Пропащий - Харлан Кобен

Но больше всего он размышлял о своей клятве и о том главном, за чем приехал.

Глава 57

Следующие пять дней были богаты событиями.

Мы с Кэти, естественно, сразу же сообщили обо всем властям и отправились с ними на то место, где нас держали. Там уже никого не было, лишь на траве оставались следы крови. Ни отпечатков пальцев, ни волос найдено не было. Никаких улик. Так я примерно и предполагал, да это и не имело особого значения. Дело близилось к концу.

Филиппа Макгуэйна арестовали по обвинению в убийстве федерального агента Реймонда Кромвелла и видного адвоката Джошуа Форда. На этот раз, однако, его не выпустили под залог. Когда я встретился с Пистилло, у него в глазах светился огонек удовлетворения. Как у человека, который покорил свой личный Эверест, добыл священный Грааль, победил главного внутреннего демона – выбирайте любой вариант.

– Все кончено, – сказал Пистилло с торжествующим видом. – Макгуэйну теперь не отвертеться. И вся его организация лопается по швам.

Я спросил, как этого удалось добиться. Пистилло с удовольствием поделился подробностями.

– Макгуэйн подделал запись камеры наблюдения, чтобы доказать свое алиби. Запись показывала, как наш агент выходит из его офиса. Фальшивка, надо сказать, была сделана безупречно. Цифровая технология это вполне позволяет. Так, во всяком случае, мне сказали в лаборатории.

– И что дальше?

Пистилло улыбнулся:

– Мы получили по почте другую пленку. Кстати, судя по штампу, ее послали из Ливингстона, штат Нью-Джерси. Это была настоящая пленка. Там видно, как два человека затаскивают тело в лифт. Оба уже признались и дали официальные показания. В посылке была и записка с указанием места, где спрятаны трупы. И что самое интересное, там были все материалы на Макгуэйна, которые собрал ваш брат много лет назад. Когда работал на нас.

Я задумался.

– Вы знаете, кто послал все это?

– Без понятия, – ответил Пистилло. Похоже, его это не слишком волновало.

– А что будет с Джоном Асселтой?

– Мы объявили его в розыск.

– Он у вас всегда был в розыске.

Пистилло пожал плечами:

– А что еще мы можем сделать?

– Он убил Джули Миллер.

– По приказу. Призрак – всего лишь наемный убийца.

Звучит малоутешительно.

– Мне кажется, вы не очень-то надеетесь поймать его…

– Знаете, Уилл… Мне, конечно, очень бы хотелось засадить Призрака за решетку, но… Я буду откровенен с вами: это будет не так просто. Нам сообщили, что Асселта уже выехал из страны. Теперь его возьмет на работу какой-нибудь диктатор и обеспечит ему защиту. Но ведь нельзя забывать, что Призрак – это всего лишь оружие, вроде пистолета. А мне нужны те, кто прицеливается и спускает курок.

Я не был согласен, однако спорить не стал. Лишь спросил – что теперь будет с Кеном? Пистилло долго думал, прежде чем ответить.

– Вы с Кэти Миллер не все нам рассказали, верно?

Я поерзал в кресле. Мы рассказали о похищении, но решили не упоминать о том, что разговаривали с Кеном.

– Мы рассказали все, – сказал я.

Пистилло пристально посмотрел мне в глаза и снова пожал плечами:

– По правде говоря, я не знаю, так ли уж нам теперь нужен Кен. Во всяком случае, Уилл, он в безопасности. Я знаю, что вы не общались с ним, – Пистилло подался вперед и снова испытующе взглянул мне в глаза, – но если когда-нибудь будете, скажите, чтобы он выходил из подполья. Сейчас ему ничего не грозит. Ну и, конечно, Кен поможет нам засвидетельствовать подлинность тех старых материалов.

Как я уже сказал, это были весьма насыщенные пять дней.

Если не считать встречи с Пистилло, я проводил все время с Норой. Мы старались поменьше говорить о прошлом, тени которого до сих пор омрачали ее лицо. Она по-прежнему панически боялась бывшего мужа, вгоняя меня в бешенство. С мистером Креем Спрингом из Крэмдена, штат Миссури, необходимо было разобраться. Я пока не знал, что предприму, но не мог допустить, чтобы моя любимая прожила в страхе всю оставшуюся жизнь. Нора много рассказывала мне о брате. О том, как ему удалось перевести часть своих денег в Швейцарию, как он целыми днями бродил пешком, безуспешно пытаясь обрести мир и покой… Рассказывала о Шейле Роджерс, несчастной беглянке, про которую я уже так много успел узнать. Но главным образом – о моей племяннице Карли.

