Катунь Коварная - Олег Ершов

Димка опозорившийся перед отцом сел на скамейку и обхватил голову руками. Он совершенно не думал, что вот так может произойти. А главное, как-то по-глупому. И чего он бежал? Ведь знают все, что они уже почти поженились. Ну и вошла бы Вера Викторовна и что? Не найдя себе оправдания, Димка неуклюже засмеялся.

– Вот дурак! – Вслух произнес он.

– Все верно, дурак! – Донесся голос Николая Григорьевича из окна.

– Тьфу ты! Ну, хватит уже. Батя! Иди спать! – Димка встал и пошел к железной бочке. Осмотрев себя под фонарем, он обнаружил на теле многочисленный царапины. Ополоснув тело прохладной водой, он зашел в летнюю кухню. Сняв с гвоздя старую отцовскую шубу, он расстелил ее на заднем сидении УАЗика и, вытерев себя полотенцем, улегся спать в машине.

Глядя на ночные звезды, через окно машины, он долго думал, о том, что там, за этими звездами. Потом мысли вернулись обратно в дом, где он только что был так близок со своей Галей. Он даже подумал, а что бы было, если бы не проснулась Вера Викторовна? Но чуть позже его мысли улетели далеко в Москву, к той далекой и загадочной девушке с родинкой на губе. Ему стало как то приятно и немного стыдно.

– Интересно, как она там сейчас? – подумал Димка.

Но вдруг его мысли прервались, и в его сознании неожиданно появилась она, та самая сильная и красивая, та самая величавая и коварная река Катунь. Она как будто наблюдала за ним и ревновала. Она видела все его похождения и не желала с ним больше разговаривать. Она взбесилась всеми своими водами и пыталась разрушить высокие берега, откусывая их огромными кусками и проглатывая своими водами. Димка нервно ворочался во сне, пока крик петуха в стайке не разбудил его.

Он соскочил, как ошпаренный на сидении машины. Не понимая, в чем дело и где он находится. Димка страшно испугался. Даже Буян, спавший в своей будке, пару раз глухо гавкнул и высунул нос. Только после этого, как Димка услышал знакомый голос старого пса, он, наконец-то, пришел в себя. Мотнув головой из стороны в сторону, он взбодрился и вышел из машины.

– Ну, что ты Буян! Все нормально. Спи, давай! – Димка подошел к будке и потрепал за ухо старого пса. Тот лениво потянулся и, широко разинув пасть, зевнул, издавая скулящий звук.

– Ты смотри, как будильник! – Димка посмотрел на наручные часы. – Вот тебе и петух! Даже будильника не надо!

– Ку-ка-ре-ку-у-у! – Снова раздался громкий клич надрывающегося петуха.

Утренняя свежесть приятной прохладой пробежала по Димкиному телу. Он повернулся на восток и поднял голову к небу. Где-то там, далеко-далеко, первые лучи восходящего солнца начинали поднимать ночное одеяло, озаряя весь небосвод изумительным красно-оранжевым светом.

– А ведь, где-то там, далеко за горизонтом тоже живут люди. И сейчас они давно уже проснулись и копошатся в своих делах. А у нас все еще спят и даже не думают просыпаться. У нас сейчас, люди смотрят самые сладкие сны. Вон даже Буян, не хочет выходить из своей конуры. – Димка посмотрел на Буяна, который положил свою большую собачью голову на порог своей будки и преданно смотрел на Димку. Он ждал, когда Димка скажет:

– Ну, что бродяга, пойдем на речку!

Он ждал, и готов был сорваться с места и сломя голову мчаться, по улице к вольной реке, зная, что за ним идет его друг и хозяин. И ему больше ни чего не нужно, только бы они шли куда-то вдаль. Он делал вид, что еще спит, но душа уже выпрыгивала из него и витала вокруг тела.

Димка посмотрел в сторону дома Галины и, не увидев знакомого желтеющего света в ее окне, немного загрустил.

– Спит, наверное! – Подумал он. – Ну и хорошо, что спит. Главное, чтобы выспалась. Завтра у нее трудный день. – Он немного задумался и представил ее улыбку и радость после сдачи экзамена. Когда она радовалась, она всегда крепко обнимала Димку за шею и целовала его без устали. Димка заулыбался и потянулся, вытянув руки вверх.

– Эх, ну что Буян, пойдем на речку, пока все спят? – Димка шагнул к собачьей будке.

