Гроза над Польшей - Андрей Максимушкин

С точки зрения оберста, для людей фон Альтрока не составит большого труда отклониться немного от маршрута, проверить одну забытую местным начальством, богом и партией деревеньку на предмет поиска повстанцев. Батальон это, конечно, на одну деревню много, но можно выделить маневренную группу. Быстренько проверят и догонят остальных. Здесь рядом, всего десять километров по грунтовке.

Отказаться майор не смог, особенно после того, как ему напомнили, на чей авторитет он ссылался, отказавшись посылать своих людей в очаг радиационного заражения. Зато комбат отправил в проклятую деревню целый взвод. На этот раз не повезло лейтенанту Тислеру.

– Свиньи, – коротко высказался унтер-фельдфебель Тохольте, услышав новый приказ.

Разумеется, выругался отделенный командир, только выключив рацию. Не хватало еще, чтоб лейтенант принял это на свой счет.

– Неймется взводному, все хочет медаль заработать, – по-своему понял Клаус Зидер.

– Солдат Зидер, заткнись! – рявкнул Киршбаум. Обсуждать офицеров не положено, особенно при выполнении боевой задачи.

Еще полкилометра по асфальту. У очередного съезда с шоссе командирская «пума» притормозила и легко скатилась на грунтовку. За ней последовали пять «ганомагов». Задумавшийся лейтенант попросту забыл оставить в колонне свое отделение противотанкового оружия.

Десять километров до деревеньки это по карте получается, по дороге бронемашины отмерили все пятнадцать. И это с учетом того, что полноприводные армейские бронеходы местами попросту срезали путь напрямик через пашню или заросшую молодым осинником и ельником вырубку. На обычной машине получалось почти двадцать километров. Зато к деревеньке взвод лейтенанта Тислера подошел вовремя.

Обычное для этих мест небольшое селение. Домов двадцать, почти все жилые. Изгороди местами повалены, крыши домов покосившиеся, привычный неряшливый вид польской деревни. И на въезде в деревню традиционная непересыхающая даже в адскую жару лужа с копошащимися в ней утками, свиньями и чумазыми детишками.

Работал взвод по обычной схеме. До околицы ехали спокойно. Потом командирская «пума» резво рванула по центральной и единственной улице. Два бронетранспортера пошли в обход деревни, выбирая удобные огневые позиции. Остальные машины высадили десант у околицы и откатились назад, готовые в случае чего прикрыть людей огнем.

Лейтенант Тислер вышел из броневика и объявил в рупор, что деревня в безопасности, всех просят оставаться дома, не препятствовать солдатам в исполнении их обязанностей.

Паники, к удовлетворению взводного, не было. Несколько женщин неопределенного возраста метнулись загонять детишек по домам. Два возлежавших у завалинки тела попытались принять вертикальное положение. С третьей попытки это у них получилось, но ненадолго.

Наблюдавший вполглаза за пьянью подзаборной ефрейтор Киршбаум презрительно сплюнул сквозь зубы. Утро на дворе. Работать надо, а не шнапс жрать.

Проверка шла спокойно. Войти во двор, заглянуть в дом и сараи. Постараться на глаз выцелить среди обывателей явно посторонних личностей. Разрешить работать дальше и покинуть двор. Ефрейтор Киршбаум работал с половиной отделения. Командир посчитал, что не стоит бегать толпой друг за другом. Небольшими группами по четыре-шесть человек получается быстрее. А в случае осложнений ребята быстро прибегут на помощь.

Явных бандитов в деревне не было. Зато в заброшенном доме на окраине обнаружился тайник с оружием и взрывчаткой, а фельдфебель Древс притащил к командирской «пуме» упиравшегося паренька лет шестнадцати со здоровенным багровеющим синяком под глазом.

Фельдфебель поймал щенка в тот момент, когда тот крался огородами, явно намереваясь нырнуть за плетень и умотать в лес. Паренек в свою очередь орал, что он ни в чем не виноват, шел в сортир, и если пан унтер-офицер его не отпустит, сейчас здесь будет плохо пахнуть.

– Свинья! – бросил лейтенант Тислер. – Куда собрался? Дружков в лесу предупредить?

– Пан офицер, я простой рабочий, крестьянин, бедный человек, – паренек быстро сообразил, что дело пахнет керосином, сейчас его будут бить, может быть, убивать.

Короткий удар под дых заставил поляка сложиться пополам. Гейнц Древс взял его за плечи и выпрямил пинком под зад.

– Стоять смирно перед лейтенантом! – прорычал ефрейтор, свирепо вращая глазами.

Убивать парня не собирались, нельзя убивать человека, даже если он поляк, просто так, только за подозрение в бандитизме, да еще посреди улицы в окружении его сородичей. А вокруг командирской «пумы» постепенно собирался народ. Обыск завершился. Местные полезли на улицу.

