Духовник царской семьи. Архиепископ Феофан Полтавский, Новый Затворник (1873–1940) - Ричард Бэттс

И то и другое совершено искупительною Жертвою за нас Христа Спасителя. Крестною Своею смертию Он принес умилостивительную Жертву за род наш, снял с нас вину греха и примирил нас с Богом. А Своею праведною жизнью, в которой Он совершеннейшим образом и во всей полноте осуществил волю Божию, Он явил нам в Себе неистощимый источник правды и освящения для всего рода человеческого». (Святитель Феофан Затворник. «Начертание христианского нравоучения». М., 1891, с. 9–26).

Архиепископ Феофан пишет далее:

«Против этого, принятого в наших догматиках и в “Катихизисе” митрополита Московского Филарета, учения об Искуплении митрополит Антоний делает возражения и заменяет его своим учением. Для учения о Голгофских страданиях и смерти Христа Спасителя как умилостивительной Жертве за грехи всего рода человеческого не имеется оснований ни в Ветхом, ни в Новом Завете, ни у Святых Отцов и Учителей Церкви. Решительным противником этого учения является Григорий Богослов, а явным защитником его собственного учения о сострадательной любви как о сущности искупительного подвига Христа Спасителя, – Симеон Новый Богослов. – В частности, ветхозаветные жертвы, на которые главным образом опирается учение о Голгофской смерти Христа Спасителя как искупительной Жертве, по мнению митрополита Антония, совсем не имеют того священно-про-образовательного, по отношению к великой Голгофской Жертве, смысла, какой обычно приписывается им.

Рассмотрим возражения нашего автора.

Митрополит Антоний думает, что ветхозаветные жертвы не имели никакого таинственного прообразовательного значения по отношению к новозаветной Голгофской Жертве, а были простым приношением верующих (“Догмат Искупления”, с. 45–50/55-56/). Но не так смотрели на ветхозаветные жертвы Святые Отцы и Учители Церкви.

По словам свт. Григория Богослова, жертвы эти были, с одной стороны, уступкою младенствующему Израилю, дабы он не увлекался языческими жертвами; но, с другой стороны, в этих жертвах ветхозаветный закон предписывал будущее Жертвоприношение на Голгофе («Творения», т. 1, с. 179–180. Москва, 1889). В особенности такое таинственно-прообразовательное значение имел ветхозаветный пасхальный агнец («Творения», т. 4. с. 132–142).

“Все, что произошло во времена ветхозаветного богопочитания, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – в конце концов возводится к Спасителю, будет ли то пророчество, или священство, или царское достоинство, или храм, или жертвенный алтарь, или завеса, или ковчег, или очистилище, или манна, или жезл, или стамна, или что иное – все имеет отношение к Нему. Бог издревле позволил сынам иудовым совершать жертвенное Ему служение не потому, что Он удовлетворялся жертвами, но потому, что желал отвлечь иудеев от языческих суеверий… Делая уступку произволению иудеев, Он, как мудрый и великий, самым дозволением жертвоприношений предуготовлял образ будущих вещей, чтобы жертва, сама по себе и бесполезная, однако, оказалась полезною как таковой образ… Этими жертвоприношениями Он (Бог) выражает образ Христов и оттеняет будущие события. Будет ли то приносимая жертва овца, она – образ Спасителя; будет ли то вол, он – образ Господа; будет ли телец или телица, или что-либо иное из того, что обыкновенно приносится в жертву, будет ли то голубь и горлица, все имело отношение к Спасителю… А чтобы не впасть в некоторое многословие, я советую тебе обратиться к истолкованию того, что выше сказано, к Павлу, который не дозволяет тебе ничего мыслить безотносительно ко Христу, но все относить к Нему” (Творения, т. 3, с. 898–900)».

Нет никакой возможности приводить все цитаты, которые указывает архиепископ Феофан к опровержению понимания митрополита Антония (Храповицкого). Мы вынуждены ограничиться самым кратким перечислением цитированных святителей. Свт. Афанасий Великий, свт. Кирилл Александрийский, свт. Григорий Богослов – восемь цитат, свт. Афанасий Александрийский – две цитаты, свт. Григорий Нисский – три, свт. Иоанн Златоуст – восемь, свт. Кирилл Александрийский, свт. Василий Великий – четыре, прп. Иоанн Дамаскин – две цитаты. Учение это было подтверждено целым Собором Константинопольской Церкви в 1156 году (с 26.1 по 12.5). И снова это учение было подтверждено Собором в 1166 году.

