Бестолочь - Патриция Хайсмит

расскажет он. Я видел Киммеля в октябре, за пару недель до смерти жены.

— Вы его видели?

— Я был у него в магазине, оставил заказ на книгу. Я знал, что он тот самый Киммель, у которого убили жену. Я ему сказал — сказал, что знаю об этом. А больше мы ни о чем не говорили. Я за­казал у него книгу и дал свое имя и адрес.

— Ваше имя и адрес! — Корби сел во весь рост и ухмыльнул­ся.— Так-таки и дали?

— У меня не было причин их скрывать,— заметил Уолтер.— И сейчас нет. Я не убивал жены!

Корби покачал головой, будто никак не мог поверить услы­шанному.

— Вы признаете, мистер Стакхаус, что, по крайней мере, ду­мали, как ее убить?

— Да.

— Но не исполнили задуманного?

— Нет.

— А также догадались, как это сделал Киммель?

— Как Киммель мог это сделать.

Корби рассмеялся и развел руками:

— Да что же это происходит? Теперь вы оба друг друга за­щищаете?

Уолтер нахмурился:

— Если у вас столько улик против Киммеля, почему вы его не арестуете?

— К этому все идет. Мне осталось еще получить кое-какую информацию от соседей,— объяснил Корби, извлекая из кармана свой коричневый блокнотик в мягкой обложке.— О мотивах.

— Разве можно признать человека виновным на основании мотивов? Или косвенных улик? Не нужно быть юристом, чтобы понять: вам, Корби, не хватает доказательств предъявить нам обвинение. Располагай вы всем, что требуется, мы бы давно были за решеткой!

Корби что-то писал в блокноте. Он огляделся и включил свет в салоне, чтобы лучше видеть.

— Киммель в конце концов расколется. У него специфи­ческая психика,— Корби выговаривал слова, как старательный школьник,— в ней много трещинок. Мне бы только найти самое слабое место.

— У меня вы его не найдете.

Корби пропустил возражение мимо ушей.

— Будьте добры, припомните, в какой именно день вы приез­жали к Киммелю. Вы были у него несколько раз?

— Нет, один. Если не ошибаюсь, это случилось ближе к седь­мому октября.

Уолтер прекрасно помнил число: в тот день он впервые побывал на квартире у Элли в Леннерте.

— Сколько времени вы там провели?

— Около десяти минут.

— Вы можете пересказать все, что тогда говорили? Все, что говорили вы оба?

Уолтер пересказал, а Корби записал. Это заняло мало вре­мени: в тот раз они с Киммелем обменялись всего несколькими фразами.

— Киммель, видимо, будет рассказывать вам, что я поде­лился с ним планами убийства жены,-— заметил Уолтер,— или забросал его вопросами, по которым ему не составило труда дога­даться, что я хочу выяснить.

— И что же вы хотели выяснить?

— Я не это имел в виду, а то, что Киммель станет утверждать, будто я хотел что-то выяснить. Если по правде, то мне просто хо­телось увидеть Киммеля — посмотреть на него, и все. Мне прихо­дила мысль, что Киммель, возможно, убил жену. Эта мысль не да­вала мне покоя. Я хотел посмотреть на Киммеля, чтобы увидеть своими глазами, похож ли он на человека, способного совершить такое.

— Значит, не давала покоя.— Корби с интересом посмотрел на него с уже знакомым выражением первого ученика, как будто сравнивал Уолтера с типом преступника из досконально про­штудированного учебника криминалистики.

Уолтер пожалел о своей неудачной фразе.

— Меня это заинтересовало, я же признался!

— Почему только теперь?

— Потому что... потому что попал в неприятное положение,— ответил Уолтер с отчаянием в голосе.— Я же сейчас признаю, что у Киммеля имеется бланк заказа с моим именем и числом в дока­зательство того, что я заходил к нему в лавку. Я заранее преду­преждаю, что Киммель наверняка порасскажет вам черт знает что о моем тогдашнем приходе!

Корби глядел на него все с тем же ироническим выражением.

— Мистер Стакхаус, я совершенно не верю тому, что вы мне сейчас рассказали.

— Прекрасно, добудьте правду от Киммеля!

— И добуду. Стакхаус, я не думаю, что вы говорили с Кимме- лем об убийстве, но считаю, что жену вы убили. Я считаю, что вы так же виновны, как и Киммель.

— В таком случае вы непоследовательны! Вы так озабочены тем, чтобы доказать мою вину, что потеряли способность считать­ся с фактами и здраво судить о чем бы то ни было!

— Как раз я считаюсь с фактами, и факты эти вас порядком изобличают, под каким углом на них ни смотри. Чем больше, Стакхаус, вы выкладываете...— Корби не закончил фразы и ухмыльнулся.— Может, на следующей неделе вы сделаете послед­ний взнос. У вас все на сегодня?

Уолтер сжал зубы. Он чувствовал, что исчерпал все возможно­сти защиты, все факты и у него уже не осталось слов. Он чувство­вал, что проваливается в клоаку.

— Киммель не глуп, в отличие от вас, Стакхаус.

Корби вылез из машины и захлопнул дверцу.

Уолтер услышал, как он легко взбежал по одному из пролетов, ведущих к двери полицейского участка. Hy и дурак же он, если думал, будто ему поверят! Только последний кретин мог надеять­ся уговорить Корби не обнародовать то, что тот сию секунду услышал. Уолтер догадывался: Корби нужно нечто из ряда вон выходящее, чтобы перевести дело Киммеля — Стакхауса в новую фазу, а эта история куда сенсационней, чем находка какой-то вы­резки.

Странное ощущение накатило на Уолтера, пока он так вот си­дел в машине. Сперва он не мог в нем разобраться, но затем понял: он сдается. Ему уже все равно. Он расскажет Элли. Расскажет Джону, всем остальным. И все от него отвернутся. Он пойдет на дно в одиночестве.

Уолтер завел мотор. Элли будет первой, решил он. Было уже начало десятого. Он подумал, не позвонить ли ей прямо отсюда и попросить, чтобы она ждала его дома, но тут он вспомнил, что сегодня у нее спектакль «Ганс и Гретель». Канун Дня Благода­рения. Сейчас Элли играет в актовом зале «Харриджа», и сам он должен был сидеть там же. Приглашение лежало у него в кармане. Выругавшись, Уолтер остановил машину. У него опускались руки. Материал появится вечером в пятницу, если Киммель успеет снаб­дить им газеты. До понедельника Уолтер ничего не сможет пред­принять на работе. К понедельнику Дик Дженсен созреет, чтобы сказать: «Не получится, Уолтер. На меня не рассчитывай». Они собирались перебраться в новое бюро первого декабря. Кросс заявит, что фирма в нем не нуждается, так что ему лучше уйти и не возвращаться. Уолтер сомневался, что у него достанет му­жества в понедельник пойти на работу.

Он