Похищенный - Макс Коллинз

Отель «Картерет» в городе Элизабет представлял собой кирпичное девятиэтажное со множеством карнизов здание, стоящее между огромной пресвитерианской церковью и различными коммерческими учреждениями с выходящими на улицу витринами; диагонально через улицу был расположен театр «Риц». Слева и справа к отелю вели две узенькие улицы, причем по последней можно было выйти к боковому входу, где сидел посыльный. Служебный вход был сзади, и пожарных лестниц не было. Это был первоклассный дорогой отель с относительно строгими мерами безопасности. Я был рад, что приехал сюда тайно.

Эвелин ждала меня в отделанном мрамором красным деревом вестибюле, где бизнесмены и посыльные мешались с мягкой мебелью и комнатными растениями.

– У нас разные номера, – тихо проговорила она, подав мне ключ, – на девятом этаже.

– Смежные? – спросил я.

– Нет. Я рискую, путешествуя вот так, вдвоем с тобой. Если мой муж узнает, он сможет использовать это против меня на суде.

– Я понимаю.

– Но мой номер состоит из нескольких комнат, – она слегка озорно улыбнулась. – Нам с тобой места хватит.

Очутившись в, своем маленьком, но роскошном номере на девятом этаже, я в первую очередь снял водительскую форму и надел мой коричневый костюм, а также наплечную кобуру с браунингом девятого калибра. Конечно, мне его следовало прокипятить после того, как он побывал во рту Гастона Минза, но как-то руки не дошли. Я был очень занят со вчерашнего дня.

Прежде всего, я, разумеется, был занят Эвелин в ее гигантской кровати с балдахином и розовыми атласными простынями, такими же розовыми и атласными, как стены спальни. Кстати сказать, на Майка, датского дога, которого днем не было видно, я предостаточно насмотрелся ночью: он спал на полу у кровати и оглушительно храпел. Но будить я его не стал.

В каком-то смысле это даже было мне на руку, поскольку я должен был подумать. Я должен был точно решить, что делать с информацией, которую Гастон Минз буквально выплюнул изо рта.

Утром мы ели на завтрак яичницу с беконом в алькове, площади которого вполне бы хватило для проживания семьи из шести человек. Я сделал глоток свежевыжатого апельсинового сока и сказал:

– Ты позволишь мне сделать пару междугородных звонков?

Она несколько удивленно посмотрела на меня поверх чашечки с кофе.

– Ну конечно. Они имеют отношение к Минзу?

– Да.

– Как мне вести себя с этим мерзавцем?

– Пока что продолжай делать вид, что соглашаешься с ним. Только, ради Бога, не давай ему больше ни цента. Я в любой момент могу заставить тебя потребовать твои деньги обратно, и если он их не отдаст, ты обратишься в полицию.

– Ты думаешь, деньги пропали?

– А ты сомневаешься?

Она вздохнула.

– Дело не в деньгах. Дело в ребенке. Я думала, мы сможем вернуть ребенка.

– Еще не все потеряно. От Минза трудно узнать правду, даже когда он говорит ее. Его самые сумасбродные истории содержат двадцать-тридцать процентов истины, до которой можно добраться только после того, как отделишь шелуху лжи.

Она кивнула, печально улыбнувшись.

– Значит, он достаточно много знает об этом похищении, раз ему удалось заставить даже тебя поверить в то, что он имеет хоть какую-то связь с похитителями.

– Я тоже так думаю. С его знакомствами в правительстве и с известными людьми в округе Колумбия, с его связями в преступном мире он является для похитителей идеальным посредником в этом деле. Только доверить Гастону Минзу собирать и передавать деньги это все равно что, как мы говорим на Среднем Западе, доверить лисе сторожить курятник.

Она с усталым видом кивнула, потом неуверенно улыбнулась:

– Ты будешь звонить? Я могу попросить, чтобы тебе принесли телефон.

– Это было бы неплохо.

Я попытался дозвониться до Элмера Айри в его временный офис в Нью-Йорке, но трубку взял Фрэнк Уилсон. Коротко, опуская подробности, я сообщил ему, что Гастон Буллок Минз выдает себя за посредника, готового вести переговоры от имени похитителей. Я не упомянул о ста тысячах, которые дала ему Эвелин. Еще не пришло время отдавать Минза на растерзание местным копам или федералам.

– Минз величайший лжец на этой планете, – спокойно сказал Уилсон.

С этим я был согласен.

– Но он имеет связь с половиной бутлегеров в США.

– Что правда, то правда, – задумчиво проговорил Уилсон. – В 20-х годах, когда он еще работал в министерстве юстиции, он продавал бланки 1410-А, не выходя из своего офиса.

Бланк 1410-А был разрешением Федерального правительства на продажу и покупку спирта и предназначался для аптекарей и других законных пользователей.

