Под кровью — грязь - Александр Золотько

   Двенадцать умножить на четыре, получается сорок восемь посетителей, минус шесть – сорок два. Обслуга…

   Черт его знает, сколько человек будет обслуживать этой ночью посетителей. Надо будет потом все проверить. Агеев покосился в сторону столика Стрелка. Все еще беседует. Ему повезло, он за столиком с тремя девками. Почти счастлив, даже улыбнулся. Молодец.

   – Лучше бы мы поехали в Центр, – сказал сосед Агеева по столику.

   – Ты можешь не зудеть? – недовольно ответила Катя, – Мы уже это обсуждали. Мне совсем не хочется встречать Новый год в компании пьяных идиотов. Вспомни, как мы повеселились на прошлой неделе. А тут, во всяком случае, спокойно.

   – За такие деньги, они могли бы и подсуетиться.

   – Ты можешь хотя бы на праздник не устраивать представления? Перед людьми неудобно.

   Олег искоса глянул на Агеева. Было бы кого стесняться, ясно прочиталось в этом взгляде.

   Агеев поспешно перевел взгляд с лица соседа на входную дверь. Там как раз появилась рожа Беса. Явился таки, красавец.

   В глубине зала что-то гулко громыхнуло, потом перешло в визг. От неожиданности Агеев пригнулся, потом оглянулся. Музыканты включают аппаратуру. Как будто нельзя этого было сделать заранее, козлы.

   Захрипел микрофон. Агеев глянул на часы – без пятнадцати. Бес уже здесь, Стрелок, Блондин… Черт, где этот он? Ага, вижу. Агеев чуть заметно кивнул входящему в зал Блондину. Наташка… Наташка должна быть в вестибюле до упора. До самого начала их выступления.

   Нет этого, как его там называет Бес? Крутого? Крутого нет. Они изволят опаздывать. Агеев усмехнулся. Начальство не опаздывает, оно, естественно, задерживается.

   – Раз-раз-раз-раз, – лабухи пробуют микрофон. Два мужика лет по сорок и баба лет тридцати. «Ах, здравствуйте, гости, ах, не надо, ах бросьте!». Сейчас начнут услаждать слух клиентов затертыми от частого употребления песнями. Пропитыми голосами под аккомпанемент синтезатора.

   Без пяти минут одиннадцать. Агеев поймал на себе взгляды Стрелка, Беса и Блондина. Скоро. Сейчас.

   Агеев почувствовал, как льдинка снова затлела у него под желудком. Сейчас… Вот прямо сейчас и здесь…

   Что-то заиграл лабух. Что-то веселенькое. Сейчас. Где же Крутой? Где…

   Агеев вздрогнул, когда в дверях зала появился Крутой. Не один, чуть впереди него шел еще один мужик, лет тридцати. С кем это Крутой? Неужели почувствовал что-то и привел прикрытие? Ладно, какая, хрен, разница? Одного или двоих… Или сорок человек…

   Крутой с попутчиком уселись за столик в самом дальнем углу. Их дело. Они не будут вмешиваться. Как там сказал Крутой? Делать с толпой все, что заблагорассудится? Можно даже отпускать по выбору. Ну, это мы посмотрим. А вот позабавиться с клиентами…

   Агеев посмотрел на соседей по столику. Олег и Катя, говорите? Пацан, говорите? Сопляк, говорите? Ладненько, с вас и начнем нашу новогоднюю программу.

   Агеев осторожно расстегнул пиджак и нащупал под полой рукоять пистолета. Бес наклонился к стоящей под столом сумке. Блондин положил на колени дипломат и щелкнул замками.

   Свет в зале погас, остались только прожектора над лабухами. Откуда-то из-за елки вынырнула телка в костюме Снегурочки.

   – Здравствуйте, дорогие гости, – сказала снегурочка в микрофон. – Мы рады приветствовать вас в уютном зале ресторана «Старая крепость» в эту волшебную ночь. Мы обещаем, что вы никогда не забудете часов, проведенных в нашем ресторане.

   Взвыл синтезатор, очередью прогремела барабанная дробь.

   – А когда мы с вами познакомимся поближе, я скажу, какой сюрприз приготовила для вас Снегурочка.

   Агеев посмотрел в ту сторону, где сидел Крутой. Ни хрена не видно. Ни хрена. Придется ждать, пока свет снова включат. И вот тогда…

   Палец нащупал предохранитель на пистолете и осторожно сдвинул его. Вот сейчас…

   Наташку Гаврилин заметил сразу, она о чем-то очень мило беседовала с охранником ресторана. Охранник бросал красноречивые взгляды на тщательно демонстрируемые Наташкой прелести, и было совершенно понятно, что ни о чем другом он уже думать не может.

