Жребий брошен - Мария Быкова

Тем более что юбки к «костюму» не прилагалось.

Мониста, сережки, браслеты и прочая звенящая дребедень нашлась у Полин сразу же, едва я пояснила, для чего она мне нужна. На благое дело поздравления Генри Ривендейла Полин не было бы жаль даже колечка с бриллиантиком. А уж тем более латунной, даже не позолоченной, мишуры.

Где раздобыли шмотки близнецы, они так и не признались. Но попадание было в точку: малиновые рубахи, черные псевдошелковые же штаны, высокие сапоги, аж блестевшие от ваксы, плюс лохматые курчавые парики радикального черного цвета. Их братья нахлобучили прямо поверх собственных длинных светлых волос, не сочтя нужным убирать такую красоту под парик. Венчали все это великолепие традиционные ромские фетровые шляпы с непременным алым цветком за лентой. Можно было подумать, что ночью близнецы ограбили какой-то местный табор. А что, таким ромы и в подметки не годятся. Какое там коня свести — они, если надо, и боевому верблюду крылья приделают…

Ну и конечно же гитары. Как всякий эльф, каждый из близнецов от природы обладал поставленным голосом, абсолютным слухом и умением тренькать на любом струнном инструменте, хотя бы отдаленно напоминающем лютню. Третий эльф, взятый в оркестр для компании, вообще был представлен мне как профессиональный гитарист.

В общем, когда я этакой босоногой лебедушкой вплыла во двор и, подбоченившись, встала под Ривендейловым окном, народ, пробегавший мимо, начал останавливаться и глазеть. Эльфы, завидев это, хором завели «Ай, нанэ-нанэ!», я же, поняв намек, потрясла плечами, грудью и юбкой по очереди, честно пытаясь изобразить виденные лет десять назад ромские танцы.

Получилось нечто похожее. Народ и вовсе заинтересовался; когда зрителей собралось достаточно, я решила, что лавочку пора открывать. Звучно хлопнула в ладоши и звонко прокричала:

— Поздравляем нашего любимого Генри Ривендейла с днем рождения! Желаем ему всего-всего хорошего, герцогство в наследство и вампиршу в жены! В подарок от всего нашего курса — песня!

— Ай, нанэ-нанэ!! — хором рявкнули эльфы.

В окне второго этажа появилась помятая физиономия Ривендейла. Вид у герцога был заспанный, волосы — растрепанные; походило, что он только что вскочил с постели. Нет, судя по тому, как глаза у вампира немедленно поползли на лоб, сюрприз удался и Генри был рад подарку, — но все-таки он явно предпочел бы получить его чуть-чуть позднее. Однако я улыбалась так призывно (а кофточка на груди трещала еще призывнее), что герцог не утерпел и распахнул окно. При виде обнаженного вампирова торса — стройного, мускулистого, ну в общем, все как полагается! — девицы слитно ахнули и попытались устроить маленькую овацию.

— Ай, нанэ! — сурово пресекли эти поползновения «ромы».

Я хлопнула в ладоши еще раз, и эльфы слаженно забренчали по струнам. Вид у них — у музыкантов, естественно! — был самый что ни на есть залихватский; Эллинг, кое-как освоившись с гитарой, лихо прокрутил ее за гриф. Я прошлась по двору, в такт музыке размахивая юбкой; немножко потрясла плечами (народ завороженно смотрел на кофточку: свалится — не свалится), кокетливо прикрыла лицо краешком юбки.

— Давай! — прошипел за спиной Яллинг.

И я дала чего просили:

Уж замуж мне пора давно,Эх, жисть моя корявая!Парней кругом полным-полно,А я люблю — Кудрявого!

Голос у меня был не ахти какой, но все-таки. Перекаты-переливы удались мне на ура — а чему тут удаваться, эту песню на всех пирушках поют и мимо нот почти не попадают. Но даже если бы я спела ее вообще через пень-колоду, это ничего бы не изменило. Генри дернулся, впился в меня взглядом и мигом исчез, точно испарившись в пространстве. Девицы опять слаженно вздохнули; я, впрочем, неплохо понимала, где именно сейчас сконденсируется наш герцог, так что от греха подальше отступила к близнецам.

Эльфы между тем рванули второй куплет:

Ах, ценит герцог мой семью,Обычная история!Я от себя любовь таю,А от него — тем более!

— Ай, нанэ-нанэ! — стройным хором поддержали меня близнецы. Третий эльф молча наяривал на гитаре; вид у него был такой, будто он набрал полный рот воды и теперь боится расплескать.

Под ромские завывания во двор кубарем вылетел Генри Ривендейл. Эффект превзошел все ожидания: из всей одежды на нем были одни только подштанники да фамильная шпага, зажатая в руке. Все это плюс бешенство, придавшее благородным чертам герцога окончательный и бесповоротный романтизм, исторгло из девиц еще один слитный возглас.

Из Генри тоже чего-то такое вырвалось, но сомневаюсь, что это было слово «Бис!». Вот она, великая сила искусства — до печенок пробрало, до селезенок! В горле застряло, говорить мешает!..

Едва я успела додумать эту самую чуточку лицемерную мысль, как Ривендейл со сдавленным рычанием бросился в нашу сторону. Близнецы одновременно прикрылись гитарами, продолжая извлекать из струн залихватскую мелодию; эльф же гитарист, не ожидавший такого эффекта, неожиданно выдал вместо «ай, нанэ-нанэ!»:

— Вай, кало ромэнгиро джуклоро![3]

— Розмар ман о кхам![4] — охотно и чуть более в тему откликнулась я.

Настигшее нас возмездие в лице Ривендейла цепко схватило меня за плечо свободной рукой. Встряхнуло; я ойкнула, почти что услышав, как трещит ключица.

— Ты! Ты!..

Лицо у Генри было такое… вот тогда я и поняла, что называется «состояние аффекта». Девицы затаили дыхание, ожидая свежий труп; право слово, до него было недалеко, в карих глазах Ривендейла горел абсолютно непацифистский огонь.

Меня спас Хельги Ульгрем, как нельзя вовремя оказавшийся рядом.

— Генри, ты где такие подштанники покупаешь? — громко восхитился он, проталкиваясь в первый ряд. — Я тоже такие хочу! Или они только герцогам полагаются?

Публика, и я в том числе, дружно уставилась на рекомое. М-да. Подштанники были классные и жутко дорогие: из тончайшего эльфийского полотна, не везде такие купишь. Все бы ничего, но ткань сплошь покрывала эльфийская же вышивка — изящная, конечно, стильная и все такое, но как-то плохо вязавшаяся с общим героическим образом. Согласитесь, мужественные герои не ходят в вышитых подштанниках. У мужественных героев все детали туалета кольчужные.

Тут и до Генри, кажется, дошло, в каком виде он выскочил на улицу. Еще крепче сжав шпагу, он метнулся обратно — только пятки сверкнули. Меня, слава богам, он перед этим отпустил, а не то лететь бы мне носом вперед с последующим приземлением в брусчатку.

Стало тихо.