Дипломатия Симона Боливара - Анатолий Глинкин

Руководители общества сделали большой шаг вперед по сравнению со своими предшественниками. Призывая начать борьбу за свободу и независимость Кубы, Лемус обещал неграм освобождение от рабства. Колониальным властям удалось раскрыть заговор в августе 1823 года, когда почти все уже было подготовлено к восстанию. Около 100 членов общества стали узниками казематов военно-морской крепости Гаваны, многие бежали, спасаясь от репрессий.

Сторонники независимости Кубы создали в эмиграции Революционный комитет и обратились к Мексике и Колумбии с просьбой помочь кубинскому народу свергнуть гнет Испании, содержавшей на острове больше вооруженных сил, чем в какой-либо другой части испанской Америки.

В январе 1824 года делегация Революционного комитета кубинских патриотов во главе с идеологами движения Хосе Иснагой и Бетанкуром Сиснересом, известным на Кубе под псевдонимом подпольщика «Селянин», прибыла в Боготу и вела переговоры с Сантандером, исполнявшим обязанности президента, и министром иностранных дел Гуалем. Колумбийские руководители выразили солидарность с борьбой братских народов Кубы и Пуэрто-Рико и заявили о своей готовности оказать им помощь, как только основные силы испанцев будут разгромлены в Перу, где находилась почти вся освободительная армия. Один из членов делегации — X. М. Аранго в апреле 1825 года встречался в Лиме с Боливаром. Он рассказал о вооруженных силах Испании на острове и заверил Боливара в том, что освободительная экспедиция Колумбии встретит поддержку всех кубинских патриотов.[313] Это еще раз убедило Боливара в правильности принятого им решения о подготовке освободительной экспедиции для окончательного изгнания испанцев из Западного полушария.

Практическая подготовка к ней началась уже в апреле 1824 года, когда Боливар поручил Франсиско Монтойе и Антонио Аррубле от имени Колумбии получить за границей заем на сумму 4750 тыс. ф. ст. для закупки снаряжения и пополнения колумбийской военной флотилии с базой в Картахене, состоявшей из 4 крейсерских кораблей и 11 канонерок.[314] Этот флот планировалось использовать для отражения угроз Испании и сопровождения освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико. Планы Боливара поддерживал генерал Паэс, один из руководителей освободительной войны в Венесуэле, который в письме от 19 августа 1824 г. сообщал Боливару, что может выделить армию в 3–4 тыс. штыков. «Через месяц после получения приказа, — писал он, — мы будем в Гаване».[315] Такое же заявление сделал генерал Сукре после победы при Аякучо, выразив готовность направить 7-тысячную армию для участия в освобождении Кубы.[316]

Все это время, находясь в Лиме, Боливар поддерживал активные контакты со своими главными боевыми соратниками. С Паэсом он обсуждал перспективы уничтожения рабства негров. «Согласно планам Боливара, — вспоминал Паэс в своих мемуарах, — после изгнания испанцев с Кубы все обитатели этого острова, а также жители Пуэрто-Рико должны стать свободными без всякого исключения, в том числе и несчастные африканцы».[317]

Тем временем подготовка экспедиции продолжалась. К концу 1825 года по указанию Сантандера почти весь колумбийский флот был сконцентрирован в Картахене. Русский посланник в Вашингтоне барон Ф. В. Гейль сообщал в Петербург в октябре 1825 года собранную им информацию о ходе подготовки в Картахене армии вторжения на Кубу в составе 10–12 тыс. человек и соответствующего флота, включавшего линейный корабль, пять фрегатов, шесть военных шлюпов, три бригантины и несколько канонерок. Ожидалось прибытие закупленных за границей еще двух фрегатов с 64 пушками на каждом.[318] Сантандер в послании Национальному конгрессу Колумбии в январе 1826 года заявил о готовности колумбийского правительства выполнить обязательства по соглашению, заключенному с Мексикой, и получил санкцию конгресса на осуществление совместной экспедиции. В Картахене адмирал Ренато Белуче, командующий флотом, и генерал Лино де Клементе, поставленный во главе экспедиционного корпуса, ждали только приказа.

