Ловец человеков - Надежда Попова

— Боже мой… — Облегченный вздох хозяина дома едва не задул одинокую свечу на столе. — Вот оно что…

— Разбудите дочь, — велел Курт, садясь напротив него, — я подожду. Мне жаль, что пришлось поднять вас с постели ночью, но дело срочное, и времени у меня мало.

Когда женщина, послушно кивнув, почти бегом скрылась за одной из дверей, Курт развернулся к хозяину дома, все еще слегка напряженно взглядывающему в его сторону.

— Пока у меня будет несколько вопросов к тебе… Феликс, верно?

— Да, Феликс Шульц, майстер инквизитор. Что я могу для вас сделать? — с готовностью откликнулся тот.

— Я понимаю, что дело давнишнее, однако думаю, что такое не забудешь. Твоя дочь рассказывала тебе о том, что услышала в разговоре капитана Мейфарта с бароном фон Курценхальмом, свидетелем которого невольно оказалась? Я имею в виду разговор, который произошел между этими двумя сразу после нападения на нее Альберта фон Курценхальма.

— Да-да, я понимаю, о чем вы, и вы правы, майстер инквизитор, такое не забывается… Капитан предложил господину барону… понимаете, убить Анну, чтобы сохранить в тайне все, что там случилось… но господин барон благородный человек, он всегда был добр к Анне, и он… понимаете, я не знаю, что вы ему… в чем он обвинен еще, кроме…

— Словом, барон отказался.

— Да-да-да! Он сказал, что не возьмет такого греха на душу, и он велел господину капитану больше никогда при нем не заводить таких разговоров… Он очень рассердился.

— На капитана?

— Да, майстер инквизитор. Господин барон заплатил нам, чтобы мы уехали… вы понимаете, чтобы не будоражить народ…

— Ясно, — перебил его Курт, и тот умолк, глядя с выжиданием. — Потому вы и ушли среди ночи, ничего не взяв из дома? Вы боялись, что барон передумает?

Шульц потупился, побледнев, потом покраснел, словно вареный рак, и неопределенно передернул плечами:

— Понимаете, майстер инквизитор, не то чтоб мы не верили господину барону или думали, что он может… Точнее — думали, но…

— Да или нет?

— Да, — выдохнул Шульц. — Мы взяли только то, что было самым что ни на есть необходимым, а денег было в достатке, чтобы не жалеть о том, что бросили… господин барон был очень щедр…

— Videlicet…[58] — пробормотал Курт, обернувшись к двери, из которой выглядывало теперь другое женское лицо — пухлое, розовое, обрамленное довольно жидкими светлыми волосами.

— Доброго вечера, майстер инквизитор… — с боязливой приветливостью произнесла женщина, осторожно, будто в воду, вступая в комнату; Курт указал ей на табурет напротив себя, попытавшись придать лицу как можно более незлобивое выражение.

— Анна? Садись. Я задам тебе несколько вопросов, и можешь идти, досыпать дальше.

Она просеменила к столу, неся упитанное тело, словно утка по береговому склону, уселась, по-девчоночьи держась за сиденье под собой ладонями, и воззрилась в столешницу.

— Я готова отвечать, майстер инквизитор, — сообщила Анна Шульц, наконец.

— Итак, тебе уже, наверное, сказали, о чем я хочу поговорить, верно? — невольно понизив голос, спросил Курт. — У меня вопросы о семье фон Курценхальмов и капитане Мейфарте. Понимаю, что тебе об этом, должно быть, неприятно вспоминать, но это очень важно. Во-первых, расскажи, что произошло, почему вы ушли из Таннендорфа.

— Это… Это из-за Альберта, — пояснила та, запинаясь и по-прежнему не глядя на него. — Господин барон, когда узнал, что мальчик странно так болен, он решил всем сказать, что он умер. Понимаете, наши соседи — они… Нет, они не плохие люди, просто суеверные, и они могли причинить Альберту вред. А он был хорошим мальчиком, правда. Он… — Анна зевнула, поспешно прикрыв ладонью рот, покраснела, опустив голову еще ниже. — Простите… Я очень поздно легла…

— Ничего. Продолжай.

— Я служила в замке, была няней при мальчике. Понимаете, за ним постоянно надо было следить — чтобы не выходил на солнце, ставни закрывать в комнатах, куда он ходил, следить, чтобы он не съел чего-нибудь, что ему вредно, — он ведь ничего не мог есть, понимаете, кроме самого простого. И нельзя было пускать его в ту часть замка, где была еще стража. Хотя капитан со временем всех выпроводил…

— Стой-ка, — заинтересовался Курт, — капитан? Погоди, мне казалось, стража замка разбежалась, потому что не получала жалованья. Разве нет?

Анна вздрогнула, поняв, что сказала нечто неизвестное майстеру инквизитору, и захлопнула рот, теперь уже побелев.

— Не бойся, — мягко попросил Курт. — В этом нет ничего страшного, это не повредит еще больше господину барону, просто небольшая деталь, которой я не знал.

— Я не хочу навредить господину капитану… — тихо пробормотала Анна; Гессе удивленно вскинул брови:

— После того что он хотел с тобой сделать? Ведь это правда?

— Правда, — кивнула та. — Но я на него зла не держу. Он беспокоился о безопасности мальчика, он боялся, что я могу ему навредить. Если бы он поговорил со мной, я бы ему сразу сказала, что никому ни словом бы не обмолвилась — ни за что.

Курт, подперев подбородок ладонями, посмотрел на Анну Шульц молча, начиная понимать, почему она так просто сблизилась с Альбертом фон Курценхальмом. Что в этих двоих было общим, так это припозднившееся взросление, которое не спешило приходить ни к одному из них. Сколько ей сейчас? Лет тридцать уже? Тридцать два, может быть. И до сих пор не замужем, живет с родителями; и неудивительно — увидеть в Анне Шульц женщину было попросту невозможно даже при самом большом желании…

— Но ты отказалась работать дальше?

— Я очень была привязана к Альберту, мне было его очень жалко, но я испугалась. Я просто знала, что не смогу теперь к нему подойти, понимаете? Но я не хотела ему зла.

— Верю. А теперь — расскажи, как капитан Мейфарт избавился от стражей. Обещаю, этим ты ему не навредишь.

— Клянетесь? — робко уточнила она; Шульц толкнул ее в бок, нахмурившись, и шепнул укоризненно:

— Анна! Отвечай майстеру инквизитору!

— Ничего, — поднял руку Курт, прервав его. — Пусть… Клянусь. Рассказывай.

— Ну… — неуверенно ответила та, — понимаете… Когда господин барон перестал заниматься делами, среди стражников стало недовольство… Жалованье-то и впрямь не платили… А я слышала, как господин капитан говорил с Вольфом… Вы знаете Вольфа?

— Да, я знаю. Продолжай.

— Так вот, я слышала, как господин капитан говорил Вольфу, что то жалованье, которое господин барон выдает, господин капитан прячет. Нарочно, чтобы никто не хотел больше служить в замке. Господин капитан сказал, что чем меньше народу, тем проще будет.

— Проще сохранить в тайне Альберта?