Мои воспоминания. Брусиловский прорыв - Алексей Брусилов

Во время стояния на Буге ген. Владимир Драгомиров опять получил 8-й армейский корпус; я же хотел выделить и начальника моего штаба генерал-майора Ломновского и потому исходатайствовал о его назначении на должность командующего 15-й пехотной дивизией в том же корпусе. Мне жаль было расставаться с таким отличным ближайшим помощником, но я считал долгом выдвинуть его. Продолжительное исполнение такой каторжной по количеству работы должности, как начальник штаба армии, вконец истомило его и расшатало его нервы. По получении им дивизии уже через месяц его нельзя было узнать.

За это время он пополнел, передохнул, и строевая служба вместо штабной дала ему новые силы и бодрость духа. Заместил я его генерал-майором Сухомлиным, который в бытность мою командиром 14-го армейского корпуса командовал у меня полком. Он был человек очень аккуратный, чрезвычайно исполнительный и старательный. Были у него некоторые недочеты в смысле чрезмерно бережливого отношения к своему здоровью, но это не мешало ему прекрасно выполнять свои обязанности, и, в общем, я был им вполне доволен.

За это же время войска несколько пополнились, и, хотя с большим трудом вследствие недостатка ружей, заменив частью наши винтовки австрийскими, удалось довести большую часть дивизий до пяти – семитысячного состава, тогда как в начале нашего стояния на Буге в дивизиях в среднем было по 3–4 тысячи винтовок. Людей, прибывших на укомплектование, было много, но вооружать их нечем было, и они в тылу своих частей обучались, а главным образом, старательно питались хорошими щами и жирной кашей, ибо в то время мы еще могли хорошо кормить бойцов.

Во вторую половину лета 1915 года противник нас мало беспокоил и занимался лишь перестрелкой, не жалея огнестрельных припасов, которые у него были в изобилии к большой досаде наших войск. В это время шло наступление германцев и австро-венгерцев на наши Северо-Западный и Западный фронты и пали все наши пограничные крепости, между прочим и Новогеоргиевск, который был мне близко знаком.

Хотя Новогеоргиевск считался нашей лучшей крепостью и на него в последние годы тратились большие суммы, но по постройке он далеко не был современной крепостью и конечно не в состоянии был противостоять продолжительное время огню современной тяжелой артиллерии. Во время его перестройки на новый лад были большие колебания. Одно время, при Сухомлинове, и эту крепость хотели упразднить в числе нескольких других.

Перед этим, вследствие Японской войны и некоторое время после нее, никаких сумм на укрепление этой крепости не назначалось, а затем уже спешно начали строить новые форты и перестраивать старые, но к 1914 году эта крепость далеко не была приведена в надлежащий вид. Например, ее железобетонные сооружения были такой толщины, что могли противостоять снарядам лишь шестидюймовых орудий.

У нас было твердое убеждение, что артиллерию большого калибра подвезти нельзя, а германцы сумели скрыть те чудовищные калибры орудий, которые они приготовили для быстрой атаки крепостей, что впервые обнаружилось во время прохождения их через Бельгию. Но и помимо этого важного обстоятельства, уничтожение у нас специальных крепостных войск имело пагубное влияние на силу сопротивляемости наших крепостей.

Меня нисколько не удивило известие, что Новогеоргиевск был взят германцами в одну неделю: я знал, каков был гарнизон этой крепости. Помимо ополчения, которое, как боевая сила, было ничтожно, в состав гарнизона этой крепости была послана из моей армии, по назначению главнокомандующего, одна второочередная дивизия, которая была взята мною в тыл для пополнения. В ней оставалось всего 800 человек, начальником дивизии вместо старого, получившего корпус[66], назначен был генерал-лейтенант Де Витт[67], который, очевидно, не успел ознакомиться ни с кем из своих подчиненных, да и его никто не знал.

К нему подвезли для пополнения, насколько мне помнится, около 6 тысяч ратников ополчения, а для пополнения офицерского состава – свыше 100 вновь произведенных прапорщиков. И вот, не дав ему даже времени разбить людей по полкам, а полкам сформировать роты и батальоны, всю эту разношерстную толпу засунули в вагоны и повезли прямо в Новогеоргиевск; там их высадили как раз к тому времени, когда немцы повели атаку на эту крепость.

Мне неизвестно, успел ли де Витт сформировать там свои полки, но я твердо убежден, что он не имел никакой возможности, по недостатку времени, превратить эту толпу в какой бы то ни было, хотя бы полублагоустроенный, вид. А между тем считалось, что комендант крепости[68] получил в состав гарнизона регулярную дивизию, отличившуюся во многих боях. Можно ли винить такого коменданта с таким гарнизоном, которого он раньше и в глаза не видал, если оказалось, что он сопротивляться не мог?

Другая крепость, также хорошо мне известная в бытность мою помощником командующего войсками Варшавского военного округа, – Брест-Литовск, была еще значительно хуже оборудована, чем Новогеоргиевск. Ее форты были еще менее современны, а восточный ее форт и совсем защищен не был; поэтому ее сопротивляемость оказалась нулевой, и при подходе неприятельских сил гарнизон ее, по приказанию свыше, без боя спешно эвакуировался, причем, по дошедшим до меня известиям, не успели даже сжечь то громадное количество имущества, которое находилось в этой крепости.

Во время летнего наступления 1915 года на наши Северо-Западный и Западный фронты наши армии отступали чрезвычайно быстро, уступая противнику громадное пространство нашего Отечества; насколько я могу судить по доходившим до меня в то время сведениям, во многих случаях это происходило без достаточного основания.

Вскоре после этих горестных событий было обнародовано, что Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич смещен и назначен кавказским наместником, а должность Верховного главнокомандующего возложил на себя сам государь. Впечатление в войсках от этой замены было самое тяжелое, можно сказать удручающее. Вся армия, да и вся Россия, безусловно, верила Николаю Николаевичу.

Конечно, у него были недочеты, и даже значительные, но они с лихвой покрывались его достоинствами как полководца. Подготовка к этой мировой войне была неудовлетворительна, но тут великий князь Николай Николаевич решительно был ни при чем, в особенности же – в недостатке огнестрельных припасов войска винили не его, а Военное министерство и вообще тыловое начальство. Во всяком случае, даже при необходимости сместить великого князя Николая Николаевича, чего в данном случае не было, никому в голову не приходило, что царь возьмет на себя при данной тяжелой обстановке обязанности Верховного главнокомандующего.