Ночной администратор - Ле Карре Джон

Пэлфрей заговорил снисходительно, как с капризным ребенком, но с некоторым раздражением:

– У братишек есть законы, старина. За ними тщательно следят. Устраивают показательные суды, сажают честных шпионов в тюрьму, а чиновников высокого ранга подвергают допросам. У британцев нет ничего подобного. Есть только ваш комитет, если не ошибаюсь. И, откровенно говоря, вы там не слишком придирчивы.

Гудхью поднял голову, затем снова обхватил ее руками.

– Продолжай, Гарри.

– Забыл, где остановился.

– Каким образом Даркер ублажает братишек, когда у них возникают трудности с законом?

Пэлфрей отвечал неохотно.

– Ну, это просто. Какая-нибудь шишка из Министерства торговли в Вашингтоне заявляет братишкам: «Вы не должны вооружать Мумбу-Юмбу, вы нарушаете закон». Понятно?

– Пока да.

– «Есть, – отвечают братишки. – Слушаем и повинуемся. Мы не будем вооружать Мумбу-Юмбу». А часом позже они соединяются с братцем Даркером. «Джеффри, старина, сделай одолжение! Мумбе-Юмбе требуется подкинуть несколько игрушек». Конечно, на поставки оружия Мумбе-Юмбс наложено эмбарго, но кто на него не наплюет, если можно пополнить казну зелененькими? Даркер звонит одному из своих доверенных лиц – Джойстону Брэдшоу, Спайки Лоримеру или еще кому-нибудь подобному. «Грандиозные новости, Тони. Зеленый свет Мумбе-Юмбе. Тебе придется пройти с черного хода, но мы сделаем так, что дверь будет открыта». Потом следует PS.

– PS?

Пэлфрей вдруг лучезарно улыбнулся, очарованный наивностью Гудхью.

– Постскриптум, старина. Сладкий ты мой. "Да, и пока ты этим занимаешься, Тони, учти, что оговоренная доля за впрыскивание составляет пять процентов с операции и перечисляется на счет фонда вдов и сирот группы по изучению снабжения в банковской фирме «Жулики и братишки, Лихтенштейн». Это цирковой номер с собачками, получающими в конце кусочек сахара, и все шито-крыто. Ты когда-нибудь слышал о ком-то из английской разведки, схваченном за руку прямо у кассы? Или о британском министре, приведенном к судье за нарушение своих собственных распоряжений? Не смеши! Они в огне не горят, в воде не тонут.

– Почему «чистая разведка» так желает заполучить «Пиявку»?

Пэлфрей попытался улыбнуться, но из этого ничего не вышло. Он вынул изо рта сигарету и поскреб затылок.

– Почему им требуется «Пиявка», Гарри?

Глаза Пэлфрея быстро оглядели темнеющие купы деревьев напротив, ища не то убежища, не то скрывшегося там шпиона.

– Здесь ты должен разбираться сам, Рекс. Мне это не по силам. Да и тебе на самом деле тоже. Прости.

Он уже поднимался со скамейки, когда Гудхью крикнул:

– Гарри!

Губы Пэлфрея скривились от неожиданности, обнажив плохие зубы.

– Рекс, ради Бога, ты не знаешь, как обращаться с людьми. Я трус. Не дави на меня, иначе я замолчу или навру чего-нибудь. Иди домой. Выспись. Ты слишком порядочен, Рекс. Это тебя и погубит. – Он нервно огляделся вокруг и вдруг смягчился: – Покупайте только британское. Вот в чем соль. В состоянии ты понять хоть что-нибудь дурное?

Рук сидел за столом Берра в офисе на Виктория-стрит. Берр находился на пункте связи в Майами. Оба держали в руках трубки телефона.

– Да, Роб, – говорил Берр радостно. – Еще раз подтверждаю. Делай как решено.

– Давайте еще раз уточним, – сказал Рук тоном, каким военные обычно обговаривают распоряжения гражданских. – Пожалуйста, повторите все еще раз.

– Вытащи все его имена и распиши все покрасивей, Роб. Пайн, он же Линден, он же Борегар, он же Ламон, в последний раз замеченный в Канаде. Убийство, многократные кражи, перевозка наркотиков, получение и использование фальшивого паспорта, нелегальное проникновение в Канаду, нелегальный выезд, если только такая штука существует. Ну и еще что там придумаете поинтересней.

– Устроить побольше шума? – Рук не разделял веселости Берра.

– Да-да, побольше шума. Это везде имеет значение, верно? Международный розыск Томаса Ламона, преступника. Мне нужно прислать тебе заказ в трех экземплярах?

