Святая - святым - Санин Евгений

      - Ну, почему, представляю. Я тебя видел в это время!

      Они посмеялись, и Крисп уже серьезно попросил:

      - Ты только Гилару ничего не говори. А то он и правда убьёт юнгу, и Младу достанется.

      - Зря ты не дал высечь этого негодного мальчишку! Не понимаю, зачем он так сделал?

      - Я и сам не могу это понять!

      - А отец Нектарий, представляешь, уже и купца убедил! Меня тогда не было, я даже представить себе не могу – как ему удалось это? Ведь пройдоха купец любую ложь за версту чует!

      Крисп вспомнил слова Диагора и сказал:

     - Очевидно, купец поверил ему в чем-то небольшом. А так как он не верил никому и никогда, то, благодаря этому, поверил во всё и сразу, то есть - в Бога.

     Марцелл пододвинул к себе сумку с эдиктами, готовясь, как обычно пересчитать их. Немного помолчал. А потом, взглянув на сына, задал вопрос, который хотел спросить, наверное, уже давно:

      - А маму ты видел - как?..

      - Радостной, улыбающейся! Такой счастливой, какой я ни разу не видел её в жизни!

      - Ну, почему? Помнишь, как нам хорошо было в старом доме? Вот бы, и правда, так вечно - втроем, хоть в хижине!

      - Зачем в хижине? Мамино жилище теперь больше, чем самый прекрасный дворец любого земного царя!

      Марцелл с изумлением посмотрел на сына:

      - Ты говоришь так, будто побывал у нее в гостях… Неужели там, и правда, так хорошо, как говорит отец Нектарий?

      - Лучше! Еще лучше, отец!!

      - Не надо успокаивать меня! – укоризненно покачал головой Марцелл, беря первый эдикт. – Я и так… уже… почти верю…

      - Но я говорю правду! – горячо возразил Крисп. - Я действительно видел…Да, так же, как сегодня ты попробовал воду, я видел это собственными глазами!

      - Как… Ты видел рай?!

      - Не знаю, рай это был, или ещё что… – пожал плечами Крисп. – Но когда отец Нектарий крестил меня, я увидел такое … что не могу даже описать тебе. Там, там… - лицо его засияло, он жестами попытался помочь себе, но не сумел и беспомощно посмотрел на отца. – Нет, не могу. Для этого на свете нет подходящих слов!

      - Один, два, три, четыре, пять… - считая, кивнул ему отец. – Ничего. Даст Бог, увидим еще. Вот доплывем до последнего порта, возьмем с собой отца Нектария… шесть, семь, восемь, девять… девять… ох, и замечтался я с тобой, даже со счета сбился.

      Марцелл улыбнулся сыну и снова стал пересчитывать эдикты.

      – Один, два, три, четыре, пять, шесть…

      - Ну, почему замечтался, так будет на самом деле!

      - … семь, восемь, девять… девять. О, боги! – лицо Марцелла смертельно побледнело, он вытряхнул содержимое сумки на койку и стал лихорадочно перебирать свитки. – Один, два, три, четыре…

      - Что случилось, отец? – почувствовав неладное, подался к нему Крисп.

      - Отойди, не мешай! Пять, шесть, семь, восемь, девять… девять!

      - Да что же случилось?

      - О, боги! Самое худшее, что только можно было ожидать – эдикт пропал!

7

- Какой тут сон!.. – покачал головой Стас.

      В оконное стекло что-то легонько стукнуло. Раз, другой…

      Стас поднял голову, не сразу возвращаясь из третьего - в двадцать первый век. Подошел к окну, открыл его и увидел глядящего на него Ваню.

      - Ты, что это, не отзываешься? – обиженно спросил тот.

      - Я? – удивился Стас.

      - Я уж и кашлял, и по карнизу ногтями скреб. А тебе хоть бы что!

      - А что не зашел?

      - Да я уже был у вас! Мамка послала, чтобы твой отец к Тихону сходил, только чтоб тот ничего не узнал. Пусть говорит, его осмотрит. Я нарочно, как можно громче говорил, чтобы ты услышал. Всё, думаю, уже спит. Потом смотрю, нет – свет в окошке!

      - Какой тут сон!.. – покачал головой Стас.

      - Что - стихи пишешь?

      - Нет, читаю.

      Ваня мигом забрался на карниз и увидел тетрадь:

      - Эту? Дашь почитать?

      - Конечно. Мы же друзья.

      - Еще бы, – довольно засопел Ваня. – Я твою открытку на самое видное место поставил. Ну, ладно, бывай!

      - Погоди! А что еще новенького в Покровке? – приостановил его Стас. – Как там Ник - всё хохочет?

      - Нет. Он теперь грядки копает!

      - Что, коноплю опять хочет сеять?

      - Какая конопля - семена цветов у нас попросил.

      - Цвето-о-в?! – изумленно протянул Стас. – Каких?!

      - Ноготков, настурции, мака!

