Самый красивый кошмар (сборник) - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вытащил свой мобильный и стал звонить кому-то, мы рассеянно слушали реплики Валеры, из которых, впрочем, выходило, что никаких таких пакетов местный отдел борьбы с незаконным оборотом наркотических средств не видел.
— Да, там все чисто, — сказал наконец Валера, засовывая свой телефон обратно в карман. — Значит, хорошо прячутся, заразы!
— Однако полиэтиленовый пакет, перемазанный нефтью, — заметная штука, — возразила я. — Если этот канал работает достаточно активно, таких пакетов должно быть множество.
— Самое главное, с ними у самих перевозчиков много возни, — сказал молчавший до сих пор Костя Шилов. — Выгрузить, перегрузить, привезти… Пока все это сделаешь, в нефти как свинья перемажешься.
— Что наш Павлик и снимал сегодня на видеокассету, которую у него потом отобрали, — сказала я.
— Да, не зря этот рабочий, который по цистернам лазил, так матерился, — довольно ухмыльнулся Валерий. — Ему-то, наверное, больше всех досталось!
Я улыбнулась рассеянно. Мне не давало покоя одно соображение, и я сказала:
— Пакеты с марихуаной, перемазанные нефтью, не всплывали до сих пор ни разу во время милицейских проверок, правильно?
Валера кивнул.
— Этот факт можно объяснить по-разному, — продолжала я. — Во-первых, это может быть никакая не марихуана, и мы тут с вами гадаем на кофейной гуще. Во-вторых, это самая первая партия марихуаны, переправленная таким способом, и те пакеты, что видел Павлик, единственные, существующие в природе. И в-третьих, перевозчики марихуаны освобождаются от пакетов прямо здесь, на крекинг-заводе, где столько всего перемазанного нефтью, что на это просто никто не обращает внимания.
— Молодец, Ирина, ты гений! — восторженно воскликнул Валера Гурьев. — Третий вариант самый правдоподобный, он, между прочим, прекрасно объясняет, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор с похищением старой телевизионной аппаратуры Павлика.
— И, может быть, с убийством Сергея Викторовича Венглера, — тихо, словно про себя, добавила я.
Ребята удивленно посмотрели на меня.
— Ты думаешь, что это убийство? — спросил, озадаченно глядя на меня, Валера Гурьев.
— Я только предполагаю, — сказала я. — Официальная версия причины аварии, которую выдвинуло руководство крекинг-завода, выглядит очень сомнительно. Впрочем, версия о взрыве как злом умысле также не имеет пока никаких конкретных подтверждений. Но зато, если окажется, что в пакетах из цистерн была именно марихуана и след ведет к наркобизнесу, то версия об убийстве Венглера получает вполне правдоподобный мотив.
— То есть мотив, что Венглер стал случайным свидетелем того, как наркоторговцы провозят марихуану в наш город, и покатил на них бочку? — предположил Валера.
— Ну да. А почему нет? — заговорила я, все более воодушевляясь. — Понимаете, ребята, Венглер ведь был начальником пятого цеха, того самого, где произошел взрыв и за стеной которого перегружались эти мешки с пакетами. Если подобное случалось не раз, неужели вы думаете, что руководитель долго ничего не замечал?
— Наверняка замечал, — согласился Валера. — Вопрос только в том, что Венглер, заметив, стал делать дальше. Он мог потребовать у наркоторговцев делиться, запросив за свое молчание слишком много, и те решили, что проще и безопаснее его устранить. А мог оказаться принципиальным человеком, этаким производственным донкихотом. Такие в этой жизни, правда, редко, но встречаются. Пригрозил им всем расправой, и те только и ждали удобного случая, чтобы ликвидировать его.
Валера умолк, а я почувствовала, что у меня по спине поползли противные холодные мурашки от Валериных выкладок и соображений. Как же это жестоко — убить человека из-за того, что тот проник в твою криминальную тайну и угрожал лишить бандитов — нет, вовсе не жизни, а просто очень легкого и быстрого источника обогащения. А ведь у Венглера осталась семья: жена, двое детей-подростков. Я вспомнила, как вдова Венглера рыдала вчера над изуродованным и обгорелым телом своего мужа. Черт возьми, этак они и меня могут прикончить, если я слишком глубоко проникну в их бизнес и не буду при этом достаточно осторожной! И мой Володька будет плакать над моим мертвым, изуродованным телом!.. При мысли о муже я вдруг подскочила на месте, впрочем, совсем по другой причине.
— Слушайте, ребята, — воскликнула я, спохватившись, — а который теперь час?
