Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Он наклонил голову и поцеловал ее груди, набухшие под платьем. Он целовал их медленно, задерживаясь губами и языком.

– Оставь мне все подробности, – прошептал он. – Верь мне, и я сделаю так, что никто не осудит наш брак. Пусть вина целиком падет на меня.

Они направились к кровати и забрались на нее. Босуэлл мимолетно заметил, что она постелила свежее надушенное белье и взбила подушки. Он опустился на спину и обнял ее. Приблизив губы к изящной раковине ее уха, он повторил «Верь мне», и слова показались ей странно искаженными.

– Мы будем мужем и женой. Теперь уже нельзя повернуть назад.

Он со вздохом перекатился, улегся на нее сверху и снова испытал наслаждение, ощутив податливое прикосновение ее тела. Каждый раз, когда он занимался любовью с нею, она была другой. Какой она будет сегодня ночью?

Словно прочитав его мысли, она отодвинулась в сторону и начала расшнуровывать его рубашку. Она погладила его грудь, а потом положила голову на нее. Ее густые, тщательно надушенные волосы рассыпались по ее груди, на ощупь они были как бархат.

Он принялся лениво давать указания, просто чтобы испытать ее.

– Поцелуй мою шею… теперь ямку между ключицами… шрам у меня на животе…

Она прошлась губами по неровно сросшимся краям раны, оставленной мечом Джока-с-Поляны. Прикосновение ее мягких губ к чувствительной плоти возбудило его сильнее любого другого прикосновения, которое он когда-либо ощущал. Ему хотелось застонать от удовольствия, и он с трудом удержался от этого. Он предпочитал заниматься любовью беззвучно, но теперь слышал слабые стоны и неразборчивые вскрики, исходившие из его собственного горла, пока она изучала его тело своими нежными губами. Он тонул в пучине удовольствия. Он отдался наслаждению и позволил ей временно захватить власть над собой.

Время от времени он оживал, расчесывал ее влажные от пота волосы, пока не начинало покалывать кожу головы, плескал ей на грудь прохладную розовую воду и втирал ее в кожу. Потом, лежа бок о бок с ней, он показывал, как соединять их тела, чтобы ни один не находился сверху. Никто не становился хозяином, и оба оставались равными. Немного успокоившись, глядя на ее лицо и прислушиваясь к ее дыханию, он был полон решимости дать ей величайшее удовольствие, какое она только может получить. Она извивалась, стонала, вскрикивала и наконец расплакалась, и это сделало его счастливым.

Они уснули, как двое детей, держа друг друга в объятиях.

Позднее они подписали тайный брачный контракт и поклялись в верности друг другу. Мария отдала Босуэллу старые церковные одеяния – три вышитые мантии – и велела сшить из них новое облачение, которое он будет носить на суде. Она также подарила ему любимого жеребца Дарнли и настояла на том, чтобы он явился в суд на этом скакуне.

– Ты невиновен, и мы должны на весь мир объявить о твоей невиновности, – сказала она. – Никаких недомолвок, никаких извинений!

– Ты говоришь как истинный житель Приграничья, – пробормотал Босуэлл.

Но он хорошо знал, что слишком многие отважные жители Приграничья закончили свою жизнь, болтаясь в петле.

XXVIII

Босуэлл вытянулся на кровати. Ему не спалось, да он и не собирался спать. Ему требовалось время для размышления и составления планов, и тишина служила надежной защитой от мельтешения людей и разговоров. Весь следующий день он будет окружен ими. Наступало двенадцатое апреля – день его суда.

Он ожидал этого дня. Пора покончить с неопределенностью. Ни одно обвинение против него не может быть доказано хотя бы потому, что Леннокс настаивал на тщательном расследовании. В запертой серебряной шкатулке Босуэлла хранился бонд с подписями лордов, согласившихся избавить Шотландию от короля Дарнли. Условия договора были довольно расплывчатыми, но, с другой стороны, в бондах никогда не встречается слово «убийство». В договоре круговой поруки, решившем судьбу Риччио, тоже не было речи об убийстве.

Он получил документ от Мортона, который воздержался от активного участия и выступал в роли представителя других лордов. Но в тексте были перечислены имена всех участников: Мейтленд, Аргайл, Хантли, Мортон, Дуглас и лорд Джеймс. Те люди, которые собирались судить его, лидеры Тайного совета. Нет, они вряд ли хотели потревожить призрак злосчастного Дарнли. Пусть упокоится с миром.

По всем основаниям сам Дарнли должен был предстать перед судом. Он собирался убить свою жену, королеву.