Ефрейтор Киршбаум нехорошо покосился на как бы невзначай перекрывший дорогу возок с дровами. И откуда он взялся?! Минуту назад все было чисто. Разумеется, взвод мотопехоты перекопает деревню за считаные минуты, но это нежелательный вариант. Приличия должно соблюдать.

Поляки тоже сообразили, что к чему. Первый страх прошел, люди медленно стягивали кольцо вокруг солдат. В первых рядах, как это ни удивительно, держались женщины, среднего возраста и пожилые, крепкие жилистые крестьянки. Если глаз Рудольфа и замечал молодых и привлекательных, так все с младенцами на руках.

Парнишку тем временем безрезультатно допрашивали. Фельдфебель Древс приложил его пару раз кулаком, но пользы от этого было мало. Наоборот, вид несчастного, избиваемого широкоплечим солдатом паренька провоцировал толпу. Первым это понял лейтенант Тислер. Коротким брезгливым жестом он приказал Древсу остановить допрос.

Ситуация патовая. Грузить арестанта в броневик не хотелось. Допрашивать на улице бесполезно и опасно. Со стороны поляков раздавались крики. Пока просьбы отпустить мальчишку. Народ умолял солдат проявить милосердие. Какой-то неуловимый миг, пройденный порог, и настроение толпы изменилось. Зазвучали резкие требования отпустить арестанта и убираться к черту. Даже залитые шнапсом, как пушка, мужички с завалинки приползли к народу и пытались кричать что-то явно угрожающее, но совершенно неразборчивое. Ухо Рудольфа Киршбаума улавливало не только немецкие фразы, но и нечто непонятное, явно польское и явно ругательное.

– Тихо всем! – лейтенант Тислер поднял рупор. – Кто может сказать, что это за человек? С кем он живет?

– Это мой сын, пан офицер, – к броневику выбежала пожилая, с высохшей кожей, заострившимися чертами лица, похожая на ведьму женщина.

– Почему он пытался бежать из деревни во время обыска? Кто спрятал в том доме оружие?

– Пан офицер, пожалейте. Прошу вас, пожалейте, пожалуйста. Он хороший мальчик, ничего плохого в жизни не делал. Не видела я оружия, сроду в руках не держала, – старая кочерга трещала без умолку.

– Почему он хотел бежать?

– Пан офицер, посмотрите на него, он же совсем еще молодой, усов нет. Ну какой из моего Сташека бандит? Он даже мешок силоса с фермы не украдет.

Последние слова вызвали на устах Рудольфа невольную улыбку. Хорошее сравнение. Выходит, для местных утащить что с фермы не преступление, а добрая шалость. Надо запомнить.

Женщина наседала на лейтенанта. Ей на помощь пришли две товарки, хором расписывавшие, какой этот Сташек хороший да добрый, да родителям помогает, да работящий. Хвалили, прям как девку на выданье.

– Почему ты пытался бежать? – сбитый с толку лейтенант напустил на себя серьезный вид.

– Он не бежал! – выкрикнули из толпы. – Он наш! Не трогайте его!

– Кто кричал? – с этими словами Хорст Тохольте метнулся к кучке обывателей, легонько отпихнул в сторону дородную бабу с вилами в руках. Секунда, и унтер-фельдфебель волочет за шиворот сизоносого мужичка с испитым лицом.

– Герр лейтенант, – поляк вытянулся перед Тислером, – парень от полиции прячется. Вы солдат, вы его не заберете.

– Почему прячется?

– Неделю назад с ребятами на танцах подрались. Двоих подрезали. Вот полиция и ищет всех, кого там видели.

– Это правда? – лейтенант взял арестанта двумя пальцами за подбородок. – Отвечай!

– Так точно, пан лейтенант! Бежал, думал, что ищете дравшихся на танцах.

Получалось нехорошо. Киршбаум чувствовал, что дело идет не так, как надо. Оружие нашли. Подозрительный поляк у них в руках. Надо брать его и везти в полицию. А там пусть сами разбираются. Но не получается. Местные возбуждены. Деревня на грани бунта. А арестованный молокосос, получается, не так уж и виноват.

Люди продолжают стягивать кольцо вокруг солдат. Напряжение нарастает. Лейтенант думает. Ситуация непростая, а ему за все отвечать. Солдаты злобно косятся на поляков. Вилы, грабли, косы в руках у крестьян наводят на определенные размышления.

Рудольф поднимает штурмгевер и ставит переводчик на автоматический огонь. Солдаты из отделения Тохольте следуют его примеру. Отто Форст отступает на левый фланг. Парень вовремя сообразил, что так удобнее будет косить толпу, своих не заденешь. Ефрейтор замечает в глазах Форста страх – идти против возбужденной толпы это тебе, парень, не просто так. Здесь сила нужна, настоящий боевой дух.