Денег больше чем у бога. Хедж-фонды и рождение новой элиты - Себастьян Маллаби

Ламонт продолжал предупреждать министров финансов европейских государств о тяжелом положении фунта стерлингов. Его итальянский коллега Пьеро Баруччи сказал Ламонту, что вместо вывода фунта из механизма контроля валютного курса он мог бы приостановить торги на рынках, чтобы выиграть время для обсуждения выравнивания курса валюты. Ламонту пришлось ответить, что современный министр финансов не имеет достаточной власти для того, чтобы приостанавливать деятельность валютных рынков, которые совершают операции непрерывно и по всему миру.

В тот вечер Ламонт созвал пресс-конференцию в центральном внутреннем дворе Государственного казначейства. В 19.30 перед огромным числом телекамер со всего мира он заявил о выходе Великобритании из механизма контроля валютных курсов. Рынки одержали победу, и правительство наконец это осознало.

НА ПРОТЯЖЕНИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ СЕНТЯБРЯ Банк Англии потратил объем резервов, эквивалентный 27 миллиардам долларов, стараясь защитить фунт стерлингов, и большая часть этой суммы была потрачена в течение последнего дня кризиса45. После вывода фунта из механизма контроля валютных курсов его стоимость упала примерно на 14 % по отношению к немецкой марке, поэтому можно сказать, что британские налогоплательщики потеряли около 3,8 миллиарда долларов при покупке фунта стерлингов46. По другую сторону этой торговли находилась целая армия банков и хеджевых фондов, но основную часть операций проводили хеджевые фонды, и Quantum был, несомненно, самым крупным из них. Ко времени краха фунта стерлингов Дракенмиллеру и Соросу удалось продать фунтов на сумму около 10 миллиардов долларов — меньше запланированных ими 15 миллиардов, но все же огромный объем47. От почти 4 миллиардов долларов убытков, понесенных британскими налогоплательщиками, 300 миллионов долларов достались старшему управляющему трио Commodities Corporation Брюсу Ковнеру, 250 миллионов долларов получил Пол Джонс; поговаривали, что семь самых крупных валютных агентств США разделили между собой прибыль в 800 миллионов долларов18. Но прибыль компании Soros Fund Management превысила 1 миллиард долларов49.

Сразу после девальвации фунта стерлингов никто не знал о таком огромном размере прибыли Сороса. Но в октябре итальянский промышленный магнат Джанни Аньелли поведал журналистам, что его вложение в фонд Quantum принесет ему больше прибыли, чем деятельность его автомобильной компании Fiat. На следующий день, в субботу 24 октября британская газета Daily Mail напечатала фотографию улыбающегося Сороса с бокалом в руке под заголовком «Я заработал миллиард, когда произошел обвал фунта». В то утро, когда Сорос открыл входную дверь, его встретила толпа репортеров, и последующие несколько месяцев пресса пестрела сообщениями о его доходах. Говорили, что в 1992 году Сорос увеличил свое личное состояние на 650 миллионов долларов, а один журнал написал, что прибыль, которую Сорос получает за пять минут, равна годовому заработку среднестатистической американской семьи50. Еще несколько лет назад люди были просто ошарашены прибылью Майкла Милкена, чемпиона по «мусорным» бумагам, составившей 550 миллионов долларов, но сейчас рекорд Милкена был побит. Сорос стал известен как человек, который «вломился» в Банк Англии, и объектами зависти людей начали становиться хеджевые фонды, заменив собой магнатов 1980-х годов.

Суммарные доходы фондов Сороса были значительно больше, чем могли представить себе посторонние люди. Так же как Пол Джонс, который добавил к своим продажам акций без покрытия во время кризиса 1987 года прибыльную ставку на облигации, Дракенмиллер подобным образом извлек дополнительную прибыль из своей атаки на фунт стерлингов. Когда фунт оказался под давлением, британские рынки ценных бумаг и государственных облигаций тоже оказались под ударом; трейдеры считали, что утечка капитала из Великобритании нанесет ущерб ценам на прочие активы. Но у Дракенмиллера была другая точка зрения. Выход Великобритании из механизма контроля валютных курсов позволит правительству снизить процентные ставки, что приведет к повышению стоимости государственных облигаций, ослабление валюты и понижение процентных ставок окажет положительное влияние на стоимость акций. Продавая фунт стерлингов во вторник и в среду, Дракенмиллер покупал государственные акции и облигации Великобритании. Неудивительно, что ставки Дракенмиллера принесли ему прибыль. В течение последующих двух месяцев цены на обоих рынках оставались на высоком уровне.

Но Великобритания была не единственным объектом внимания Дракенмиллера. В самом начале снижения курса фунта спекулянты начали атаковать французский франк, но на этот раз Дракенмиллер считал, что центральный банк одержит верх над рынками. В отличие от британских домовладельцев, французские семьи не сталкивались с «плавающими» ставками ипотечных кредитов, и французское правительство располагало огромным количеством возможностей для обеспечения своих граждан субсидиями. В результате французам было бы легче, чем британцам, вести борьбу со спекулянтами путем временного повышения процентных ставок. Исходя из этой теории, Дракенмиллер купил огромное количество французских облигаций, стоимость которых взлетела в 1993 году, в результате чего к невероятной прибыли Quantum, равной 69 %, полученной фондом в год торговли фунтом стерлингов, в последующий год добавилась прибыль в 63 %. Но самая большая после обвала фунта операция компании Quantum была также самой осмотрительной. Благодаря Роберту Джонсону, который к тому времени работал в фонде, Quantum продал шведскую крону при игре на понижение перед самой ее девальвацией в ноябре 1992 года, снова получив доход около 1 миллиарда долларов. После той известности, которую торговля фунтом принесла Соросу и Дракенмиллеру, они следили за тем, чтобы никто публично не высказывался об их операциях в Швеции51.

Триумф макротрейдинга доказал (если дальнейшие доказательства еще требовались), что в гипотезе эффективности рынка имелась масса «белых пятен». Если бы на рынках доминировали рациональные инвесторы, которые стремятся к получению максимальной прибыли, принцип эффективности мог бы превалировать. Но если основной движущей силой на рынке являлись игроки, преследующие иные цели, не стоило ожидать применения принципа эффективного ценообразования. Макротрейдинг являлся основным примером данной точки зрения: правительства и центральные банки явно не пытались максимально увеличить прибыль. В разгар кризиса фунта стерлингов Джон Мейджор эффективно купил фунт у Стена Дракенмиллера по абсурдной цене, причем и продавец, и покупатель знали об этом. Мейджор сделал это по причине, не описанной в работах, посвященных финансовому делу: он хотел заставить своих политических соперников разделить с ним ответственность за девальвацию.

Переворот Дракенмиллера также продемонстрировал, что поддержка курсов валют не обеспечивала стабильности в мире глубоких и ликвидных рынков. На протяжении 1950-х и 1960-х годов, система фиксированных валютных курсов была эффективной, поскольку законы ограничивали перемещение капитала через границу, но сегодня эти средства контроля канули в небытие, пришло время, когда правительствам пришлось смириться с ограничением их власти над деньгами. Правительства могли использовать процентные ставки в целях управления