Собака ожидавшая такого приглашения, как пуля выскочила из будки и, приложив уши, улеглась у Димкиных ног. Димка отстегнул ошейник, и Буян одним махом перепрыгнул забор и помчался по улице, не удерживая визг радости. Димка накинул на себя старенькую отцовскую спецовку и пошел в сторону реки. До подъема оставалось чуть меньше двух часов, и ему достаточно было времени, чтобы побродить по берегу и поговорить со своей спутницей, с которой он всегда разговаривал, как с человеком. Он с ней делился радостью и разочарованием, победами и промахами. А сегодня он шел сказать ей всю правду, о том, что через несколько дней он женится на любимой девушке с красивым именем Галина. Иногда ему казалось, что свою реку он любит больше всего на свете и даже больше чем Галю. Но он понимал, что со стороны вся эта любовь выглядит, как бред сумасшедшего. И его детские мечты, потихоньку начали преобразовываться в настоящую взрослую жизнь, в которой все расставлялось на свои места, и его мощные чувства начинали перенаправляться туда, где еще совсем недавно горело желтым светом знакомое окно. И та, которая сейчас крепко спала там, за этим окном, чувствительно и трепетно принимала эти Димкины чувства. Как будто это сама река перетекала своей сущностью в облик Галины. И они понимали друг друга, как когда-то река понимала его, а он ее.

Димка, подходя к берегу Катуни, еще издалека услышал, как она бесится и не находит покоя в своем русле. Ему казалось, что она хочет выскочить из берегов и уничтожить все на своем пути. Уничтожить всех, кто забрал его у нее. Она лязгала своими порогами и высовывала длинные языки, которыми слизывала с берегов все, что попадалось ей н встречу. Осыпая высокий песочный яр, она, таким образом, затягивала в себя многолетние деревья и крутила ими, как спичками в своих водах, полностью затягивая их под воду с огромными кронами столетней давности. Жаркое лето июня, растопило льды, высоко в горах и талая вода со страшною силою обрушилась в низовье с высоких склонов. Где-то там высоко по течению, каменные берега сдерживали натиск такого половодья, но здесь, недалеко от того места, где она сливается со своим возлюбленным Бием, была настоящая кипящая страсть. За одну короткую ночь, они слились полными водами и перебаламутив все на своем пути, счастливо и играючи ласкали друг друга своими водами, не выпуская друг друга из своих объятий, до самого Северного моря. Да и там, они держались вместе, пока их не разлучало само Солнце, когда оно своими жаркими лучами нагревало поверхность океана и они поднимались на самое небо и плыли тихо и нежно красивыми облаками, испытывая, наконец райское наслаждение.

– Ну, что ты бесишься? – Вздохнул он. – Все будет хорошо, и не сердись на меня. Ты уж меня прости, а я к тебе буду приходить. Мы никогда не расстанемся с тобой. А мне ведь жить надо. Я же человек! – Димка спустился по тропинке к кипучей воде и, наклоняясь, зачерпнул в пригоршню ледяную воду. – Да! Что-то ты сегодня очень холодна! – Засмеялся он. И вновь зачерпнул уже двумя руками бурный поток, он смело умыл лицо несколько раз и тяжело вздохнул.

– Ну, вот и все! – Он поднялся и закричал. Я отпускаю тебя! – Он почувствовал всем телом, всей душой, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Она зашумела еще громче, как будто понимая его и прощалась. Ведь он тоже отпускал ее к своему любимому. К тому с кем она будет счастлива все свою жизнь, пока вертится матушка Земля. И как будто специально, ее бурный поток, перевалил, какой-то подводный камень, и всплеск воды брызнул на Димкино лицо. Так получилось, как будто она его поцеловала и, чуть шипя, как змея, проскользила, своей холодной чешуей горной воды, скрываясь в пучине быстрого течения.

– Беги, тебя там ждет твой возлюбленный! Торопись! И никогда не забывай меня. Я всегда буду приходить на это место. Будь счастлива! – Димка громко протянул последние слова и пошел домой, свистнув за собой Буяна.

Хоть и Петриков чувствовал себя, совершенно каким то идиотом, но он все же не мог сидеть дома и быть иждивенцем у своей семьи, а проще, сидеть на тоненькой и хрупкой шеи Марины. Почувствовав себя немного лучше, он начал вставать и потихоньку ходить. Чуть привыкнув и поняв, что гипс не так уж ему и мешает, он сходил к Директору и попросил у него персональную машину. Слава Богу, Горин ему не отказал, а наоборот выделил, как обещал новенький УАЗик. Выполняя все указания, что говорил ему доктор, он делал все совершенно наоборот. В первый же день вместе с доярками уехал на работу на Животноводческий комплекс. Мужиков не хватало после мобилизации, работали практически одни женщины, как в Великую Отечественную. Только несколько скотников, да пару трактористов на подвозе кормов. Остальные мужики не успевали справляться в Совхозе. Только закончилась посевная, а тут уже и косовица подошла. И хорошо, что Райком Партии помог сельчанам со студентами. Хоть они и небыли специалистами, но все же рабочие руки. Да, правда от них много добра-то и не видно было. Одни пьянки да посиделки у костра. В общем, любовь-морковь: хихоньки да хаханьки. Но глядя на их молодую жизнь, хоть у сельских настроение поднималось, и желание им же помочь да научить. Вот и работа потихоньку спорилась.