Ночь без конца - Ричард Лаймон

Энди покраснел и рассмеялся, словно ему сказали большой комплимент.

Джоуди толкнула его локтем.

— Это было оскорбление, придурок.

— Джоуди! Следи за своим языком, — возмутился отец.

— За языком? Я? Да ты бы слышал, что...

— Превосходные гренки, — прервал ее Энди. — Думаю, это все благодаря булке с корицей.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу.

«Я чуть было не наябедничала на него», — досадовала она.

И она была признательна мальчишке за то, что он вовремя ее остановил.

Взяв в руки нож и вилку, Джоуди начала резать на кусочки свою гренку.

— Чем мы займемся после завтрака?

— Думаю, вернемся в мотель и выпишемся, — ответил отец.

— Может, сначала поищем магазин? Энди нужна какая-нибудь одежда.

Отец взглянул на часы.

— Посмотрим, сколько останется времени, когда будем уходить отсюда.

Часть VIII

С вами снова Саймон

Глава 34

Поехали? Прошлый раз я соскочил, как только повесил трубку после разговора с Ковбоем. С тех пор много чего случилось. Много крови было пролито. Сейчас у меня наконец выпала свободная минутка, чтобы поговорить об этом. Так что поехали.

После того разговора я пулей понесся к Ковбою, мы загрузились в его «Кадиллак», заехали к Праху и уже от него взяли курс на Индио.

И добрались довольно быстро.

Впрочем, все же недостаточно быстро.

Когда мы были на месте, я попросил Ковбоя заехать на заправочную станцию «Тексако», тем более что нам нужен был бензин. Так что, когда он подрулил к колонкам самообслуживания, я вылез из машины и пошел заправлять бак.

Пока качался бензин, у меня была прекрасная возможность изучить стоянку у мотеля «Приют странника» через дорогу. Тот придурок, Фрэнк, сказал по телефону, что видит машину Фарго — синий «Форд».

Но там, на парковочной стоянке, почти все места были свободны. Только пара фургонов, джип и три служебные машины. И ни одной синей.

Ничего удивительного, если учесть, что было почти одиннадцать, а одиннадцать — час выписки в большинстве мотелей. Так что все уже в дороге, включая и клан Фарго.

Значит, мы разминулись.

На душе словно кошки скребли.

Но надо было закончить заправляться, и я стоял возле бака.

Между прочим, я все еще Саймона. На мне парик с каштановыми волосами, поскольку платиновый, который я надевал прошлой ночью, показался слишком броским для светлого времени суток, а мне не хотелось привлекать к себе особого внимания. В своем новом парике я выглядел женственно, но не крикливо.

Поскольку я проснулся с ужасным лицом (помните, что этот сукин сын Генри сделал мне прошлой ночью?), мы остановились в Дезерт-Хот-Спрингс, и я послал Ковбоя в аптеку за пластырями и макияжем. Марафетился я в пути. Чтобы прикрыть следы укусов на щеке, достаточно оказалось одного большого пластыря (к счастью для меня, этот гребаный Генри был не доберманом), а с помощью косметики замаскировал синяки.

Покидая дом Джоуди, я снял окровавленное летнее платье и надел одну из футболок девчонки. Большинство из них были похожи на сувениры, привезенные из летних экскурсий или поездок в Диснейленд, но мне все же удалось найти одну розовую без каких-либо картинок или надписей. Затем я обнаружил белую плиссированную юбку.

Костюм мне был очень к лицу. Я выглядел свежо и невинно и намного моложе двадцати четырех своего настоящего возраста.

Даже Ковбой отдал должное моему виду.

От дома Джоуди я добрался к нему за пятнадцать минут. Открыв дверь, он застонал: «О душечка». Затем сгреб меня в охапку, оторвал от пола и стиснул своей лапой мне грудь через футболку. Ковбой весил около трехсот пятидесяти фунтов, и хотя это в основном жир, но он иногда качался, и мышц у него хватало. Мне, можно сказать, крупно повезло, что в бюстгальтере не оказалось настоящего буфера, иначе бы от него осталось одно мокрое место.

— Вот черт! — выругался он, заметив, что тискает туалетную бумагу. — Что случилось с девушкой моей мечты?

— Она дожидается нас в Индио, — успокоил его я. — И может от нас уйти, если не пошевелим поршнями. Так что опускай меня, и поехали.

