Познание французского языка - Роузи Кукла

— Да нет же, я чувствовала волосики, я точно… — совсем холодно, просто айсберги поплыли…

— Знаешь, что? — это я ей так в сердцах…

— Нет, это ты не знаешь? Вот смотри, где ты тут видишь свою мохнатку?

Присела и, отогнув для меня бесстыдно, краешек трусиков, показала мне голую пипу и как будто бы всю переплетенную в складках, ее слипшихся крупных губок.

— Проиграла! А раз проиграла, то тебе нести домой все мои причиндалы.… Не обижайся, но я фантазиям предпочитаю реальности.… Итак, я тебя слушаю?

— Тогда что же это было? Я же точно ощущала твои торчащие волоски…

— Все, идем в воду! Идем, не дуйся.… Ну же, покажи мне, как ты умеешь от меня убегать?

Отплыли на середину реки. Я так старалась от нее оторваться, уплыть, но она удивительно легко меня догоняла…

— Ну, что ты? Что? Успокойся!

— Почему ты все время меня критикуешь? Мне даже кажется, что ты специально со мной так и как будто — бы ты со мной играешься? Тебе доставляет удовольствие меня подначивать? Думаешь, что ты старше, и ты все знаешь? Вот у тебя, например, есть мужчина? А был?

Она все время мотает головой отрицательно.

— Тогда, какое же ты имеешь право, так со мной…

— А у тебя уже что же, есть мужчина? И ты живешь с ним?

— Да и давно уже, и он знаешь какой…

— Не знала и знать не хочу! Я ими вообще — то, не увлекаюсь, так, от случая к случаю, и для поправки здоровья, профилактики ради, вместо себя, для разнообразия — все я делаю своими руками сама…

Ну, а теперь послушайте, как она начинала сначала все это проделывать.

Глава четвертая. Все о художнице

Профессорская девка

— Да, где же эта профессорская девка? — спрашивает во весь голос, стоя под дверью и тарабаня в нее ногой, недовольная старшая нашего подъезда и помощница начальника ЖЭК — тетка Роза. — И когда же они все будут дома? И работают и работают там на своих химиях! Лучше бы за своей дочерью приглядывали, да занялись бы ее воспитанием. А то эта заср… все рисует на стенах и рисует…

Эта она, о моих художествах так, а я дома, стою за дверью и слушаю. А что? Я что-то плохое нарисовала?

А, по-моему, ничего получилось. И главное, это я ведь, не для нее нарисовала, а для Михи, а правильно, так это — для ее любимого сыночка — Михаема. Так, кажется, правильно? Михаем, то есть— уешитель для своей мамочки, Розы Самуиловны.… Ну, это он так для нее, а для меня.…

Ведь он, так и лез ко мне целоваться все время и все мне, пока ищет и сжимает мою еще неокрепшую грудь, да шепчет, с такой мне неведомой и возбуждающей нежностью и тайной…

— Кала, Кала… — Да не Кала, а Кало! — поправляю его каждый раз, — а правильно, так Калледия! Да, отстань, Миха, ты совсем совесть потерял! И лезешь, и лезешь.…Ну, что ты мне скажешь в свое оправдание, лгунишка?

— Я, лгунишка? Нет, это ты!

— Как это? А кто мне все обещал, что не будет больше меня трогать, а только дружить? Ну, что ты молчишь? Ну и что ты мне скажешь? Ведь обещал дружить только со мной, а зачем же ты тогда Милку в кино пригласил? Думаешь, я не знаю?

— Ну и зачем?

— А затем, что тебе меня трогать больше не получается, я не даю, потому ты решил с Милкой, которая, между прочим, всем дает себя трогать.…Всем, это понятно? А ты что же, об этом не знал?

Он стоит и на меня беспомощно смотрит, моргая своими такими большими миндалевидными и умными глазами.… И вот тут, я в такие моменты, его просто готова расцеловать, от того, что он мне, как на духу, признается во всем и даже, в интимных подробностях собственных эротических фантазий.

Я слушаю его откровенья о том, что ему хочется все знать и не терпится с нами попробовать.…А у самой, от его признаний, слегка кружиться голова, и спирает дыхание, особенно, когда он беззастенчиво и откровенно мне тихо говорит, склоняя голову и туда, к себе между ног кивая, что у него там, по утрам так и встает …

О! Это так меня возбуждает, что если бы не он рядом, то я бы точно себя там потрогала, представляя, как у него что-то такое там по утрам.…

Но об этом я тогда имела смутные представления.

Хотя, как-то с подругой вдвоем, сидели и книжки листали, а тут! Я и не знала, что в папиных книгах так много можно об этом узнать? А ведь, ничего особенного, просто тогда любая фотография обнаженного женского тела так и называлась как…

Вечером, того же дня, когда мама домой с работы вернулась, я ее сама спросила о том, почему это все что открыто, особенно на картинах и не дай бог — на фотографиях, так и называется — порнография…

— Это еще, откуда? — строго спросила мама.

Пришлось ей все рассказать…

— Так, Колледия,… — она так всегда официально, когда мне что-то хотела сказать назидательно и ради воспитания,… — ты можешь сама смотреть все что захочешь, но для ребят.…И не приводи их, пожалуйста, и не давай им взрослые книги смотреть, тем более, такие.… И вовсе это, не то, что тебе сказала подруга, а это высокое и красивое искусство и называется оно.…А я ведь, желая ей продемонстрировать свои новые и взрослые понятия, взяла да и ляпнула:

— А! Я знаю, это — мастурбация!

— Что???

Пришлось ей, еще раз признаться, что этому научил меня Мишка.

— Так, больше никаких книжек и, кстати, ты Мишку того, домой без меня больше не приводи никогда, понятно?!

Понятно, не понятно, но потом и уже после школы мы с ним вместе сидим у меня на диване и снова смотрим, эти книги затаив дыхание…Он, от того, что я ему подсовываю, а я, от того, что за ним наблюдаю и от его реакции. И пока он как-то странно склонился над книжкой и сопит, рассматривая что-то на тех рисунках обнаженных женщин, я ему, со знанием дела о том, что это все:

— Это высокое искусство, понял? И называется оно — эротика. А то, о чем ты говорил.…Это вот, как у тебя сейчас, ты сидишь и сопишь, рассматривая голых женщин, а потом в подвал и вот там у тебя будет та самая…живопись!

Пожалела его и не стала ему говорить такие обидные слова, и ведь, не просто так поступила, а, потому как, на то у меня, были особые обязательства…

Мы с Мишкой заключили тайный союз, я ему даю смотреть книги с обнаженными женщинами, а он мне даст посмотреть…

Так! Ну вот, скажете вы, снова скабрезности? Да сколько же можно? Ну, тогда, мне можно о том и не говорить, что я впервые увидела…

Нет, теперь уже, все расскажи.…А то, хитренькая какая.…Ну и что там она увидала у Мишки, наверняка, обрезанный кончик?

Я тогда так ничего и не поняла, если честно! В книжках одно, а вот в жизни.…И ведь, не только другое увидела но, во-первых, он вовсе не выглядит каким-то таким беспомощным и висящим, а во-вторых, он, оказывается, у него так напрягается, что изгибается и торчит и вообще, все не так и не то! Это надо же?