– Знаете, – сказал я, решив выложить карты на стол, – Минз говорит, что похищение организовали два бутлегера.

– Вот как, – голос его почему-то сразу поскучнел.

– Их обоих зовут Максами. Макс Гринберг и Макс Хэссел. Вам что-нибудь известно о них?

– Знаю ли я о ближайших соратниках Уэкси Гордона? – в его вздохе я почувствовал скуку и раздражение. – Не думаю, что эти два крупнейших на Восточном побережье пивных короля станут связываться с похищением этого чертова ребенка Линдберга.

– Почему же?

Ответил он неохотно:

– Им не нужны деньги. Геллер. Они бизнесмены, и похищение людей не их профиль. Кроме того, они по уши заняты своей пивной войной.

– Да?

– Да. Бандиты Датчанина Шульца и Уэкси Гордона уже в течение нескольких месяцев регулярно постреливают друг друга, что меня вполне устраивает, пока они не застрелили каких-нибудь невинных свидетелей.

– Я думаю, Хэсселом и Гринбергом стоит заняться.

– Ими уже занимаются.

– В связи с делом Линдберга?

– Черт, нет. В связи с уклонением от уплаты налогов. И их боссом, Уэкси, мы тоже занимаемся.

– Вы хотите сказать, что лично ведете это дело?

– Нет. Я хочу сказать, что его ведет разведгруппа Налогового управления.

Мне пришлось сделать еще одну попытку:

– Ну хорошо. Скажите тогда, вы предупредите агентов, которые занимаются этим делом, что эти люди могут иметь отношение к похищению ребенка Линдберга?

Он надолго замолчал. Потом сказал:

– Я благодарен вам за ваши усилия. Геллер, Я знаю, вы испытываете разочарование, как и я, как и шеф Айри. И вы сообщали нам то, что полковник Линдберг неблагоразумно утаивал. Я признателен вам за это. Мы благодарны вам.

Я почувствовал, что сейчас он скажет «но».

– Но... я не собираюсь вмешиваться в дело, которое ведет другой агент. Ради всего святого, я не стану делать этого из-за голословного утверждения Гастона Буллока Минза! Геллер, вы полицейский связной из Чикаго. Не лезьте в дела федеральной юрисдикции.

– Как насчет дела в Нью-Джерси?

– С каких это пор графство Кук переместилось в Нью-Джерси? Позвоните лучше полковнику Шварцкопфу. Я уверен, он будет очень рад вашему звонку. У вас еще что-нибудь?

Мерзавец.

– Как насчет парня Капоне, Боба Конроя? – спросил я. – Вы, кажется, собирались выследить его.

– Нам это не удалось сделать. Если он на Восточном побережье, то, значит, очень хорошо прячется. Или его вообще уже нет в живых.

В этом отношении Уилсон, возможно, был прав.

– А как насчет спиритуалистстой церкви? Мне кажется, что Маринелли – который «пророчествовал» о Джефси еще до того, как сам Джефси изобрел Джефси – теперь, когда старик заплатил пятьдесят тысяч Бог знает кому, может быть ключом к решению нашей трудной задачи.

– Геллер, Пэт О'Рурке тайно проник в эту церковь и в течение трех недель участвовал во всех происходящих в ней бессмысленных ритуалах, но ни черта не обнаружил.

Я не знал, что сказать. О'Рурке был хорошим агентом. Может быть, там действительно нечего искать.

– Ну и что вы предлагаете? – спросил я Уилсона.

– Я думаю, вам пора возвращаться в Чикаго. У нас здесь циркулируют пятьдесят тысяч в меченых купюрах – они выведут нас на похитителей.

Я поблагодарил его язвительным тоном, он таким же тоном сказал: «Всегда к вашим услугам» и положил трубку. Эвелин, которая слушала мои слова и, кажется поняла суть разговора, смотрела на меня широко раскрытыми, удивленными глазами. Я чувствовал себя так, словно меня высекли.

Она подняла чашку, чтобы цветная служанка налила ей кофе.

– Я не могу поверить, что власти не примут никаких мер в отношении этих двух Максов.

– Я могу. Разве имеют шанс слова Гастона Минза, который способен барона Мюнхгаузена превратить в Авраама Линкольна, произвести впечатление на махровых бюрократов?

– Что же теперь нам делать?

Я набрал еще один междугородный номер. Позвонил полковнику Шварцкопфу в имение Линдберга. Но о двух Максах я ему не сказал ни слова.

– Один человек, пожелавший остаться неизвестным, – сказал я, – дал мне сведения о Вайолет Шарп.

– Это надежный источник? – с сомнением в голосе спросил Шварцкопф.

– Весьма надежный, – сказал я, осознавая, что, возможно, был первым человеком в истории, назвавшим Гастона Минза «весьма надежным» источником.