— Начало восьмого, — ответил Костя, глянув на свои часы. — Ты куда-то спешишь?
— Да куда мне спешить! — воскликнула я сердито. — Меня же дома муж ждет! Теперь Володька совсем с ума сойдет! — проговорила я огорченно. — Я ж его даже не предупредила, что задержусь, и он подумает, что со мной опять черт знает что случилось!
— Но ведь так и есть! — заметил хладнокровно Гурьев. — Или, по-твоему, сегодняшняя кража аппаратуры не черт знает что? Ладно, не нервничай, — сказал он, вытаскивая из кармана и подавая мне мобильник. — На вот, позвони домой, успокой мужа!
Я поспешно схватила трубку, набрала домашний номер и немного успокоилась, только услышав в трубке голос моего драгоценного супруга.
— Слушай, Вовк, у нас тут такое случилось!.. — залепетала я.
— Да уж знаю, — преспокойно сообщил он. — Я звонил тебе на работу, мне сказали, что ты опять загуляла с Шиловым и Гурьевым.
— Да нет, Вовик, тут все гораздо серьезнее!..
— Ладно, ладно, знаю, опять расследование! — Тут только я уловила иронию в его голосе. — Кстати, тебе интересно узнать результат нашего анализа на сернистый ангидрид?
— Ох, что-то я совсем закрутилась! — воскликнула я удрученно. — Позабыла про все на свете. Конечно, интересно. Ну же, Вовик, давай, рассказывай, что вы там такого нашли!
— Мы с Самосадным обнаружили какую-то чертовщину, — заявил Володька.
— Опять чертовщину?
— Именно! — Володька был невозмутим. — Сначала подумали, что оба чокнулись, потому что результат количественного анализа на сернистый ангидрид был 17,3 %. Представляешь?
— А это много, да? — осмелилась я робко его спросить.
— Слушай, ты случайно сернистым ангидридом не потеешь? — спросил он самым невинным тоном.
— Ты в своем уме?
— Не знаю, просто я перебираю все возможные варианты объяснения этого факта, — сказал Володя очень серьезно. — 17,3 % — это очень много, такое при всем желании в нефти раствориться просто не может. Мы уж думали, прибор барахлит, делали анализ снова и снова, так что от твоей блузки, которую я взял утром в лабораторию, только лоскуты остались. Но результат все равно оставался прежним: больше 17 %. И тогда твой хороший знакомый Самосадный подумал, что тут дело нечисто, и решил делать полный количественный анализ образца. В результате от твоей блузки не осталось даже лоскутов, но зато наука точно установила, что, во-первых, нефть такого состава вообще не может содержать сернистый ангидрид больше 0,4 процента. Во-вторых, содержание ангидрида в нем действительно не менее 17 % от массы. А в-третьих, в нефти, кроме всего прочего, имеется около 10 % азотной кислоты, которая и является непосредственным растворителем ангидрида. Без нее он давно бы выпал в осадок.
— Ну, и что из всего этого следует? — спросила я, по-прежнему ничего не понимая.
— А вот что, — продолжал менторским тоном Володька. — Я еще могу допустить, что ангидрид мог попасть в нефть естественным путем. Понимаешь, нефть, протекая по трещинам в земной коре, соприкасается с самыми разнообразными минералами и веществами. Случается, что на ее пути оказываются залежи сернистого ангидрида, и когда в составе нефти имеются вещества, способные быть его растворителем, а таких веществ, надо сказать, не так уж мало, то нефть попросту вымывает сернистый ангидрид из прочей породы. В таком случае концентрация сернистого ангидрида, как, впрочем, и других попутных соединений, может оказаться весьма высока. Случается это, впрочем, довольно редко. Но азотная кислота не может оказаться в нефти естественным путем, или я самый последний придурок!
— Почему не может оказаться? — тупо спросила я.
— Потому что в природе этого вещества практически не наблюдается! — патетически провозгласил Володька. — Азотная кислота — слишком активный реагент, и, едва появившись в естественных условиях вследствие, ну, например, грозового разряда, она с чем-нибудь сразу же вступает в новую реакцию и, таким образом, исчезает.
— Но как же тогда она попала в нефть? — спросила я, чувствуя, что голова у меня идет кругом от всех этих научных разглагольствований моего супруга.
— Думаю, не иначе как с помощью человеческих рук, — сказал Володька торжествующе. — Проще говоря, кто-то ее туда налил. И затем насыпал ангидрид и еще как следует поболтал смесь, чтобы это вещество наверняка растворилось. А потом подал всю эту адскую смесь в реактор.