Королева… Она должна снова выйти замуж. Они заново начнут кампанию сватовства с очередными визитами французских и испанских послов, возможно, даже Роберта Дадли со стороны Елизаветы. Но этому не бывать. Она любит его, Босуэлла. Обратного пути нет, так как его связь с королевой скоро будет раскрыта. Им с королевой придется пожениться. Другого выбора не оставалось, даже если бы он не любил ее.

– Боже, храни королеву! – пробормотал он и мысленно добавил: «Теперь нужно лишь найти подходящий способ убедить всех, что это делается ради блага Шотландии, а не по нашей прихоти.

Я устал. Устал сражаться. Но нужно пережить эту последнюю битву, и все закончится».

На оконных стеклах заиграли слабые красные отблески. Наступил рассвет.

К шести часам у ворот дворца уже собралась огромная толпа, сквозь которую едва удалось пробраться начальнику стражи Бервика с письмом от королевы Елизаветы. Оставив надежду попасть внутрь, он с трудом смог привлечь внимание одного из стражников.

– Прошу вас, я привез срочное официальное письмо королеве Марии от Ее Величества королевы Елизаветы, – сказал он.

Стражник мрачно покосился на него:

– Я не могу взять письмо. Ее Величество еще спят.

К девяти утра толпа настолько увеличилась в размерах, что вся улица от дворцовых ворот до Тулбота, где должен был состояться суд, была заполнена народом. Апрельский день выдался теплым и солнечным, с ясным небом и завитками быстро плывущих облаков. Окна высоких каменных домов были распахнуты, и не меньше людей, чем на улице, наблюдали за происходящим сверху, свесившись через подоконники и глубоко вдыхая свежий весенний воздух.

Начальник стражи увидел Мейтленда, приближавшегося к нему.

– Графу Босуэллу передали, что вы доставили письмо от королевы Англии, но он полагает, что наша королева не сможет прочитать его до сегодняшнего вечера. Она еще спит, – Мейтленд не предложил ему взять письмо и не пригласил его войти.

Чрезвычайно удивленный, начальник стражи увидел большую группу всадников, собравшихся на переднем дворе, за которой выстроились сотни солдат с аркебузами – людей Босуэлла. Затем появился сам Босуэлл, облаченный в камзол с золотым шитьем и оседлавший огромного скакуна. Жеребец Дарнли!

Люди вокруг него начали перешептываться:

– Это лошадь убитого короля, а теперь Босуэлл забрал ее.

– На чем же еще ему скакать, как не на том, к чему привык мальчишка? – это замечание сопровождалось громким смехом.

– Везде, где угодно, и так часто, как ему угодно!

– Пока королева довольна, скачка будет продолжаться!

Зрители покатывались со смеху.

– Смотрите, вон она! Шлюха!

Начальник стражи поднял голову и увидел Марию, машущую Босуэллу из окна башни. Граф повернулся в седле и молодцевато отсалютовал ей, а потом откинул голову и хрипло рассмеялся.

«Значит, вот как она спит, – подумал начальник стражи. – И отказывается принять письмо от королевы Англии, пока оказывает знаки внимания своему любовнику».

Босуэлл проехал мимо него, могучий и величественный, возвышающийся над толпой. Аркебузиры образовали вокруг своего господина живую изгородь, ощетинившуюся оружием.

Тепло апрельского дня не проникало за холодные каменные стены Тулбота, где Босуэллу предстояло защищать себя. На скамьях сидели пятнадцать судей во главе с графом Аргайлом и секретарем Белленденом, который записывал ход слушаний и следил за процедурами. Присутствовали все члены Высшего суда Шотландии, за тремя видными исключениями: сама королева, лорд Джеймс Стюарт и граф Леннокс.

Граф прислал двух представителей, Кроуфорда и Каннингема. Каннингем зачитал письмо от Леннокса, где говорилось, что «его милость не может присутствовать на суде из-за слишком позднего уведомления и опасения за свою жизнь, так как ему было отказано в сопровождении, которое он считает необходимым для своей безопасности. Поэтому он просит отложить суд на сорок дней или же на такое время, которое может понадобиться для поиска достаточных доказательств его обвинения против убийц, которых он требует заключить под стражу до подготовки к суду и оглашения справедливого приговора».

Босуэлл презрительно рассмеялся.

– Сначала он требует суда и настаивает, чтобы слушание состоялось до заседания парламента. Теперь он оправдывается за свое отсутствие и требует, чтобы неназванных «убийц» заперли под замок, пока он не соизволит найти «доказательства». Разве суд когда-либо сталкивался со столь нелепыми требованиями? – произнес он под общий смех собравшихся. – А может быть, подозреваемых в любом преступлении следует заключать в тюрьму по прихоти одного человека, пока ему не взбредет в голову поискать доказательства? Право же, джентльмены, это графа Леннокса нужно посадить под замок за слабоумие!