Фрейд и его госпожа - Лариса Соболева

– Зачем ты меня вызвал? – спросила она.

– Полина, у меня неприятная новость…

– Новость? – неосознанно затрепетала она. – Какая? Антон, да?! Он убит?!

– Нет, не Антон. Кирилл попал в аварию.

– Что-что? В какую аварию?! Где?!

– За городом. На участке, где часты аварии. Кстати, куда он ехал?

– К клиенту в поселок, там заказали проект дачи… Дальше!

– Дорога была скользкой, а он какого-то хрена летел, а не ехал, короче, превысил скорость, не справился с управлением и – в кювет.

– Где он? – Викентий опустил глаза, якобы доставая сигарету, но не торопился это сделать. – В больнице? В какой? Ну, что ты молчишь?!

– Понимаешь, Кирилл покувыркался… прилично.

– Он жив?!

Викентий бросил неприкуренную сигарету, уложил локти на стол и отвернулся, вздохнув:

– Почему я это должен делать?

– То есть Кирилл… – начала догадываться Полина. – Нет?..

– А если не он сидел за рулем? Может… он кому-то дал машину на время… тебе надо посмотреть на него… или на одежду.

– Хочешь сказать, что его нельзя узнать?.. – вымолвила Полина, побледнев как привидение.

– Водички хочешь? – подскочил к ней Викентий, схватив графин.

– Не хочу!

Викентий плюхнулся на стул – держа на весу графин, уставился на нее с сочувствием. Для него самое страшное было уже позади, для нее – впереди. Он ждал истерики, слез ручьями, а она застыла, глядя в одну точку, как заторможенная. Надо дать ей время свыкнуться со страшной вестью и собраться с духом. Желательно не мешать ей. Викентий закурил. Полина не так уж долго находилась в состоянии прострации, очнулась и довольно спокойно спросила:

– Где именно я должна буду на него посмотреть?

– Где-где-где… – пробубнил он: слово «морг» никак не слетало с его языка. – Поехали.

Он был накрыт полностью, только волосы чуть выглядывали, его волосы – уж их-то Полина не спутала бы с другими. Странно, они живые, а от самого тела под простыней веяло холодным небытием. Стоя за ее спиной, Викентий тихим голосом подготавливал ее:

– Сейчас откроют лицо. Полина, он очень изменился… в результате аварии, сама понимаешь. Но ты же знаешь брата лучше, чем кто-либо, приметы там… родинки… Готова?

– Не надо открывать, – выговорила она, сглотнув комок. – Я и так скажу. Это Кирилл.

– Ты уверена?

– Да. Волосы его…

– Этого недостаточно. Посмотри хотя бы на одежду.

Тело чуть приоткрыли сбоку, показалась кисть руки вся в крови, как и манжет рубашки. Полина зажмурилась, промолвив с трудом:

– Его костюм… и рубашка… и рука…

– Девушка, – мягко обратился к ней мужчина в халате медика, – вам валидольчика или валерьянки?

– Спасибо, не нужно, – ответила она, отступая.

Слезы покатились одна за другой, но, в общем, Полина держалась поистине мужественно.

Шел десятый час. Марианна ходила из угла в угол, периодически набирая номер Полины, но та не отвечала. Сегодня стемнело рано… и вчера… потому что пасмурно, но горела лишь одна лампа бра, которую они однажды искали на стене вместе с Полиной, напившись шампанского до чертиков. Полумрак, тишина… Нет, часы-то тикали, отвратительно тикали, и каждые полчаса раздавался скрежет с перезвонами, отчего Марианна вздрагивала. И почему-то было холодно. Сыро. Надо бы протопить немножко… Опять! В часах что-то щелкнуло, заскрежетало… Половина десятого. Невыносимо! Марианна открыла «гроб» с циферблатом, остановила маятник, как остановил его Кирилл, когда утонула его жена, – так-то лучше! Взяла со стола телефон, набрала номер… Кто-то вошел. Марианна резко обернулась и тихо произнесла:

– Полина… – В этот момент послышалась слабая мелодия, но Полина стояла, будто не слыша. – Твой телефон звонит.

Сестра Кирилла достала из кармана жакета трубку, мельком взглянула на нее и бросила его на стол.

– Это ты звонишь.

– Ах да… – Марианна отключила свой телефон, положила его на диван. – Почему так долго? Уже ночь… Где ты была?

– Ходила по городу.

– Я звонила тебе много раз, почему ты не отвечала?

– Лень было говорить.

