Наваждение – книга 2 - Пола Волски

Слабый серый свет, что пробивался в отверстие, недвусмысленно свидетельствовал: наступил день. Но ей хотелось знать больше. Извернувшись каким-то немыслимым образом, она прижалась глазом к отверстию: джутовые мешки, дубовые бочонки, сосновые ящики – обычный груз, мало интересного, а ничего другого не видно. Она не могла угадать ни часа суток, ни даже светит ли солнце. Дреф говорил, что она проспит восемь-десять часов; значит, сейчас никак не меньше десяти утра, а то и ближе к полудню. Если возница тронулся в путь до рассвета, то Северные ворота они уже миновали. Стало быть, из Шеррина выехали. Невероятно, вот только бы знать наверняка.

Элистэ приняла прежнее положение и затихла, напрягая слух. Повозка катилась спокойно; не подскакивала, как на столичных булыжниках, но время от времени ухала в глубокую проселочную колею. Да, она выбралась из Шеррина на свободу.

На свободу? Со всех сторон ее сдавливали сосновые доски. Она потрогала нависающий в нескольких дюймах деревянный настил. Крышка ящика – об этом Элистэ ни на секунду не забывала – была заколочена. Ее упаковали, как хозяйка – курицу, чтобы везти на рынок. Она поерзала – ей вдруг стало неудобно и немножечко страшно. Ломило шею, глаза застилал мрак. Сейчас бы снова заснуть, но сна не было ни в одном глазу – и уже не будет, она это знала.

Примерно с час Элистэ пролежала в своей тесной тюрьме, страдая от неудобств и качаясь из стороны в сторону. В тщетных потугах расслабиться она вертелась, пытаясь улечься то так, то эдак, чтобы распрямить затекшие члены, но границы отведенного ей пространства не позволяли принять удобную позу. Ей подумалось, что Дреф, возможно, тоже проснулся и страдает ничуть не меньше. Даже больше – при его-то росте. Если, конечно, он не задохнулся или не погиб от избытка наркотика. Нет, Дреф достаточно умен и предусмотрителен, такие поддающиеся расчету последствия он наверняка исключил. Правда, и Дреф может ошибиться раз в жизни…

Но ее опасениям и мукам вскоре пришел конец. Телега остановилась, дернувшись напоследок, и стало тихо. Элистэ прислушалась, но различила лишь гогот гусей, да и то отдаленный. Прошли минуты. Потом совсем рядом послышались чьи-то голоса. Ящик двинули, дернули и приподняли, громко ухнув при этом. Она затаила дыхание. Ящик пополз вперед, резко завалился набок. На миг Элистэ очутилась вниз головой, но потом ящик принял горизонтальное положение, и его понесли спотыкаясь. Затем пошли ступеньки, свет в дырочках разом померк; стук каблуков по половицам. Ее внесли в помещение и резко опустили – удар, толчок, неподвижность. Нескольких сказанных вполголоса фраз Элистэ не поняла, затем послышался звук удаляющихся шагов. Ей безумно хотелось заглянуть в дырочку, но она себя пересилила: даже самое легкое движение могло привлечь внимание тех, кого она не могла видеть. Тишина. Девушка решила, что они ушли, но по-прежнему не смела пошевелиться. Кто знает – стоят рядом или нет?

Вскоре раздались шаги – вновь тащили явно что-то тяжелое. Ухнули, с грохотом опустив груз на пол. Опять голоса, удаляющиеся шаги, хлопанье затворенной двери, и вновь тишина. На сей раз Элистэ отчетливо ощутила, что рядом кто-то стоит. Она замерла, затаила дыхание, уставившись во мрак невидящими глазами. Прошло еще какое-то время. Вероятно, неизвестный союзник дожидался, пока телега с возницей исчезнет из виду. Наконец, когда ей оставалось либо переменить положение, либо сойти с ума, снова послышались шаги: очевидно, до окна и обратно. Затем стук в крышку, буханье молотка, визг выдираемых из дерева гвоздей. Совсем рядом кто-то вскрывал другой ящик, в котором, вероятно, лежал Дреф. У Элистэ пересохло во рту, но она не шевелилась, только прислушивалась.