Патриоты на Кубе знали об этих приготовлениях и, в свою очередь, готовились к борьбе. Колумбийские корсары поддерживали контакты с населением испанской колонии, распространяли на острове листовки, звавшие кубинцев к восстанию. В одной из листовок, конфискованной колониальными властями в 1825 году, говорилось: «Братья острова Куба! Колумбии известно о ваших героических усилиях, и скоро она придет вам на помощь со всей своей мощью. В Америке уже покончено с господством тиранов… Освободитель Колумбии и его солдаты шлют вам братский, дружеский привет».[319]

Такие же приготовления происходили в соседней Мексике. Президент этой страны, герой партизанской борьбы за независимость Гуадалупе Виктория активно поддерживал планы освободительной экспедиции на Кубу и Пуэрто-Рико, поручив подготовку мексиканского отряда генералу А. П. Санта-Ане. Испания продолжала угрожать возобновлением военных операций против Мексики, опираясь на островную крепость Сан-Хуан-де-Улуа, и использовала

Кубу в качестве своей опорной базы. Правительство Мексики в переговорах с Испанией о признании своей независимости исходило из солидарности с народом Кубы и отказывалось согласиться с сохранением суверенитета Испании над Кубой в обмен на признание Испанией независимости Мексики.[320]

Для содействия освобождению Кубы президент Мексики разрешил создать хунту в составе находившихся в Мексике кубинских патриотов-эмигрантов и мексиканских добровольцев. Среди последних были ряд политических деятелей и офицеров армии. Обращение хунты к мексиканскому конгрессу наряду с ее главой, кубинским патриотом Хуаном Антонио де Унсуэтой, участником общества «Солнца и лучи Боливара», подписали мексиканский вице-президент Николас Браво, губернатор Юкатана генерал А. П. Санта-Ана, ряд министров. «Взаимные интересы и взаимная убежденность, — говорилось в обращении, — требуют от мексиканской республики прийти на помощь острову Куба и спасти его от деградации и рабства, которые принес в его жизнь общий враг Америк».[321] После затяжных дебатов, вызванных обструкционистской позицией консервативных сил, мексиканский Национальный конгресс предоставил санкцию правительству на осуществление совместной с Великой Колумбией экспедиции «с целью поддержать усилия жителей Кубы по окончательному завоеванию независимости».[322]

Правовые основы мексикано-колумбийского сотрудничества были заложены договором о совместных действиях по освобождению крепости Сан-Хуан-де-Улуа, заключенным в Боготе в августе 1825 года П. Гуалем и мексиканским посланником X. А. Торренсом. 17 марта 1826 г. Мексика и Великая Колумбия подписали новое соглашение под названием «План операции, объединенной эскадры Мексики и Колумбии», касавшееся совместной экспедиции на Кубу. Статья 6 соглашения гласила: «Главной целью объединенной эскадры являются преследование и разгром испанского флота независимо от того, будет ли он находиться в Гаване или же нападет на Мексику, Гватемалу или Колумбию».[323] В это время в порту Кампече на полуострове Юкатан, по данным различных источников, уже происходило формирование мексиканского корпуса численностью до 5 Тыс. человек.[324]

Подготовка совместной экспедиции проходила не без трудностей и задержек. Мексика и Колумбия, разоренные длительной войной, испытывали острую нехватку финансовых средств, политическая обстановка в обеих странах была напряженной, на границах с соседями возникали осложнения. Проявились и противоречия между двумя странами относительно совместного проекта. Но не эти трудности играли роль главного тормоза. Мексика и Великая Колумбия натолкнулись на яростное противодействие их плану со стороны могущественного триумвирата — США, Англии и Франции. Каждая из этих трех держав лелеяла планы похищения «жемчужины Антилл» или по крайней мере установления на Кубе своего преобладающего влияния, для того чтобы усилить позиции на подступах к Бразилии и континентальной испанской Америке. Поэтому правительства США, Англии и Франции ревниво и с большой настороженностью следили за действиями друг друга.

Осуществив на основании мандата «Священного союза» удушение испанской буржуазной революции в 1823 году, Франция Людовика XVIII на некоторое время приобрела возможность прямого воздействия на Фердинанда VII, из рук французов вновь получившего скипетр абсолютного монарха. В дипломатических кругах Европы понимали, насколько велико было искушение для Парижа воспользоваться беспомощностью Испании для захвата привлекательного приза из ее колониального наследства. Во французской печати обсуждались планы водворения в Буэнос-Айресе, Мексике и Перу бурбонских принцев под охраной французского военно-морского флота. Стало также известно о тайном обращении испанского правительства к Франции с просьбой о военной помощи после раскрытия заговора сторонников независимости на Кубе. Мадрид хотел, чтобы французская эскадра, базировавшаяся на Антильских островах, в случае необходимости оказала поддержку испанскому губернатору на острове. Подлинную дипломатическую бурю вызвали упорно циркулировавшие слухи о возможном направлении на Кубу 5-тысячной регулярной французской армии.[325] В Лондон и Вашингтон поступали секретные депеши английского и американского послов в Мадриде о планах французской экспансии в испанскую Америку.