Когда речь заходила о ней, лицо Норы светлело. Карли любила сбегать по склону холма с закрытыми глазами и кувыркаться, запоем читала книги. У нее был необыкновенно заразительный смех. Вначале, когда они познакомились с Норой, Карли была замкнута и застенчива. Ее родители, по вполне понятным причинам, мало общались с соседями, и девочка почти не видела людей. Нора, пока жила в Швеции, старалась как-то возместить это. Как она призналась, самым трудным для нее было бросить ребенка (бросить – это ее слово, мне оно кажется слишком сильным), лишить Карли единственного друга, которого девочка имела.

Кэти Миллер держалась от нас на расстоянии. Она куда-то уехала – не сказала куда, и я не старался выяснить, – но звонила почти каждый день. Теперь она знала правду, но мне кажется, что в конечном счете это мало ей помогло. Пока Призрак гуляет на свободе, о покое не могло быть и речи. Мы слишком часто оглядывались через плечо.

Но для меня главным было другое. Я хотел увидеть брата. Пожалуй, даже больше, чем прежде. Я думал о годах, проведенных им вдали от семьи, о долгих прогулках в одиночестве. Такая жизнь не для него. Прятаться в тень было не в его правилах. Я хотел, чтобы Кен вернулся. Хотел ходить с ним на бейсбол, снова сидеть допоздна, разговаривать и смотреть старые фильмы. Были, конечно же, и другие причины.

Я уже говорил, что мы с Кэти сохранили в тайне от всех нашу беседу с Кеном. Это было сделано для того, чтобы иметь возможность продолжать с ним общаться. Доску объявлений в Интернете пришлось, разумеется, сменить. Кен все еще был очень осторожен, но тоже мечтал покончить с многолетней разлукой. У меня, по крайней мере, все эти годы были отец, мать и Мелисса. Я страшно скучал по Кену, но он, я думаю, скучал еще больше. Встреча потребовала подготовки, однако в итоге вопрос был решен.

Когда мне было двенадцать, а Кену четырнадцать, мы отдыхали с ним в летнем лагере в Маршфилде. Это чудесное лето я запомнил на всю жизнь. Четыре года назад лагерь, по моей рекомендации, купил Крест, превратив его в фешенебельный летний центр для занятий йогой. На бывшем футбольном поле, в самом его центре, теперь стоял персональный коттедж моего друга, к которому вела единственная дорога. Мы решили, что лучшего места для встречи нам не найти.

В этот день из Сиэтла прилетела Мелисса. Из предосторожности мы заставили ее лететь до Филадельфии, а оттуда добираться на машине. Мы с отцом встретили сестру на выезде из города и дальше поехали вместе. О встрече с Кеном, кроме нас троих, знали только Нора, Кэти и Крест. Они должны были приехать каждый по отдельности и встретиться с нами на следующий день. Но этот вечер, самый первый, был только для членов семьи.

Я взял на себя обязанности водителя, отец сидел рядом, а Мелисса устроилась на заднем сиденье. Говорили мы мало, нервничали, и я – больше всех. Я уже привык осторожничать и знал, что не успокоюсь, пока не увижу Кена своими глазами и не обниму его. Я думал о Шейле и Норе, о Призраке, о президенте класса Филиппе Макгуэйне и о том, кем он стал. Порядочная публика всегда бывает шокирована, когда слышит о насилии в зажиточных пригородах. Как будто аккуратно подстриженная лужайка, бейсбольный стадион, уроки музыки и родительский комитет могут служить панацеей от всех бед!

Я поставил компакт-диск с концертом Брюса Спрингстина, но это не помогло ослабить напряжение. На шоссе номер 95 снова был ремонт – а когда его там нет? – и дорога заняла целых пять утомительных часов. Наконец, мы подъехали к коттеджу. Он был выстроен в деревенском стиле, из красного кирпича. Машин рядом не оказалось. Так мы и планировали – Кен должен был приехать после нас. Мелисса вышла из машины первая. Звук захлопнувшейся дверцы эхом разнесся по полю. Я тоже вышел и осмотрелся. Старое футбольное поле еще можно было узнать. Там, где высились ворота, теперь стоял гараж. Я посмотрел на отца. Он отвернулся.

Некоторое время мы просто стояли. Затем я направился к дому. Отец и Мелисса шли следом. Мы все думали о матери – как жаль, что ее нет, она должна была увидеть еще хоть раз своего старшего сына. Тогда бы и мы снова увидели улыбку Солнышка. Ну что ж, Нора хотя бы показала ей фотографию… Как много это будет значить для меня!

Я знал, что Кен приедет один. Карли была спрятана в надежном месте. Он не сказал где. Мы редко упоминали о ней во время наших разговоров в Сети. Кен имел право рисковать только собой, встречаясь с нами. И я это понимал.