   За все время, пока Гаврилин и Палач раздевались, Гаврилин смог заметить только один Наташкин взгляд, брошенный в сторону Палача. Охранник, заодно выполняющий в этот вечер обязанности гардеробщика, принял у Гаврилина пальто, бросил на стойку номерок и что-то прошептал Наташке на ухо. Та громко захохотала, просто взахлеб, и Гаврилин уловил в ее голосе истерические нотки.

   Гаврилин покосился на Палача, но тот был невозмутим. Только у самого зала он приостановился и, не оборачиваясь, протянул Гаврилину руку.

   – Что? – не понял Гаврилин.

   – Телефон мне отдай.

   Гаврилин вытащил из кармана пиджака сотовый телефон и положил в раскрытую ладонь Палача.

   – Никаких больше с собой железяк не взял? – спросил Палач.

   – Нет. Будешь обыскивать?

   – Поверю на слово. – Тут Палач оглянулся, и Гаврилину показалось, что он улыбнулся.

   Точно – улыбнулся. Если бы собаки умели улыбаться, то так бы улыбались побитые собаки, подумал Гаврилин.

   – Наблюдай, Наблюдатель, – сказал Палач, – такое ты не скоро увидишь.

   – Что ты задумал?

   – Я? Ничего. Просто маленький экспромт для группы исполнителей.

   – Ты обещал…

   – О взрывчатке? Не переживай, – все будет нормально, – Палач взглянул на ручные часы. – Давай усаживаться, время поджимает. Уже почти одиннадцать.

   Гаврилин услышал за спиной стук и оглянулся. Охранник, вышел из-за стойки и закрыл входную дверь. Пока его правая рука двигала массивный засов, левая любовно оглаживала Наташкин зад.

   – Где тут наши мальчики? – спросил сам у себя Палач, входя в зал.

   Действительно, где наши мальчики? Гаврилин с порога окинул взглядом зал. Все тут. Все. Их напряженные взгляды уперлись в Палача и проводили его до самого столика.

   Интересно, подумал Гаврилин, усаживаясь, кто из них начнет? Сигнал подаст Палач или Агеев?

   Погас свет в зале, что-то заговорила в микрофон фигуристая дама в костюме Снегурочки.

   – Что ты задумал? – снова спросил Гаврилин у Палача.

   – Боишься не увидеть?

   – Боюсь не понять.

   – Наблюдателям положено наблюдать, а не задавать вопросы.

   Умник, зло подумал Гаврилин, все вы такие, не любите отвечать на вопросы. Все вы.… Или все мы? Или это все мы не любим отвечать на вопросы? Или просто не знаем на них ответов и только делаем вид, что такие умные?

   Как там нам в детстве говорили? Самое сложное – ждать и догонять?

   Кроме них с Палачом, никого за столиком не было. Кому-то сегодня повезло – не пришли на мероприятие.

   Кто начнет? Гаврилин потер руки. Хоть бы началось скорее… Козел, о чем мечтаешь? Лучше бы оно вообще не начиналось. Господи, что он здесь делает? Тонкий луч фонаря упал на поверхность зеркального шара под потолком, и словно хлопья снега полетели по залу. Снег падал на улыбающиеся лица людей и не таял, будто лица эти уже остыли, будто смертельный мороз уже сковал их.

   Гаврилин испытал сильное желание зажмуриться. И зажать уши. Или вскочить и закричать, или просто умереть вот прямо сейчас, чтобы не знать, чтобы не видеть того, что Палач назвал экспромтом.

   Песня закончилась, зажегся верхний свет, Снегурочка снова взяла микрофон, но сказать ничего не успела. Именно в паузу между последним аккордом и ее первым словом в зал ворвался крик. Мужской крик, крик боли и ужаса.

   Гаврилин оглянулся на Палача. Тот снова улыбнулся:

   – Добро пожаловать в сказку.

   От охранника разило потом так, что Наташку чуть не стошнило. С таким уродом она бы точно не легла в постель. И не ляжет. Тоже мне, писаный красавец!

   Охранник потащил Наташку в подсобку возле гардероба:

   – Давай, давай…

   – Да иду я, иду, – выдавила из себя смешок Наташка, – успеешь еще.

   Ни о чем другом охранник уже не думал. Он относился к той накачанной категории парней, которые считают себя совершенно неотразимыми и способными любую бабу завалить на спину через пятнадцать минут после знакомства. Этот же с Наташкой познакомился почти неделю назад. Поэтому ждать ни секунды лишней не собирался.

   – Не спеши, – сказала Наташка и оглянулась – все были в зале, никто не мог их увидеть.

   – В рот, возьми в рот, – сказал охранник.

   Его пальцы больно сжали Наташкину грудь.

   – А если кто войдет?

   – Никто не войдет, – Наташка почувствовала, как его язык скользнул по ее лицу, оставляя влажный след.

   – Никто… А если кто из клиентов припоздает?