Последовали глухие удары, шлепки, затем она услышала два приглушенных голоса – один из них принадлежал Дрефу. Элистэ не поняла слов, но сразу узнала его выговор и интонацию. Значит, он не задохнулся в своей сосновой тюрьме. С ним все в порядке, он рядом! Она облегченно вздохнула, но не решилась подать голос или позвать его: сначала требовалось убедиться воочию, что это ничем не грозит.

Теперь мужчины принялись за ее ящик. Поддев крышку, они оторвали ее вместе с гвоздями, повыбрасывали книги, и Элистэ заморгала, ослепленная обрушившимся на нее светом. Она смутно различила два склонившихся силуэта. Прежде чем зрение вернулось к ней, ее подхватили под руки, поставили на ноги и извлекли из ящике. Девушка покачнулась – ноги плохо слушались и подгибались, кровообращение восстанавливалось медленно, икры и бедра покалывало. Но она быстро пришла в себя и увидела Дрефа – бледноватого, со слегка отекшими веками, но в остальном такого же, как всегда, и другого мужчину – худого, узкоплечего, неопределенного возраста, с пастозного оттенка лицом, который появляется после многолетнего сидения в четырех стенах, и в пенсне с металлической оправой, висевшем на тонком нервном носу. Она украдкой оглядела заурядную комнату, уставленную узкими деревянными скамьями. Как странно! Из окна открывался вид на поля и проселок с разъезженными колеями. Одно ясно – Шеррином здесь и не пахнет.

Удалось! Они таки провели Буметту – с помощью разветвленной и умеющей действовать организации нирьенистов. Теперь, стоя посреди комнаты, Элистэ могла убедиться в этом на собственном опыте.

– Полегчало? – спросил Дреф.

Она кивнула.

– А вам?

– Все в порядке.

– Где мы?

– Позвольте, я объясню, мастер Бек, – вмешался незнакомец. Элистэ не сумела скрыть удивления, услыхав это прозвище Дрефа и уловив уважение, с которым оно было произнесено. – Сестра, вы находитесь в классе народной школы Дицерна, что в Средней Совани. Здесь вам ничего не грозит. Я Туверт, генеральный инспектор народного образования в графстве Дицерн, вонарец и нирьенист. – Он неловко поклонился. – Добро пожаловать под мой кров.

– Благодарю вас, – ответствовала Элистэ и, слегка растерявшись, сделала книксен. Нужно ли ей представляться в свою очередь? Назваться собственным именем или чужим? Каковы требования этикета, принятые в среде беглецов, изгоев и заговорщиков? Хуже того, этот человек, судя по его поведению, еще не знал об аресте Шорви Нирьена. Сказать или нет?

Дреф пришел ей на помощь.

– Приморский дилижанс по-прежнему останавливается в Дицерне?

– В два часа, – сообщил Туверт.

– Мы отбудем на нем, время не терпит.

– Деньги?

– Имеются.

– Бек, вы просто чудо.

– Накормите нас?

– Прошу за мной.

Они проследовали за Тувертом в его кабинет, находившийся рядом с классной, где их ждала простая, но обильная закуска. Элистэ уплетала за обе щеки и помалкивала, тогда как Дреф и Туверт, в соответствии с принятыми, судя по всему, у нирьенистов правилами, изъяснялись скупыми, чуть ли не зашифрованными фразами и намеками. За едой Дреф сообщил их хозяину об аресте Шорви Нирьена. И без того бледное лицо Туверта приняло сероватый оттенок, и Элистэ от души его пожалела. Как, однако, дорожат нирьенисты своим вождем! А сам Нирьен, в сотый раз задавалась она вопросом, – что он за человек, если внушает такую любовь? Должно быть, личность действительно неординарная.