«А когда он перейдет мост, мы сожжем его», – когда-то сказал Берр.

16

– Послушайте, мой милый, – предложил Коркоран, закуривая первую из своих любимых вонючих сигарет и устанавливая на колене фарфоровую чернильницу вместо пепельницы. – Давайте выложим карты на стол.

– Я не желаю вас видеть здесь, – отвечал Джонатан, следуя заготовленной для себя роли. – Мне не надо оправдываться и объясняться. Оставьте меня одного. Коркоран вальяжно развалился в кресле. В комнате, кроме них, никого не было. Фриски снова получил приказ выйти.

– Вас зовут Джонатан Пайн, служащий Майстера, «Царицы Нефертити» и проч. Но в настоящее время вы разъезжаете под именем Томаса Ламона, имея добротный канадский паспорт. Есть возражения? Нет возражений.

– Я вернул вам ребенка, вы меня подштопали. Отдайте мой паспорт, я хочу уехать отсюда.

– А между Пайном, работавшим у Майстера, и Ламоном из Канады, не говоря уж о Борегаре, вы были Джеком Линденом из далекого Корнуолла. Вот в этом-то качестве вы и прикончили некоего Альфреда, он же Джамбо Харлоу, австралийского лодочника, подозревавшегося в распространении наркотиков. Свернув ему шею, вы дали деру, прежде чем правосудие вышло на ваш след.

– У плимутской полиции есть ко мне кое-какие вопросы. Больше ничего.

– Между тем Харлоу был вашим деловым партнером, – сказал Коркоран, что-то помечая в блокноте.

– Вроде того.

– Распространение наркотиков, не правда ли, милок? – спросил Коркоран, глядя вверх.

– Чисто коммерческое предприятие.

– Газетные вырезки говорят о другом, и сороки принесли на хвосте нам совсем не это. Джек Линден, он же Пайн, здесь присутствующий, переправил в одиночку груз наркотиков для Харлоу с Нормандских островов в Фалмут – серьезное дельце, как утверждают люди, в этом сведущие. А братец Харлоу, наш партнер, отвез наркотик в Лондон, загнал его и не захотел с нами расплатиться. Мы, естественно, оскорбились? Как же иначе? И поступили так, как поступил бы всякий с нечестным партнером, – кокнули его, и баста. Увы, это не было ювелирно осуществленное оперативное вмешательство, учитывая ваш опыт в указанном направлении, но Харлоу оказал грубое сопротивление. Произошла схватка, из которой вы вышли победителем. И победитель кончил побежденного.

«Будь непроницаем, – советовал Берр. – Тебя там не было. Это были совсем другие парни, он ударил тебя первым, он вынудил тебя. Потом постепенно поддавайся их нажиму, чтобы они думали, что приперли тебя к стенке».

– Нет никаких доказательств. Они нашли немного крови, но ведь тело так и не найдено, – сказал Джонатан. – А сейчас, ради Христа, оставьте меня.

Коркоран, казалось, вообще забыл об этом разговоре. Он с улыбкой уставился в пространство, вроде бы что-то вспоминая и не помышляя ни о чем дурном.

– Вы слышали анекдот о парне, который пришел наниматься в Министерство иностранных дел? «Послушайте, Каррадерс, – сказали ему там, – нам нравится ваша внешность, но мы не можем закрыть глаза на то, что вас привлекали за мужеложство, поджог и изнасилование». Вы действительно не слышали этого анекдота?

Джонатан застонал.

– «Все это очень легко объяснить, – отвечал Каррадерс. – Мне приглянулась девушка, которая никак не соглашалась заняться со мной любовью, поэтому я стукнул ее по голове, изнасиловал, а заодно трахнул и папашу, ну и поджег потом их дом». Должны были слышать.

Джонатан закрыл глаза.

– «Ладно, Каррадерс, – сказали ему в отделе кадров. – Это толковое объяснение. Вот вам совет: держитесь подальше от скромных девушек, не играйте со спичками, ну а теперь поцелуйте нас, и можете приступать к работе».

Коркоран по-настоящему веселился. Жирные складки под подбородком налились кровью и колыхались как студень, от смеха слезы катились по щекам.

– Мне стыдно, – объяснил он, – допекать вас, такого героя, да еще и в кровати. Лучше бы нам сыграть в покер, и я бы уж точно вас обчистил. – Он перешел на высокопарный слог полицейского в суде: – Упомянутый человек должен иметь на правой руке глубокий след! Покажите-ка, – уже совсем иным тоном произнес Коркоран.