Полина прошла к креслу, устало опустилась в него, тем не менее не расслабилась, сидела с ровной спиной, переплетя пальцы рук и уложив их на колени. Марианна робко предложила:

– Ты продрогла, я пойду, согрею чайник…

– Не хочу.

– Все уже знаешь… – То ли вопрос задала Марианна, то ли произнесла это утвердительно – не поймешь, но Полина ответила:

– Даже видела. В морге. – Она говорила как-то вяло, тягуче. – Тело есть, а Кирилла нет. На лицо я не смотрела, говорят, оно ужасно. Ехал он со скоростью больше ста шестидесяти, машина – всмятку. Странно, Кирилл осторожный… Хотя у него что-то там не сработало…

– Не сработало? Что?

– Не знаю, не помню. Вроде бы у него в автомобиле что-то было подкручено… или откручено… вот она и понеслась с горки, а он не смог ее остановить.

– Откручено?! – ахнула Марианна. – То есть кто-то… А как определили, если машина всмятку?

– Как, как… – горько усмехнулась Полина. – Как-то определили, знатоков не проведешь! Конечно, это был лишь первичный осмотр, они проведут более тщательную экспертизу, но, думаю, она подтвердит, что Кириллу эту смерть подстроили.

– Ты очень спокойно об этом говоришь…

– А что ты предлагаешь – головой о стенку биться и пеплом ее посыпать? Не поможет.

Марианна в задумчивости заходила по комнате, ломая пальцы, потом взялась за виски и остановилась, а Полина все так же недвижимо сидела в кресле, равнодушно наблюдая за ней. Медленно Марианна повернулась к подруге, посмотрела на нее опасливо, вместе с тем удивленно, и вдруг с ее уст слетел, казалось бы, полнейший абсурд:

– Полина, это… ты? Да?!

– Не понимаю, что ты…

– Понимаешь, понимаешь… Ну, да, да, это ты, как я раньше недодумалась! Больше ведь некому. Как все просто.

– О чем ты? – занервничала Полина, с подозрением глядя на гувернантку. – Марианна, ты меня слышишь?

– Конечно, слышу, – спокойно ответила та. Полина хотела было подняться и, очевидно, подойти к ней, но Марианна выставила вперед ладонь. – Нет-нет, сиди, не подходи ко мне. Я, Полина, крупней тебя, я с тобой справлюсь…

– Господи, что за чушь?! Со мной – справишься?!

– С тобой! Значит, ты решила от всех освободиться, одной остаться? Тебя устраивает такое полное одиночество? А ведь Антон любил тебя, очень любил!

– Ты в своем уме?!

– Я-то в своем, а вот ты… Ха, теперь я припоминаю! В «Трех пальмах» я побежала за Степой, ты пошла наверх, но недошла, да? Якобы ждала меня, да? А я тебя не нашла в том узком коридорчике, когда поймала Степу, и не могла я тебя найти, потому что ты была под балконом. Ты подставила брата! Яна ты сдала легко и не задумываясь, пускай он шулер, бандит, недостоин жалости, но ты же оклеветала его. Нет, их обоих! Тогда как сама… сама!.. Господи, а Зойка… Невероятно! В общем, Полина, я не знаю, что тобою двигало, чего ты хотела, и не хочу знать. Иди! Уходи, пожалуйста! Пусть за тобой гоняются, ловят – не поймают или поймают – но пусть тебя ловят не при мне и не при детях. Полина, мне жаль тебя, несмотря ни на что. Пожалуйста, уходи!

Полина слушала, постепенно наклоняя голову, но не сводя глаз с Марианны, а в конце ее монолога она смотрела уже исподлобья, тяжело и с ненавистью. На всякий случай Марианна заняла оборонительную позицию, чтобы между ними было препятствие – диван, кресла, а под ее рукой напольная ваза и всяческие мелочи, которые можно было бы схватить с полок.

– Гадина! – тягуче негромко произнесла Полина.

– Что?! – испуганно захлопала глазами Марианна.

Полина поднялась во весь рост и бросила громче:

– Ты – подлая гадина!

Ее движение было мгновенным, похожим на внезапный и сильный порыв ветра. Полина схватила со столика лампу под абажуром и запустила ею в Марианну. Та, уклоняясь, невольно вскрикнула и согнулась. Лампа не попала в подругу. Разумеется, она разбилась, Полина заметалась, ища, что бы такое схватить, а Марианна залопотала, стараясь держаться от нее на расстоянии:

– Не поможет, я не дам себя убить! Полина, умоляю, уходи, я же тебе ничего не сделала… Ты разбудишь детей, напугаешь их, а в детской спит и твоя Арина…