Лев с ножом в сердце - Инна Бачинская

— Я так боюсь за Мишу… Какая я дура!

«Они решили попросить денег у моего мифического отца… которого она так боится? — подумала я, испытывая невольный страх. — И мама Ира послала к нему Мишу?»

Капитан Астахов после разговора с Илларией отправился прямиком на улицу Пушкина. Не то чтобы он не поверил владелице журнала, который так любит Ирка… А впрочем, конечно, не поверил. Капитан в принципе никому не верил, полагаясь на внутреннее чутье, которое редко его подводило. Он, можно сказать, видел человека насквозь. А кроме того, по его глубокому убеждению, женщины врут уже в силу того, что они женщины. «Разве их косметика не обман, — с горечью думал капитан, — на который ловятся простодушные представители противоположного пола? А всякие кружевные… штучки? А короткие юбки?»

Иллария Коле скорее понравилась, чем не понравилась, хотя он не мог не отметить, что держалась она с некоторым напряжением и прятала руки под стол. Женщины обычно не прячут руки, особенно если они красивы. Они делают ими всякие жесты и пассы перед носом мужчин. В том, что руки у Илларии красивые, капитан не сомневался.

Онопко не открыл ей, по ее словам. Она никого не видела. В доме горел свет. Она видела тень на шторе. Вполне вероятно, что Онопко в это время… Коля вспомнил залитую кровью софу в его гостиной… Бывшему владельцу массажных кабинетов перерезали горло. А перед этим его пытали — на руках остались следы ожогов. О него тушили сигареты. Что-то новенькое в практике Антиквара. А в том, что это сделал Антиквар, Коля почти не сомневался. Сейф в кабинете хозяина открыт и пуст. Тревогу подняла приходящая прислуга. Ключа у нее не было, Онопко по утрам впускал ее сам. В тот день он уезжал в Италию и попросил ее прийти пораньше, помочь собраться. Калитка, обычно запертая, оказалась открытой.

По словам этой женщины, пропали три старинные иконы «в жемчугах». А что было в сейфе, она не знает. Деньги, наверное…

Бесстрашная женщина эта Иллария. Поехать ночью в пригород, на встречу с человеком, которого она никогда раньше не видела… А может, она была не одна?

Размышляя подобным образом, капитан Астахов добрался до улицы Пушкина. Можно было, конечно, вызвать машину, но Коле хотелось пройтись и заодно обдумать беседу с Илларией.

Менеджер заведения подтвердил, что действительно была такая. Вся из себя. В голосе его слышалась горечь.

— Шум в моторе, говорит. Из журнала. Карточку еще сунула, сказала, буду ремонтировать только у вас. Вот! — Стас протянул капитану кремовую визитку. — Имечко — И-лла-ри-я, — прочитал он по складам. — И не выговоришь сразу.

— Что с машиной?

— Ничего, — ответил Стас. — Она подняла тут скандал, что ее долго не обслуживают, и уехала с этим уголовником.

— С кем уехала?

— С уголовником. Убийцей! Такого только могила исправит. Правила тут свои тюремные решил устанавливать. Подонок! Ну, я его привел в чувство, со мной такие номера не проходят. Больше он здесь не работает.

— Кто такой?

— Павел Максимов. Только с зоны. Пятнадцать лет отсидел. Я бы таким вообще пожизненное давал! Я говорил шефу — не бери! Но, сами знаете, механики всегда нужны.

— За что сидел?

— Жену замочил. Двое детей осталось, не пожалел, сволочь! Как зыркнет, аж мороз по коже! Слова ему не скажи… Ушел, не спросясь. Повез мадам.

— Они, что, знакомы? — спросил капитан.

— Может, и знакомы. Не знаю. Не интересовался. Приличная вроде женщина, а с уголовником связалась.

— Он сам пришел к вам?

— За него просил знакомый хозяина, Громов Андрей, отчества не знаю. Они вроде бизнесом занимались с этим убийцей, пока он не сел. Как я понимаю, Громов взять назад его не захотел, вот и попросил хозяина…

Максимов… Фамилия была смутно знакома капитану. Максимов. Максимова… Стоп. Вспомнил! Парень с кладбища. Федька сказал, что он был похож на человека, увидевшего привидение. А Савелий видел его на станции техобслуживания, именно здесь, на Пушкина. Тогда на кладбище Максимов стоял перед памятником Ольге Максимовой… Молодой женщины, сказал Федька. Убитой жены? Максимов и Иллария? Иллария и Онопко? Однако…

У капитана возникло чувство, что лавина тронулась и теперь сходит, набирая скорость. Что он подходит ближе к… эпицентру. Антиквар засуетился и убирает свидетелей. Одноглазый, как осведомитель Антиквара, прекрасно вписывается в схему. Человек опытный, знающий… Тут Астахов вспомнил, что Федор, кажется, намекал на подобную возможность. Даже не намекал, а говорил прямо. Николай почувствовал горечь — он относился к старику с симпатией. Даже уважал за живучесть. А он, значит, и нашим, и вашим? Может, пытался шантажировать Антиквара… А может, слишком много знал. Как это сказал Федор? «Если он не дурак, — то рано или поздно чистит авгиевы конюшни и начинает с нуля. Поэтому вы его и поймать не можете».

Судьба сделала ему еще один подарок в этот день. У женщины, убитой несколько дней назад в собственной квартире, нашли при обыске платиновый браслет с зелеными турмалинами. Вещица была спрятана в пустой сахарнице в серванте, а в тайнике под половицей лежали семнадцать тысяч долларов, кольцо с бриллиантом и четыре золотые цепочки. Платиновый браслет с турмалинами значился в вещах, пропавших из квартиры убитого Глузда. И жена покойного опознала: «Дешевка, но очень миленький». «Платиновый браслет — дешевка! Живут же люди», — подумал Коля.

Убитую звали Людмила Михайловна Рожкова, и работала она в детской поликлинике медсестрой. Обыкновенная женщина. Одинокая. Соседи характеризуют ее положительно. Так же и на работе. Откуда у бедной медсестры доллары и бриллианты? Гонорар за услуги?

Найденный браслет проливал новый свет на личность Людмилы Рожковой. Несмотря на положительные характеристики, имелась у нее, оказывается, своя тайная жизнь. И глуздовский платиновый браслет из этой тайной жизни.

Зачистка соучастников? По теории Федора…

Капитан взглянул на часы. Если поторопиться, то до конца рабочего дня вполне можно успеть в архив. Он влетел буквально в последнюю минуту. Схватил том дела. Пролистал по диагонали. Детали его пока не интересовали. Астахову нужна была общая картина преступления.

Павел Григорьевич Максимов… предприниматель… обвиняется в убийстве жены Ольги Степановны Максимовой… Восемь лет строгого режима. Виновным Максимов себя не признал, а кроме того… «А вот это уже интересно!» — поразился капитан. Как же так? Или Федор ошибся? Может, и ошибся, философ. Федор — известный фантазер. Капитан оторвался от бумаг, задумался. Придется проверить самому. Но внутреннее чутье подсказывало ему, что приятель не ошибся. Он фантазирует, но когда речь заходит о фактах, ему можно верить. Но тогда… что же это получается? Ведь галиматья полная получается! Бред!