Карнакки – охотник за привидениями - Уильям Ходжсон

Напрягая зрение, пытаясь разглядеть совершавшееся внутри колыхавшейся облачной трубы, я увидал, что фиолетовый круг тает, и ручейки фиолетового огня стекают по обе стороны бледного рыла. И когда он расплавился до конца, атмосфера в комнате преобразилась. Черная труба вспыхнула тусклым и мрачным багрянцем, густой красный свет наполнил все помещение.

Изменение это было похоже на то, как если бы я смотрел через цветное стекло на какой-то источник света и стекло это вдруг вырвали из моей руки. Однако чувства донесли до меня еще одну перемену. Жуть, появившаяся в комнате, оказалась совсем рядом с моей душой. Понимаете ли вы это? До этого мгновения она просто угнетала меня — так, как перспектива смерти смущает дух в один из холодных и мрачных дней. Но теперь присутствие этой жути превратилось в непосредственную угрозу, я воистину ощущал приближение мерзости. Это было жутко, жутко и непереносимо.

И тут Бейнс зашевелился. Впервые с того момента, как он уснул, оцепенение оставило его, и, перекатившись на живот, он по-звериному встал на четвереньки, а потом рванулся с места через голубой круг прямо к твари, находившейся внутри моей защиты.

Вскрикнув, я дернулся, чтобы остановить его, однако цели этой достиг не мой голос. Это сделал голубой круг. Бейнс отлетел от него, словно отброшенный какой-то невидимой рукой. По-свиному подняв кверху голову, он взвизгнул как поросенок и припустил внутри голубого круга, обегая его раз за разом. Дважды пытался он проникнуть сквозь круг к жути, ожидавшей его за колышущейся дымной стеной. И каждый раз его отбрасывало, и каждый раз он разражался свиным визгом, и гулявшие по комнате отголоски его воплей превращались в доносящиеся из великого далека.

К этому времени я был уже вполне уверен, что Бейнс и в самом деле пересек ту черту, за которой не бывает возврата, и понимание этого родило в моей душе новый, незнакомый с надеждой ужас и жалость к моему клиенту, а также жестокий страх за себя самого. Я знал, что в таком случае рядом со мной находится не Бейнс, а чудовище и что ради собственной безопасности мне следует выставить его за пределы голубого круга.

Прекратив свою безустанную беготню по кругу, он лежал теперь на боку, то и дело хрюкая самым отвратительным образом. А когда медленно кружащие облака чуть проредились, я вновь с достаточной ясностью увидел мертвенно бледную харю с некоторой отчетливостью. Она все еще поднималась, но медленно, очень медленно, и во мне опять возникла надежда на то, что защита окажется способной задержать ее. Я увидел, что жуть эта смотрит на Бейнса, и в этот же миг спас свою жизнь и душу, поглядев вниз. Там, возле моих ног, на полу лежала похожая на человека тварь, тянувшая ко мне руки, чтобы ухватить за лодыжки. Еще секунда — и я вылетел бы наружу из круга. Понимаете, что случилось бы со мной в таком случае?

Времени на колебания не оставалось. Прыгнув с места, я навалился коленями на Бейнса. После недолгого сопротивления он сдался; но я снял с себя подтяжки и завязал ими его руки за спиной. Само прикосновение вселяло в меня отвращение, как если бы я прикасался не к человеку, а к чудовищу.

Закончив это дело, я заметил, что красное свечение в комнате существенно сгустилось и в ней стало темнее. После разрушения фиолетового круга в комнате стало существенно темнее, но в сгущавшейся в ней тьме угадывалось куда более жуткое качество. Казалось, что в атмосферу комнаты проникло нечто… какая-то разновидность чистейшего мрака, и вопреки свету голубого кольца, и отблескам синего, спрятанного внутри облачной трубы, красного было больше, чем чего-то еще.

Напротив меня огромное, скрытое облаком чудовище казалось неподвижным внутри синего круга. В любой момент я мог видеть его смутные очертания, а там, где облачный круг редел, я отчетливо различал мерзостную увенчанную рылом груду, светящуюся мертвенным, бледным светом, обращенную ко мне одним гаргантюанским боком, возле основания которой из щели сверкал белком единственный глаз.

Наконец посреди мрачного ржавого тумана, я увидел то, что убило во мне надежду и повергло в жуткое отчаяние; ибо синий круг, последний барьер моей обороны, медленно пополз в воздух, поднимаясь вместе со Свиньей. Я видел, как жуткое рыло постепенно выпирало вверх из облака… медленно, медленно ползло оно, поднимая вместе с собой синий круг. Охваченный легшим на комнату мертвым безмолвием, я странным образом ощутил, что притихла и насторожилась вся вечность, словно бы некие силы ощутили тот ужас, который привлек я в мир… И тогда я понял, что к нам приближается кто-то… кто-то нисходящий из неведомого далека. Я ощущал это какой-то скрытой от меня самого и неведомой частью собственного мозга.

Понимаете? С небесных высот спускался к нам свет. Я словно бы слухом улавливал его движение. На полу возле меня бесформенной и неподвижной грудкой съежилось тело Бейнса. За трепещущей облачной вуалью проступала громадная, светящаяся собственным светом и увенчанная рылом бледная груда… адское чудище, отвратительное, смертоносное и неизмеримо опасное посреди кровавой атмосферы комнаты.

Нечто сказало мне, что оно предпринимает последнюю попытку, стараясь предупредить приближающуюся к нам помощь. Синий круг находился уже в нескольких дюймах от пола, и я ожидал, что он вот-вот рассыплется ручейками синего огня, стекающими по обе стороны бледного рыла. Он вдруг с заметной скоростью пополз вверх. Чудовище побеждало.

Снаружи, в дальних просторах непрерывно зарокотал гром. Посланец высот торопился однако он просто не мог успеть. Из негромкого бормотанья гром превратился в ровную волну звука… Сила ее нарастала, становилась все громче, однако синий круг, сверкавший в залитой кровавым багрянцем комнате, уже на фут оторвался от пола. Я как будто бы заметил первую струйку индигового огня… последний круг моей обороны начинал плавиться…

И в этот самый миг доносившийся из небесного пространства гром приближения вестника, который мой разум слышал настолько отчетливо, превратился в сокрушительный, сотрясающий рев скорости, заставившей комнату затрепетать и завибрировать. Вспышка чудесного голубого пламени на мгновение вспорола вращающуюся трубу от верхушки до основания, и на один короткий миг я увидел Свинью во всей ее чудовищной сути — жестокой, мерзкой и вселяющей ужас.

Тут стенки трубы вновь сомкнулись, скрывая тварь от меня, и вращающуюся стену вдруг прикрыл купол, сотканный из тихого голубого света… цвета, присущего самому Богу! Облако сгинуло, словно его и не было, и от пола до потолка в потрясающем душу величии, напоминавшем о Сущем, встал купол голубого огня, перехваченный на равных расстояниях тремя кольцами зеленого света. Не было ни движения, ни звука, не было и мерцаний, однако я не мог ничего разглядеть в этом свете: ибо взирать в него было все равно, что глядеть в небеса. Однако я ощущал, что к нам на помощь явилась одна из тех всевластных сил, которые правят вращением высших сфер, ибо сотканный из голубизны купол, перехваченный тремя лентами тихого зеленого пламени, несомненно являлся внешним, видимым знаком великой охраняющей силы.