Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

– Ты издеваешься?! – воскликнула Женевьева. – Тебе же известно, что он из себя представляет. Абсолютно ненадежный человек.

– Я узнал, что он рисовал для кого-то. По-моему, для какого-то частного лица. Ты покупала у него работы?

– Нет, не покупала, – сказала Женевьева. – К чему все эти расспросы? – спросила она, отодвинув банку пива. – Если тебе нужно что-то у меня узнать, ты мог бы обойтись и без алкогольной взятки. Только я ничем не могу тебе помочь. О Рики я знаю не больше того, что известно тебе.

– Нет, ты можешь мне помочь. – Бен наклонился к ней через стол. – Скажи, кто подпортил ему портрет?

– Подпортил портрет? – переспросила Женевьева. – Что ты имеешь в виду?

– Рики кто-то избил.

– Когда?

Бен пожал плечами.

– Я точно не знаю. Где-то пару дней назад. У него подбит глаз и огромные синяки по всему лицу. Рики сказал, что его ограбили, но ему никто не поверил. В полицию он, насколько я знаю, не обращался и упорно не хочет рассказывать о том, что с ним случилось. А это на нашего Рики совсем не похоже.

– Почему ты решил, что мне что-нибудь об этом известно? – спросила Женевьева.

Бен отвел глаза, и ей это показалось еще более подозрительным.

– Говорят (возможно, это только слухи), что в этом деле замешан Джеймс Синклер. Он ведь один из твоих клиентов, правда?

– Нет, Синклер не мой клиент, – сказала Женевьева. Она хотела добавить «пока не мой», но передумала. – Даже если бы он и был моим клиентом, я не понимаю, какое отношение это имеет к Рики.

– Ты знаешь, что Рики сделал серию рисунков и пытался «загнать» кому-нибудь свои пошлые картинки?

– Да, знаю. Он показывал мне несколько своих «шедевров».

– Говорят, что мистеру Синклеру он их тоже показывал.

– Ты хочешь сказать, это так возмутило Джеймса Синклера, что он набросился на несчастного Рики?

– Маловероятно, – усмехнулся Бен. – Однако мистер Синклер имеет определенную, как ты бы назвала это, репутацию. Хотя мне кажется, многое из того, что о нем говорят, лишь пустые сплетни. Ухаживать за тобой он, похоже, не пытался. Я правильно понимаю?

– У нас с мистером Синклером исключительно деловые отношения, – сказала Женевьева с притворной скромностью. «И это чистая правда», – подумала она.

– Ты, похоже, не в его вкусе, – заметил Бен.

– Вот как? И какие же женщины ему нравятся?

– Элегантные, стройные, сексуальные леди, – подумав немного, изрек Бен. – Богатые дамы, экстравагантные штучки.

– Например, дочери известных политиков? – подсказала Женевьева.

Бен усмехнулся.

– Ты тоже слышала эту историю? Вот только я не верю, что это правда. Нет, там, конечно, есть доля истины, ведь, как известно, дыма без огня не бывает. – Он бросил на нее озорной взгляд. – Я бы сказал, что мистеру Синклеру больше нравятся такие, как… э… Джейд Челфонт.

Женевьева улыбнулась.

– Похоже, ты, Бен, в курсе последних сплетен, хотя уже давно не работаешь в рекламном бизнесе.

– Стараюсь держать нос по ветру. Из тебя, судя по всему, ничего нового мне выудить не удастся.

– Говорю тебе как на духу – я ничего об этом не знаю, – повторила она. – Однако я не верю, что Синклер вот так запросто, без всякой причины может накинуться на человека. Скорее всего, это пустые сплетни.

– Может быть, – ответил Бен. – Однако многие думают, что это правда. Нет, людям не жалко Рики. Он в последнее время всех просто достал. Ходит, канючит, чтобы его взяли на работу, и пытается «втюхать» свои художественные «шедевры».