      - Мака?! Это же – опиум!

      - Нет, мак ему совсем для другого. Для красоты! Он, кажется, опять завязал. Весёлый такой, радостный!..

      Ваня соскочил с подоконника и уже с земли крикнул:

      - Да! И еще, чуть не забыл… Нинка приехала!

Глава восьмая

1

- Ладно! Чего только не сделаешь ради друга! – подумав, махнул рукой Ваня.

      «Нинка приехала!..»

      В это утро Стас проснулся, наверное, раньше всех деревенских. Причем без помощи мамы и всяких рыбалок!

      Вчера, узнав о том, что приехала Нина, он прекратил чтение и уже не мог продолжить его, хотя остановился на самом интересном месте. Полночи он проворочался в жаркой кровати, торопя рассвет, и виноваты в этом были ни духота, ни донимавшие его комары, а Нина…

      Хотя в темноте не было видно ее портрета (он спрятал его под Децием) – он ясно видел ее лицо и улыбающиеся глаза. Как только встали родители, он сам поторопил их с завтраком и сразу же после него принялся бродить по деревне, ища, где бы она могла быть.

      Он встретил погнавшего стадо коров деда Капитона.

      Идущую в храм, следом за Григорием Ивановичем, новую бригаду.

      Ванину маму, сказавшую, что Ваня с Леной тоже уже встали.

      Суеверную женщину с мужем.

      Юрия Цезаревича, с папкой под мышкой спешившего в контору.

      Хмурого и неразговорчивого дядю Андрея, очевидно, мучившегося со вчерашнего похмелья.

      Здешнего мэра.

      Макса.

      Всех, кого угодно! Только не Нину…

      Где она может быть, да и то разве что вечером, он узнал только от Вани, переступив порог его дома.

      - Где же ещё! В Выселках, на дискотеке! В двадцать ноль-ноль. – сказал Ваня, жуя яичницу с колбасой на большом куске хлеба.

      - В Выселках? На дискотеке? – упавшим голосом переспросил Стас.

      - Да! – подтвердила Лена, - сначала там днём идёт детскотека для маленьких, а потом начинается такое… чему я пока даже слово не выдумала!

      - Ты? – не поверил Стас и с надеждой посмотрел на друга. – Слушай, Вань. А давай и мы на дискотеку пойдем?

      – В Выселки? - даже поперхнулся тот. - Я что – самоубийца?!

      - А что? Восемь часов - время не позднее, - принялся уговаривать Стас, - твоя мама как раз придет и с Ленкой побудет, а со своими я как-нибудь договорюсь. Ну, что молчишь? Я ведь тебя как друга прошу!

      - Как друга?

     - Ну да! А я тебе за это свой плеер и… серебряный рубль отдам. Ты из него такую блесну сделаешь! И еще, - видя, что Ваня колеблется, добавил он, - сто рублей!

      - Ладно! Чего не сделаешь ради друга! – подумав, махнул рукой Ваня и предупредил: - Но только чтоб плеер - с кассетами был!

2

- Плутий… - простонал юнга, - это все он!

      …Обнаружив пропажу свитка с печатью, Марцелл, роняя сумку, бросился из каюты. Крисп, с упавшим сердцем, последовал за ним.

      Он нашел отца у капитанского помоста, где тот взволнованным голосом говорил Гилару о пропаже.

      - Важный эдикт, говоришь? – переспрашивал тот и, хотя в его голосе по-прежнему звучали злорадные нотки, в глазах промелькнул страх. Ещё бы: на вверенном ему судне случилось чрезвычайное происшествие - пропал важный документ! Гнев императора теперь вполне мог распространиться и на него!

      - Да! – со вздохом подтвердил Марцелл.

      - И какой же?

      - О начале гонений на христиан и, представляешь, как назло, именно тот, который я должен отдать в этом порту.

      - Плохи твои дела! – покачал головой Гилар. - До гавани осталось каких-нибудь три-четыре часа. И если за это время мы не отыщем его… Ну, ничего. Он никуда не мог деться с корабля и наверняка где-то здесь! Надо срочно начинать поиски!

      - Да-да, ты прав! Нужно немедленно обыскать всех! Даже гребцов! – оживился Марцелл. - Похититель вполне мог отдать его кому-то из них на время!

      - Я немедленно сделаю всё, что ты говоришь! – с готовностью согласился Гилар.

      - Тогда ты займись командой, а я - охраной и пассажирами!

      Марцелл первым делом обыскал своих охранников, клявшихся, что они не на миг не оставляли без присмотра каюту, разве что только тогда, когда готовились к отражению атаки пиратского корабля. Затем направился на корму и растолкал сонных пассажиров. Узнав в чем дело, они сами принялись помогать Марцеллу, выворачивая свои карманы и тюки.

      Больше всех возмущался Плутий Аквилий, у которого не было ни тюка, ни сумки. Он готов был сбросить с себя даже хитон!