Фуршет в эпицентре рая - Мария Ч. Павлих
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только в страшном сне музыка, созданная квантовой нейронной сетью, могла побуждать сектантов приносить в жертву клонированных индивидуумов или толкать молодых людей к совершению террористических актов замаскированных под самопожертвование во славу державных поллюций отчизны.
Теперь уродливый завод Ритм казался страшнее гетто-предприятия по синтезу искусственных драгоценных металлов или биохимического завода по производству человеческих органов. Ленц чувствовал что скоро сойдёт с ума, слыша погребальную музыку у себя в голове, которая звучала как призыв к путешествию в братские могилы. От нее не было спасение даже во сне.
Величайшее открытие сделанное им в конце жизни явилось величайшей бедой для жителей страны в которой ему посчастливилось родиться. Бедой вечной, как сама музыка.
IV
Дверь в камеру резко отворилась. Двое охранников вбежали, не дав Элис опомниться. Ей надели на голову мешок и поволокли к выходу с подчёркнутой жестокостью.
Пройдя по нескольким длинным коридорам и просчитав количество ступенек на лестницах, Элис легко поняла, что её ведут в медицинский центр. Голову закрыли для устрашения. Послушался скрип уже знакомой двери, её втолкнули в кабинет и грубо сорвали мешок. Пыточная медицинская камера больно ослепила глаза яркими люминесцентными лампами.
Доктор смотрел на Элис прозрачным равнодушным взглядом, она вызывала у него чисто профессиональные эмоции без тени какого-либо участия. Элис хорошо знала, — любая апелляция к человеческим чувствам, в стенах Теремов не могла вызвать ничего, кроме искреннего недоумения. Она не понимала только почему до сих пор находится в кабинете врача, а не в пыточном подземелье.
Окажись она под пытками, была бы видна логическая развязка; тогда тревога неопределённости сменилась бы скорбным принятием собственной участи.
— Я же сказал, что буду ждать Вас в медицинском центре, — сухо сказал Доктор. — Имею честь выполнять свои обещания.
Элис не сразу сообразила что ответить, но хорошо понимала, что имеет дело с конченным циником. Она решила вести разговор максимально рационально.
— Скажите, — Элис осеклась, не зная как называть этого человека.
Доктор приподнял уголки губ, изображая улыбку утопленника, отчего стал ещё более омерзительным:
— Доктор, милая. Называйте меня Доктором.
— Вы Доктор медицины? — Элис попыталась внести в свой тон уважительные ноты, в надежде хоть как-то умиротворить профессионального живодёра.
— Спасибо за вопрос, Элис, — теперь доктор улыбнулся уже по настоящему. — Докторская степень в области медицины и философии. Настоящие исследования мозговой деятельности человека, или даже клона, невозможны без глубоких знаний философии. Неграмотным профессорам из Института Нейронного Клонирования этого не обьяснить. Но вам, — Доктор опять скривил рот, — Вам, Элис, это скоро станет понятно.
От последнего замечания у Элис прошёл легкий холодок по нижней части спины.
— Вам даже не надо пытать меня, — сказала она, стараясь говорить ровно, неумело скрывая животный страх, который уже добирался до горла. — Вы можете просто залечить мне здоровый зуб без наркоза и я сама расскажу Вам все, в чём не участвовала, от нестерпимой боли. Вы сами прекрасно знаете, современный человек не в силах противостоять пыткам, тем более слабая женщина.
— Неужели? — цинично перебил Элис доктор, легко пустив пять сигарных колец, так что они проникали друг в друга и рассеивались прямо перед ее носом. — Во первых, я так не уверен в вашем постулате о физических муках. — Я читал, что вам, революционерам, делают маленькую операцию на мозжечковой миндалине, перед тем как послать на очередное задание.
— И вы, доктор с двумя степенями, верите в эту чушь, — усмехнулась Элис. — Кто мне сделает такую операцию? Знахарь из рабочего района? Вы часто бываете за стенами Красного Дворца, доктор? Медицина существует только в стенах ваших Теремов. За ними вам не смогут удалить даже ноготь вросший в палец, а скорее запишут в очередь на пересадку всей ступни. Да хоть в очередь на трансплантацию головы. Вы сами знаете, что все это фикция и кому в действительности пересаживают органы вплоть до детородного.
— Я не объясняю Вашу глупую храбрость одними медицинскими причинами, — равнодушно продолжил Доктор. Да и не надо делать из нас Святую Инквизицию. Это бы меня лично оскорбило. — Мы намного профессиональнее, если Вы понимаете что я имею в виду. Физическая боль закалит Вас, если не убьёт. Ни одно ни другое не соответствует нашим целям. Смертная казнь запрещена в Братстве, делать из Вас мученицу никто не собирается.
Доктор стал говорить медленнее, его тон стал более мягким:
— Вы сами, кротко, но с достоинством, расскажите правду всему миру, о Вас, вашей террористической организации, о её целях и задачах. Нашу, правду, разумеется, но если будите слишком упорствовать и решите проявить стойкость, сами в эту правду поверите. Правду о том, что единственная цель членов вашего Штаба Сопротивления, — борьба за личные блага, лидерство и устранение конкурентов. Признаетесь, что члены Вашей организации взорвали город на стыке геттополисов, устроили аварию на кварк-глюонном заводе и отравили детей кокаином, цинично заправив его в мат-рюшки. И будите говорить так что поверите в это сами. Под камеры стран Нектарии и Северо-Балистического Пасьянса. Вам не будут верить, но вы убедите их, так как сами уверуете в эту страшную правду.
Элис, наконец-то, доходчиво объяснили её дальнейшую судьбу. Не просто предать своего отца и весь Штаб Сопротивления, — лично опорочить революционеров, извратив цели организации перед всем цивилизованным миром. Сделать это искренне, демонстративно обозначив полный переход на сторону Спецслужб Братства.
— Вы не похожи на романтика, доктор — сказала Элис. — Нет, Вы, конечно, выбьете из меня под пытками всё что угодно. — Но, неужели Вы думаете, что я сяду с вами за один стол переговоров и, под вспышки телекамер, опорочу последних настоящих людей на этой проклятой территории, в которых еще живет человеческое достоинство? — Вы, не допускаете, что я, например, брошусь в зал, возьму, Вас в заложники или что-то в этом роде?
— Вы этого не сделаете, Элис — брезгливо вздохнул доктор. — Абсолютно исключено.
Элис почувствовала, глядя на этого спокойного, умного и уверенного подлеца, что именно он сможет дать ей ответ на давно мучащий вопрос:
— Скажите, доктор, как вы сами себе объясняете ваши, так сказать, цели. Каковы они вообще? Как оправдываете себя перед своими детьми, перед самим собой, наконец? Я не понимаю, но хочу понять. Очень