После того как Бен ушел, Женевьева еще долго сидела в пабе, думая о Джеймсе Синклере и Рики Крофте. Почему Бен Шнейдер пришел именно к ней? Он в курсе последних рекламных сплетен и поэтому не может не знать о том, что Синклер еще не стал клиентом агентства «Баррингтонс». Может быть, он что-то узнал об их интимных свиданиях? Если так, то кто мог рассказать ему об этом? Может быть, это Рики распространяет о ней подобные сплетни, не подозревая о том, насколько они похожи на правду? Всем известно, что Женевьева однажды дала ему работу и до сих пор горько об этом сожалеет. Может быть, в разговоре с Синклером Рики (несмотря на то что она запретила ему это делать) все-таки сослался на нее? Если он ходит по городу и всем встречным и поперечным говорит, что это Женевьева рекомендовала их ему как возможных покупателей его непристойных картинок, то с этим уже ничего нельзя поделать.

Интересно, смог бы Синклер ударить Рики кулаком в лицо, если бы тот, сославшись на нее, действительно подкатил к нему с предложением купить его пошлую мазню? «Как было бы замечательно, если бы смог», – подумала Женевьева, вспомнив садистско-порнографические рисунки Рики. Это послужило бы хорошим уроком такому болвану, как Рики. Но вероятно ли это? Женевьеве пришлось признать, что нет. Какое Синклеру до всего этого дело?

Наверное, это просто слухи. Скорее всего, Рики напился и свалился с лестницы, или его избил кто-то из тех, у кого он занимал деньги. Зная о том, какой образ жизни ведет Рики, Женевьева решила, что такое вполне могло случиться. А может быть, его действительно ограбили.

Однако ей очень хотелось, чтобы слухи оказались правдой. Она была бы безумно счастлива, если бы Синклер вступился за ее честь. «Ну и зачем нам равноправие, если я, современная деловая женщина, независимая и обеспеченная (далеко не каждый топ-менеджер имеет такую высокую зарплату, как у меня), втайне мечтаю о рыцаре в сверкающих доспехах, который сможет меня защитить?» – грустно усмехнулась Женевьева.

Поразмыслив немного, она решила, что ей все-таки больше хочется увидеть своего рыцаря не в доспехах на поле боя, а обнаженным в постели. Обнаженным и послушным, готовым исполнить любой ее каприз. Женевьева улыбнулась. Ее брат Филипп жалуется на то, что не понимает женщин. В этом нет ничего удивительного. Женевьева и сама не была уверена в том, что понимает себя.

Из короткого сообщения, которое было записано на ее автоответчике, Женевьева узнала, в котором часу за ней приедет такси, чтобы отвезти в клуб «Бахус». «Наденьте маску. Когда вы приедете в клуб, у вас, возможно, не будет на это времени», – советовали ей.

«Неужели меня сразу же потащат на сцену?» – удивилась Женевьева. Она представила переполненный зал, клубы сигарного дыма и пьющих мужчин, которые громко кричат и смеются, и ей сразу перехотелось выступать перед публикой. Потом Женевьева вспомнила, что клуб «Бахус» – это не паб. Сноб-администратор сказал ей, что это закрытое элитное заведение, где собираются знатоки и ценители вин, и попасть туда можно, только имея членский билет.

Пока Женевьева одевалась, ее не покидало тревожное чувство. Черное белье, черное платье, туфли на высоких каблуках и кожаная маска на лице. Женщина надела бриллиантовое колье и длинные черные перчатки. Ей хотелось верить Синклеру. Она действительно ему доверяла. И все-таки где-то глубоко, в самом дальнем углу ее подсознания засело сомнение. Женевьеве казалось, что на этот раз Синклер решил дать ей такое задание, которое ей не понравится. И такое, которое она откажется выполнять. Это станет его победой. И поводом для того, чтобы полностью сосредоточить внимание на Джейд Челфонт.