освободившись впоследствии времени, могут легко развратиться и предаться всем порокам».

Это утверждение справедливо и до сих пор. По некоторым данным, до 40 процентов лиц, осужденных за хулиганство или корыстные преступления, после выхода из колонии «переквалифицируются» в квартирных воров.

Так как места заключения наряду с медучреждениями и школами являются наиболее консервативными социальными институтами, то, несмотря на веяния жизни, традиции, зародившиеся когда-то, живут там до сих пор. Именно они регулируют внутреннюю жизнь в зонах.

Например, определенная иерархия, о которой упоминалось. Сегодня эта «социальная лестница» в местах лишения свободы выглядит примерно так: законы в зоне устанавливают воры. В камере главным считается пахан. Его приближенные помогают пахану следить за порядком, используя в качестве бойцовской силы солдат. Есть также мужики и пацаны, которые, в свою очередь, делятся как бы на две категории. Одни выполняют все требования администрации, хорошо работают, стремясь к досрочному освобождению. Другие, в первую очередь молодежь, пацаны, хотят приблизиться к ворам, получить их одобрение. Они нарушают режим, стремятся иметь запрещенные предметы, отказываются убирать места общего пользования, а в случае ущемления их прав другими заключенными, обращаются с жалобами к ворам.

Зачастую ворам в зоне живется лучше, чем иным на воле.

И, наконец, последняя категория — это обиженные, или опущенные, те, которые были осуждены за пассивный гомосексуализм, развратные действия в отношении малолетних, изнасилование несовершеннолетних. Некоторых в качестве наказания опускают в зонах, и тогда им приходится занимать подобающее место в социальной иерархии.

Подобное деление существует и среди подростков, находящихся в воспитательно-трудовых колониях. Они, как и их взрослые «коллеги», обязаны соответствовать своему статусу и придерживаться неписаных норм поведения. Например, несовершеннолетние блатные и воры обязаны всячески отлынивать от работы, а если не получается, то находить возможность зацепки за «чистые» места типа библиотекаря при отряде. По возможности не стирать белье и не чистить сапоги, а заставлять это делать чушков и обиженных, которые обязаны также убирать их постели, мыть полы и так далее.

Шестерки и шныри обязаны работать, но нормы выработки выполнять не более, чем на сто процентов. Ударный труд позволен, даже предписан лишь чушкам и обиженным, которые, кроме всего прочего, обязаны отдавать все содержимое посылок из дома авторитетам и по требованию представителей любой из категорий должны безропотно становиться пассивными партнерами при гомосексуальных актах, а также не предпринимать никаких действий по изменению своего статуса.