«Из представленной исторической справки видно, что Собор 1156 года считает бесспорным то положение, что Голгофская смерть Христа Спасителя есть умилостивительная за род человеческий Жертва, и занимался он решением только вопроса, кому принесена была эта Жертва. И решил он этот вопрос в том смысле, что Жертва эта была принесена Христом Спасителем Пресвятой Троице. При этом Сам Христос Спаситель одновременно был и Жертвою, и Архиереем, приносящим Жертву, по человеческому Своему естеству, и Богом, приемлющим Жертву, вместе со Отцем и Святым Духом. Такою же Жертвою, по связи с Голгофскою Жертвою, является, по постановлению названного Собора, и евхаристическая Жертва. Мыслящих инаково Собор подвергает анафеме!» («Об Искуплении», с. 38).

«Митрополит Антоний ссылается на свт. Григория Богослова как на противника учения о Голгофской смерти Христа Спасителя в смысле Жертвы в принятом смысле слова. Но с этим его мнением никак согласиться нельзя». Желающие могут найти подлинные слова св. Григория: т. 4, слово 45 «На Святую Пасху», с. 142 (или т. 1, с. 675–676, как и т. 5, с. 42, т. 2 «О вочеловечении. Против Аполлинария», с. 131–132).

«В защиту своего понимания искупительного подвига Христа Спасителя как подвига сострадательной любви о грехах человеческого рода митрополит Антоний ссылается на Симеона Нового Богослова, именно на то место из его молитвы ко св. Причащению, где он говорит о милости «сострастия», чрез которую верующие и причащающиеся становятся общниками Божественного света и естества. Но и эту ссылку нельзя признать основательной. Сохранившиеся до настоящего времени слова Симеона Нового Богослова не оставляют никакого сомнения в том, как понимал этот Святой Отец сущность искупительного подвига Христа Спасителя…» («Об Искуплении», с. 40).

Далее Архиепископ приводит выдержки из св. Симеона Нового Богослова: слово 1, п. 1–2; слово 1, п. 3; слово 11, п. 3; слово 38, п. 3. После этого архиепископ Феофан приводит свт. Иоанна Златоуста – две выдержки, прп. Иоанна Дамаскина – две выдержки, свт. Афанасия Александрийского – пять цитат и свт. Кирилла Александрийского – пять цитат.

«Из всего сказанного до сих пор по вопросу о крестной смерти Христа Спасителя на Голгофе можно сделать, – говорит архиепископ Феофан, – следующие выводы:

1) Крестная смерть Христа Спасителя на Голгофе, по учению Святых Отцов Церкви, несомненно есть искупительная и умилостивительная Жертва за грехи рода человеческого.

2) Хотя обычно говорится, что приносит эту Жертву Единородный Сын Божий Своему Отцу; но это нужно понимать так, что приносит Сын как Архиерей, то есть по человеческому естеству, а принимает Отец нераздельно с Сыном и Святым Духом, по единству и нераздельности их Божественного Существа. Иными словами, Жертва приносится Пресвятой Троице, причем Сын одновременно является и приносящим, и приемлющим эту Жертву.

3) Жертва эта принесена была не потому, что Отец ее «требовал или имел нужду в ней» для удовлетворения Своего гнева или правосудия, но «по домостроительству», то есть для спасения рода человеческого.

4) Сущность этой Жертвы заключалась в том, что Спаситель взял на Себя грехи всего человечества и потерпел за них наказание, которому подлежало человечество за эти грехи.

5) Следствием этой искупительной Жертвы за нас было примирение человечества с Богом, проявившееся в излиянии Святого Духа на нас, чрез которое мы соделались способными вступить в общение с Богом и получили возможность, таким образом, соделаться участниками вечной жизни».

III. О гневе Божием

«Против изложенного церковного учения Святых Отцов и Учителей Христовой Церкви о крестной смерти Христа Спасителя митрополит Антоний делает одно возражение, которое нельзя оставить без рассмотрения.

Он говорит, что этим учением предполагается недостойное Божественного Существа понятое о Боге как о Боге “гневающемся” на грешное человечество и требующем для удовлетворения этого гнева Своего соответствующей для Себя Жертвы. По-видимому, он вполне согласен в этом отношении с мнением японских язычников, которые относительно этого учения высказывают такое мнение нашим миссионерам: “Вы проповедуете самую неразумную веру, будто Бог прогневался на всех людей за одну глупость Евы, потом казнил Своего, ни в чем не повинного, Сына и успокоился!” (“Догмат Искупления”, с. 4).

Чтобы оценить по достоинству это возражение, необходимо восстановить в истинном виде православное учение о Божественных свойствах вообще и о нравственных в частности.

Существо Божие, по учению слова Божия и Святых Отцов Церкви, непостижимо для нас. “Он не есть что-либо из вещей существующих, – говорит св. Иоанн Дамаскин о Боге, – не потому, чтобы вовсе не существовал, но потому, что – превыше всего существующего. Одно в Нем постижимо – Его беспредельность и непостижимость” (“Точное изложение Православной веры”, кн. 1, гл. 4).