Контора - Владимир Лынёв

не попав под удар, Артур перепрыгнул на другое щупальце и исчез вместе с ним в небесах.

Стейнбек, Пейтон и Беккер шли уверенной поступью тяжеловооруженных рыцарей, отстреливаясь из крупнокалиберных пулеметов. Они перемалывали атакующие щупальца в фарш. Едва Орье с Вульфом добрались до кроны дерева, Стейнбек приказал остальным вбить ботинки, похожие на верхолазные «кошки», поглубже в кору живого моста, обернулся и выстрелил из подствольного гранатомета, притороченного к его пулемету, по зданию, в котором застряло их щупальце. Серия взрывов сотрясла небоскреб. Он стал крениться все сильнее, пока не сложился с оглушительным грохотом, подняв в воздух тучу пыли. Щупальце пошевелило кончиком и выбралось из сломанного капкана. Оно принялось мотаться из стороны в сторону, пытаясь сбросить психонавтов в пропасть, но те держались крепко и, пережив первый шок, начали продвигаться вперед.

Вульф с Орье свалились в сплетение ветвей на вершине ствола дерева, образовавшего хлипкую площадку в несколько десятков метров в диаметре. От нее отходили нервы и сосуды, питавшие око. Оно зыркало по сторонам и старалось уследить за всеми психонавтами сразу. Внутри него, как в матке матери, плавало, свернувшись эмбрионом, тело девочки.

– Это Банни? – спросил Вульф.

– Не знаю, – ответила Орье, – но это проклятое дерево точно надо ослепить, пока оно не уничтожило весь отряд.

Вульф передернул затвор и выпустил обойму в треклятое око, стараясь не попасть в девочку, заточенную внутри. Глазное яблоко лопнуло, пролившись полужидким стекловидным телом на верхушку дерева. Ствол у них под ногами содрогнулся. Щупальца мелко и спорадически затряслись, а затем безжизненными плетьми обвисли, дав возможность остальным психонавтам без проблем добраться до Орье и Вульфа.

Девочка медленно поднималась из остатков глазных оболочек, больше походя на новорожденный призрак, нежели на живого ребенка. Ее длинные волосы облепили лицо, не позволяя всмотреться в смазанные черты. Она взглянула на психонавтов и тоненько захихикала. Детский смех, призванный приносить радость в дома счастливых родителей, обратился каркающим надсадным хохотом. Тысячекратно усиленные эхом кошмара его раскаты сотрясли небеса, будто гром. Обращенная в сферу голова Банни Чок, зависшая над ними в зените вместо солнца, неожиданно раскрыла глаза и пронзительно закричала. Истошный и разрывающий барабанные перепонки вопль быстро перерос в булькающий задыхающийся хрип. Из ее глаз и рта полились потоки крови, обрушившиеся на вершину дерева. Девочка с вожделением подставила под них руки, словно под теплый летний дождик, психонавтов же багровый водопад накрыл густым селевым потоком. Они цеплялись за ветки дерева, не видя ничего вокруг. Кровь застилала глаза, заливала уши и не давала свободно вдохнуть. Когда сель наконец схлынул, впитавшись в землю, как в губку, они поняли, что оказались на парковке перед приходом церкви «Единения» из кошмара Банни.

Вокруг них не было ничего. Только одинокий холм, увенчанный храмом с приютом, притаившимся в его тени, и бескрайняя белая бесконечность. Странная девочка замерла в проеме приходских ворот и игриво поманила их, побежав вверх по склону. Им не оставалось ничего иного, как пойти за ней следом.

Глава 21. Обряд

Едва психонавты переступили врата церковного прихода, как очутились в запутанном и коварном лабиринте, сплетенном из снов и воспоминаний Банни Чок. Они проходили через дома многочисленных приемных семей и помещения социальных приютов. Обстановка вокруг оставалась невзрачной и тусклой. Ни капли радости и ни следа любви. Одна покорная обреченность и беспомощность оставленных без родительской опеки котят, которых пытаются выкормить с пипетки на пастеризованном молоке из супермаркета дотошные, но не особо нежные дети.

Странная девочка всегда была на шаг впереди, исчезая за очередным поворотом, стоило им только войти в новую комнату. Ее невинный детский смех всегда подсказывал, куда повернуть на периодически встречавшихся перепутьях.

На очередной развилке психонавты остановились в замешательстве. Противное хихиканье раздавалось из одного коридора, но маленькая фигура промелькнула в другом всего в трех метрах от психонавтов. Пейтон коршуном бросился вслед за девочкой, и лабиринт мгновенно поглотил его.

– Я остановлю его, а вы верните сознание Банни Чок в явь, чего бы это ни стоило, – крикнул Беккер и устремился в погоню за директором.

– Только ваших распоряжений и ждали, комиссар, – отсалютовал ему вслед Гловер. – Кто-нибудь может мне объяснить, что это за злобная малявка?

– Семя кошмара, – отозвался Стейнбек.

– Не просто семя, – добавила Орье. – Это воплощенная тень личности Банни. Все худшее, что в ней есть. В одночасье такое не состряпаешь. Вы знали об этом, профессор? Как вы готовили ее к сеансам КОС? Чем занимались на подготовительных сессиях?

– Мы работали над устранением последствий многочисленных психологических травм. Занимались лечением девочки каждый день. Не думал, что всю грязь, вытесненную в ее бессознательное, кто-то захочет использовать подобным образом. Хотя после уничтожения защитных барьеров в лице тульпы брата ее освобождение не составило особого труда. Хочу отметить, что идея использования семени кошмара в качестве оружия нового типа не лишена особого изящества.

– Да что вы такое несете?

– Просто констатирую факты. Дети – это маленькие зверята. Их личности не сформированы. Сознательное только зарождается. Коллективное бессознательное присутствует лишь в виде архетипов «мамы» и «папы». Что же вы тогда хотите от разума ребенка-сироты, лишенного даже подобных фундаментальных цензоров? Их тень – дистиллированное психическое оружие. После снов, взращенных на подобном семени, одним плохим настроением не отделаешь.

– Да уж, к гадалке не ходи, – бросил Гловер.

– Однако во всем есть и позитивная сторона. Если отделить эту часть личности от общей структуры, девочка станет ангелом во плоти.

– Вы говорите о сегрегации? – спросил Вульф.

– Я говорю о лечении.

– Все, что я узнал о сегрегации личности, оказалось сущим изуверством.

– Не упрощайте, молодой человек. Когда дело касается медицины, то яд и лекарство по сути своей являются одним и тем же. Вопрос лишь в нужной концентрации.

– Куда направим стопы дальше? – оборвал профессора Гловер. – Жюли, твой выход. В конце концов, кто из нас шерпа?

– Это не обычный сеанс КОС. Здесь все запутано.

– Доверься интуиции, – предложил Вульф.

– Спасибо, Холмс. Обойдусь без твоих дельных советов.

Психонавты направились вслед за Орье вглубь лабиринта, игнорируя детский смех и мелькавшую то тут, то там фигуру маленькой девочки. Жюли расплела желтую шелковую ленту на запястье и оставила за собой яркий след на случай, если они заплутают. Возможно, ей было жалко бросать на произвол судьбы одержимых своими идеями Пейтона с Беккером. Так или иначе, найти дорогу вслед за психонавтами теперь не составляло особого труда.

Миновав очередную развилку, они вышли в длинный коридор с клетушками келий по обе стороны. Старый кафельный пол с многочисленными щербинами выбитых плиток искрился