Шаги в бесконечности - Владимир Михановский

– Отсек надо катапультировать, – сказал капитан. – ДРУГОГО выхода нет.

Энквен хотел что-то возразить, но промолчал.

– Ступай к остальным белковым. Если нужно, введи им биостимулятор, – распорядился капитан.

Резко повернувшись, Энквен вышел, а Икаров подсел к калькулятору и погрузился в расчеты.

«Пион» был сконструирован так, что в случае необходимости мог избавиться от любой из своих секций, от любого сферического отсека. Но за время полета такой необходимости до сих пор не возникало.

Через некоторое время от белковых начали поступать сигналы готовности. Пора! Капитан нажал кнопку, приводящую в действие катапульту третьего отсека.

На обзорном экране было видно, как от стройного тела «Пиона» отделился шаровидный третий отсек. Медленно дрейфуя, он отплыл в сторону от корабля.

Тотчас стрелки на капитанском пульте успокоились, и сигнальные огоньки погасли. Икаров включил аварийную сирену – она молчала. Корабль приходил в норму.

– Сколько до третьего отсека, Энквен? – спросил капитан. Он мог определить расстояние и по приборам, но вполне полагался на глазомер робота.

– Пятнадцать километров, – сказал Энквен.

Пятнадцать километров! Для космоса – рукой подать. Отсек, который несет в себе смерть, плывет совсем рядом с кораблем. Очевидно, третий отсек при выбросе получил недостаточный импульс.

– Он дрейфует в нашу сторону! – воскликнул Энквен.

Капитан посмотрел на приборы – и не поверил своим глазам: они показывали, что расстояние до отброшенного отсека неизменно.

Между тем шар на глазах увеличивался в размерах.

– Отсек разбухает! – догадался Икаров.

Теперь уже и невооруженным глазом было видно, что отсек с зеленой массой пухнет, словно на дрожжах. Еще через минуту он лопнул, не выдержав внутреннего давления. На месте третьего отсека вырос фантастический изумрудный цветок. Мерцали, извиваясь, зеленые лепестки, колыхался вытянувшийся стебель.

Красота таила смерть. Хищная колония микроорганизмов вырвалась из тюрьмы и бросила вызов астронавтам.

Цветок какой-то миг спокойно покачивался на длинном стебле, затем рывком потянулся к кораблю.

Капитан первым оторвал глаза от гипнотизирующего видения. Нагнувшись над пультом, он включил дюзы маневра. Из трех сопел, расположенных по ободу гигантской чаши-отражателя, хлынуло белое пламя.

На экране явственно было видно, как растет расстояние между кораблем и изумрудным цветком, который к этому времени превратился в зеленое облачко.

Капитан и роботы – весь экипаж, не отрываясь, смотрели на огромный выпуклый зрачок обзорного экрана. Облачко уменьшалось в размерах. Сначала оно превратилось в арбуз, затем в мерцающий кошачий глаз и, наконец, в зеленую точку, которая через минуту пропала в пространстве.

Прошло несколько дней после этого происшествия, прежде чем на «Пионе» был восстановлен порядок.

Когда у капитана выдалось наконец свободное время, он, как обычно, отправился в оранжерейный отсек и по пути заглянул в информарий. В этом отсеке по крупицам накапливалось то, ради чего корабль ушел в космос, – научная информация, необходимая землянам. Конечно, Черная звезда находилась еще далеко, и главная работа была впереди. Но уже на пути к Тритону информарий начал понемногу пополняться, хотя большинство ячеек памяти оставалось пустым.

Однако на этот раз Икарова интересовали не ячейки памяти. Пройдя вдоль стены, сплошь состоящей из запоминающих кристаллов, похожих на медовые соты, капитан подошел к установке, расположенной посредине отсека. Стальные растяжки поддерживали на весу небольшую вакуум-камеру. Именно туда, повинуясь команде капитана, дежурный манипулятор поместил образчик изумрудного вещества.

Долго стоял Икаров, вглядываясь в зеленый неподвижный комок.

Исследовать его сейчас, или подождать возвращения на Землю? «Возвращение на Землю», – тихо произнес капитан, усмехнувшись. Кто скажет, когда оно будет? Дело даже не во времени, необходимом для полета. Вблизи Тритона тяготение столь велико, что как течет там время, пока совершенно не ясно.

Заниматься изумрудным веществом на борту «Пиона» опасно, решил капитан, покидая отсек. Ставить корабль под удар он не имеет права.

– Что ж, надо оставить что-нибудь и на долю земных физиков, – сказал Икаров.

Глава 2

ПЛЕН

Иглы звездного убранства,Звезд скрещенные мечи,Неевклидова пространстваИскривленные лучи.

Нос «Пиона» был нацелен на Черную звезду – провал в звездном небе. Корабль удачно миновал пояс астероидов, но дальше началось неожиданное. Несмотря на то что корабль шел по инерции при выключенных дюзах, скорость его начала стремительно возрастать. Это Тритон притягивал корабль. Его притяжение превосходило все расчеты.

«Пион» падал на Черную звезду. Падал в течение долгих месяцев. Капитан сначала приказал включить тормозящие дюзы, но вскоре пришел к выводу, что это бесполезно: мощность их была явно недостаточной, чтобы бороться с немыслимой гравитацией, а кроме того, нужно было беречь фотонное топливо для маневра.

Часы и дни капитан проводил у обзорного экрана, наблюдая за странной картиной. Пространство, окружающее «Пион», как бы искривлялось, звезды приобретали фиолетовый оттенок.

На «Пионе» ночи сменялись днями, в оранжерее стоял май, наливалась зелень, и каждое утро горн играл побудку. Однажды, вернувшись после короткого сна в головную рубку, капитан увидел на экране то, чего ожидал уже несколько дней. Впереди по курсу корабля исчезли звезды, расположенные близ Тритона и еще вчера видимые отчетливо. Образовался как бы конус, черный конус пустоты, в вершине которого находился «Пион». Это означало, что скорость корабля, разгоняемого гравитационным полем Черной звезды, приближается к субсветовой. В рубку вошел обеспокоенный Энквен.

– Капитан, мы можем врезаться в Тритон, если будем идти прежним курсом, – сказал он.

– Я думал над этим, – сказал Икаров и протянул роботу листок с расчетами. Энквен углубился в формулы.

– Главное – вовремя включить боковые дюзы, – произнес робот.

– Мы включим их через сутки, – сказал капитан, – и выйдем на орбиту вокруг Тритона.

– Еще одно, капитан.

– Говори.

– Меня беспокоит изумрудная плесень, капитан, – произнес Энквен.

– Изумрудная плесень? – удивился Икаров.

– Да. Я опасаюсь, что на «Пионе» остались бактерии, – сказал Икаров.