В течение всей поездки он дурачился, притворяясь, что флиртует со мной, и лазил под юбку. Хотя я далеко не уверен, что это были только шутки. Мне кажется, что он вроде как надеялся или желал, чтобы я каким-то образом превратился в девчонку и выглядел такой, каким был в тот момент. Иногда ведь бывает: смотришь кино, которое уже видел, а его финал тебе не понравился, и ты все еще надеешься и очень хочешь, чтобы все обернулось по-другому. Если по-настоящему увлечешься, можно почти убедить себя в том, что такое обязательно произойдет. И, наверное, он почти убедил себя, что я превращусь в женщину.

Честно говоря, думаю, что у него даже капнуло с конца.

Как, должно быть, чудно быть девчонкой и иметь такую власть над парнями.

Время от времени мне приходилось его одергивать и пару раз даже сбрасывать его руку.

Прах сидел на заднем сиденье и большую часть времени глазел в окно, так что не заметил нашей возни. А если и заметил, проигнорировал. Он был из тех, кто никогда не тратит время на подобную ерунду. Все в этом вшивом мире он воспринимал всерьез. В сущности, он был настоящим параноиком. Одним из этих чокнутых борцов за выживание. Считал, что очень скоро наступит конец мира или, по крайней мере, «цивилизации, какой мы ее знаем». Чуть ли не на следующей неделе, понимаете? И все готовился к этому.

У него даже где-то было свое бомбоубежище. Он часто о нем рассказывал, но никогда и никому не называл места. Рассчитывал укрыться там и пережить глобальную термоядерную катастрофу.

Даже с нетерпением ожидал ее.

По его словам, катастрофа была уже на подходе. И Прах постепенно терял терпение.

А как он огорчился, когда два года назад развалился Советский Союз. В жизни не видел такого отчаяния. Какой пролет для бедняжки Праха! Это, считай, напрочь лишило его всякой надежды когда-нибудь узреть атомный гриб, и у него началась жуткая депрессия.

Но затем в прошлом году в Лос-Анджелесе были эти беспорядки на расовой почве, и надежды Праха возродились. Пусть ему никогда не суждено насладиться массированными взаимными атомными бомбардировками, но, за неимением лучшего, расовая война показалась ему почти столь же привлекательной. И он связал все свои надежды с нею.

Теперь он дожидался бунта чернокожих с тем же энтузиазмом, с каким когда-то надеялся на атомную войну.

Мне кажется, что он мечтал об отражении атак из своего тайного бункера — облачившись в бронежилет «кевлар», железную каску и маскировочный костюм и вооружившись до зубов, косить свинцом орды безумствующих дикарей.

Смеющимся или улыбающимся я видел его лишь тогда, когда ему удавалось кого-нибудь уложить.

Да, этот Прах был потенциальным пациентом для дурдома. Но это был настоящий ас с винтовкой, которая лежала теперь на заднем сиденье рядом с ним.

Ладно, так на чем я остановился?

«Тексако». Правильно. Заправка. Я в своем чудном парике и шмотках Джоуди, и все такое. Рядом заправлялись еще несколько человек, и в мою сторону взглянула пара парней, но кадрить меня никто не стал. Может, потому, что в машине сидели Ковбой и Прах.

Из-за нашего опоздания меня даже начало немного мутить.

Может, если бы я не связался с этим переодеванием, или если бы Ковбой не тискал меня столько на крыльце, или если бы мы не останавливались у этой аптеки, чтобы купить пластырь, и прочее, или... Черт, да они могли уехать так рано, что все это до одного места.

Что сделано, то сделано. Правильно?

Главное теперь, как сыграть с тем, что у тебя на руках.

А расклад такой: я сказал Ковбою и Праху, что знаю, где можно захватить девчонку. И, конечно, сказал, что она в Индио. Но ни слова ни о каком мотеле, ни о том, в какой машине они едут.

Я утаил это, просто чтобы избежать ненужного риска, понимаете? И совсем не собирался накалывать ребят.

Но неожиданно мне пришлось это сделать.

Не мог же я просто признаться, что мы явились слишком поздно и упустили Джоуди. Ковбой мог бы воспринять это вполне нормально, а вот Прах в данном смысле был совершенно непредсказуем. Очень темпераментный парень. Мог взбелениться и пришить меня.

Пистолет щелкнул, я повесил его на крючок, завинтил крышку и пошел расплачиваться.

В Лос-Анджелесе, прежде чем заправляться, надо заплатить. Это потому, что там тьма недоносков, которые уедут, не заплатив, если им только позволить. Первый признак настоящего цивилизованного места, это когда ты сначала заправляешься, а потом платишь деньги.

Так вот, я заплатил, вернулся к машине и сел на переднее сиденье.

— Поехали, — скомандовал я и показал Ковбою, куда, словно действительно знал какое-нибудь место.

Время от времени он интересовался, куда мы все-таки направляемся, на что я неизменно отвечал: «Увидишь». Словно это было большим секретом.