Властелин Некронда - Джейн Уэлч

– Совсем спятил, да? – уточнил Пип. Брид печально кивнула, глядя на Хардвина, который в страхе лопотал что-то неразборчивое.

– Прости отец, – стонал он, судорожно размахивая руками, как будто тонет и никак не может выбраться на поверхность. – Прости. Я тебя разочаровал.

Его бред подействовал и на Ренауда. Тот, правда, не вопил, зато весь затрясся и уставился себе под ноги. Брид от всей души жалела принца и молодого писцерийского дворянина, но ей было не до них. Внутри разрастался свой собственный страх. Горло сжалось, стало трудно дышать. Халь, Халь все еще лежит где-то там, под землей.

– Брид, что нам делать?

Пип напряженно ждал ответа юной жрицы. Но как раз ответа-то у нее и не было.

– Разве ты не можешь хотя бы помолиться? – сердито прошипел паренек, злясь на ее молчание. – Уж тебя-то Великая Мать должна послушать.

Девушка поглядела на него, стараясь улыбаться как можно загадочнее. О, если бы только люди поняли… Великая Мать не откликается на каждый скулеж о помощи. Она дала людям жизнь, а эти неблагодарные смели вообразить, будто могут просить о чем-то еще. Смешно!

– Нет, Пип, молитва – дело совсем другое. Это скорее вроде честного разговора с самим собой, когда стараешься овладеть своими внутренними резервами и сосредоточиться на том, что тебе действительно надо. Это учит тебя жить и достигать чаемого. Молитва – средство избежать самообмана.

– Ты хочешь сказать, что нет никакого толку молиться?

Брид раздраженно фыркнула.

– Ну, разумеется, есть! Во-первых – и это главное! – дабы воздать хвалу и благодарность Великой Матери. Дабы напомнить себе, что мы отнюдь не хозяева этого мира, что лишь Великая Мать даровала нам милость ступать по Ее землям и наслаждаться Ее благодатью. Мы молимся, дабы покрепче усвоить, как мы малы и ничтожны.

По этой части у самой Брид были немалые проблемы, хотя она старалась каждый день напоминать себе сию простую истину. Да, она знала, что является всего-навсего мельчайшим зубчиком колеса человечьих судеб. Но ведь она – Одна-из-Трех. Брид сознавала, что власть и сила дарованы ей лишь для того, чтобы служить остальным во славу Великой Матери, а не чтобы поклонялись ей самой. Но иной раз так трудно не порадоваться, что тобой восхищаются…

Потому-то Брид и боялась Спара. Каждую минуту, каждую секунду, что они проводили вместе, он вводил ее во грех, учил тщеславию. Он боготворил ее. А вот Халь – нет. Халь ее вожделел. Халь смеялся над ней. Халь с ней препирался и пикировался. Он пытался превзойти ее, победить, взять над ней верх – и девушка наслаждалась подобным вызовом. За это она и любила его не только как женщина, но и как равный равного. Он смел и бесшабашен. Спар тоже… но только не с ней.

И все же Брид любила Спара, восхищалась им. В глубине сердца она виновато признавалась себе – хорошо бы Халь кое в чем походил на своего племянника. Но тогда Халь был бы уже не Халем. И тоже неизбежно начал бы поклоняться ей – еще чего не хватало! Ох, как же она его любила!

До головокружения волнуясь за жениха, Брид глядела на хнычущих Хардвина с Ренаудом. А вдруг, если ей и удастся найти Халя, он будет в таком же жалком состоянии?

– Этот тип! – внезапно выпалил Пип, выводя ее из задумчивости.

– Какой еще тип? – не поняла Брид.

– Да тот, во дворе. Я вспомнил, где уже видел эту рожу. Заметила – этакий тощий верзила? Он входил в отряд эскорта.

– Не может быть! – запротестовала Брид. – Их же всех перебили.

– Кроме тех, кто сидел в засаде, – напомнил ей паренек. – Должно быть, он один из людей Тапвелла, которые присоединились к разбойникам и помогли похитить принцессу Кимбелин.

При звуке имени Тапвелла Ренауд пронзительно закричал, и тощий верзила вылетел у девушки из головы. Брид хмуро поглядела на принца. И что же его так терзает? Судя по всему, Хардвин с Ренаудом страдали от новых кошмаров, еще более тяжких, чем прежде. Похоже, Хардвин боялся воды. То-то был бы позор для его отца, ведь барон Писцеры в буквальном смысле слова выудил свое богатство из штормовых морей западного побережья Бельбидии. С ним-то все ясно – но какой же кошмар преследует Ренауда? Змеи? Огонь? Во всяком случае, что-то совсем у него под ногами. Ах вот оно в чем дело! Страх высоты. Принцу казалось, он вот-вот сорвется и упадет. Надо что-то сделать, чем-то ему помочь!

– Ренауд, – негромко позвала девушка.

Принц вскинул голову, словно какой-то частицей разума чуя ее присутствие, но колени у него тотчас же подогнулись, и он вновь уставился под ноги. Пип, преисполненный желания помочь, осторожно положил ему руку на плечо.

Несчастный в ужасе заорал:

– Нет! Нет! Не толкай меня! Отойди!

Похоже, ничем помочь ему Брид с Пипом не могли. Девушка села в уголке, надеясь, что ее вот-вот осенит. А вот Пип не сдавался. Он повернулся к Хардвину.

– Дурак ты, дурак. Вовсе ты и не тонешь. Просто навоображал себе невесть чего – вот и все.

Для вящей убедительности паренек даже встряхнул Хардвина, но тот, не глядя на него, прижался к стене, отчаянно вереща. Пип снова подскочил к Ренауду.

– Сир, поверьте мне. Нет тут никакой пропасти.

– Отстань! Пошел вон! – в панике завизжал принц.

Крики Хардвина внезапно оборвались. Встревоженная Брид вскочила и бросилась к нему. Писцериец сидел, привалившись к стене и свесив голову на грудь. И не дышал! На глазах потрясенной девушки губы Хардвина посинели, а потом полиловели. Он умирал! Брид звонко хлопнула его по щекам, чтобы привести в чувство. И как только она позволила Пипу вмешиваться? Мальчишка лишь усилил кошмар до той стадии, когда Хардвин не мог более ничего выносить.

Разорвав ворот рубахи дворянина, Брид открыла ему рот и, припав губами к его губам, принялась вдыхать воздух в грудь несчастного. Но Хардвин не шевельнулся. Лицо его залилось синевато-серой бледностью, руки в руках девушки висели безжизненно и холодели с каждой секундой. Брид с ужасом глядела на него. Умер! Умер от страха, думая, будто тонет.

– Ах ты, идиот! – набросилась она на Пипа.

– Я тут ни при чем, – пролепетал он, силясь снять с себя вину.

– В самом деле? – Брид понимала, что несправедлива к пареньку, но не могла сдержаться. – Ты напугал его.

– Я пытался помочь!

– Что ж, больше не пытайся.

Паренек надулся и отошел в дальний угол камеры, к двери. Брид стало его жалко. Он и впрямь не виноват – вся вина на ней. Почему она не отследила ситуацию? Разве можно надеяться, что такой мальчишка, как Пип, не наделает глупостей? Она должна была предвидеть последствия его поступков. Девушка печально поглядела на Хардвина, откидывая волосы с его пухлого лица.

– Бедняга. Он ведь так старался. Он был славным человеком, стойким и верным, настоящим бельбидийцем…