Охотник - Евгений Щепетнов

В конце концов, Сергар – не юноша Олег, который, будучи совершеннейшим идиотом, мог покончить с собой из-за какой-то девки. Он боевой маг, прошедший через годы, через огненные поля битв, политые кровью, и выживший только за счет того, что доверял своим инстинктам, чутью старого бойца. А оно его никогда не подводило. И сейчас в голове стучало: «Не верь! Не верь! Не верь!»

– Машенька, когда колдун будет принимать, а? Мы уж тут заждались! – Женщина в простом потертом платочке поймала Машу за руку и на секунду затормозила ее бег.

– Будет, будет! Я же сказала – позвоню! Ну чего сюда-то претесь?! – Маша скорчила злобную гримасу, вырвалась из цепких рук женщины и быстро, цокая каблучками по лестнице, сбежала вниз.

– Ты какого черта пускаешь всех кого ни попадя?! Ух, паразит, глаза бы выдрала! Стоишь тут, орясина, дармоед!

Помятый, будто с бодуна, охранник ошеломленно похлопал глазами, но ничего не сказал. Не дождавшись ответа, Маша шмыгнула на улицу, а он остался стоять на месте, грудью ощущая заветный полтинничек, похрустывающий в своем удобном ложе нагрудного кармана. Глупый вопрос – «почему пускаешь?»!

Охранник фыркнул, скривил губы и подошел к стойке гардеробной, где по случаю летнего времени и отсутствия тяжелой верхней одежды без работы скучала гардеробщица баба Маня.

– Баб Ань, видала? Совсем обнаглела эта сучка! Проститутка! Возомнила о себе! Медсестричка какая-то, а туда же! Вот же тварь! Распоряжается, как у себя дома!

– Ты это… Сема… потише с ней, – баба Аня заговорщицки подмигнула правым глазом и, наклонившись к охраннику, тихо шепнула: – Она с главврачом вась-вась! С колдуном опять же только она дело имеет. Даже Зойка вхожа только после ее указания! И кстати – ты че жаловаешься? Ты сколько имеешь в день с клиентов-то колдунских? То есть сам за щет Машки живешь! А еще выступаешь! Вот узнает она, что ты на каждом углу ее поносишь, поганишь не по делу, таких тебе пилюлей вставит – будешь бежать да попердывать – прямо до мойки Гургена, откуда тебя поганой метлой погнали! Скажи спасибо – сюда взяли! А ты еще и хулиганишь. И вобче – жадный ты парень, нехороший! Вот сколько уже денег поимел, а с бабушкой-то не поделился! Хучь на конфетки бы когда дал, а?

– До фига вас на конфетки! – охранник покраснел и, отходя от старухи, злобно бросил: – И ничего я не имею, не ври! Клевета! Дура старая!

– Старая-то старая, да внучок научил меня на телефон-то снимать. Хошь, картинки покажу? Интересныи-и-и… глянь-ка – это не тебе ли кто-то что-то протягивает? Не ты ли денежку в карман кладешь, а?

– Вот сука старая! Да на, на свой полтинник! Подавись! – охранник шлепнул перед старухой голубенькую денежку, и в душе его пролилось ведро дерьма. Стало так погано, так отвратительно-печально, что на глаза набежали слезы – ну что за жизнь такая?! Даже старуха, мерзкая, воняющая потом и сладкими дешевыми духами, – и та его шантажирует! Удавить суку!

Баба Аня не знала, как близка была к гибели. Она уж давно подумывала слегка пощипать охранников, не делящихся своей добычей. Если бы не внук – никогда бы не догадалась. Молодец, Павлуша! Голова! Всего пятнадцать лет – а соображает, как депутат! Далеко пойдет… если не посадят, как папку. И-э-э-эх… что за жизнь такая!

– Ты рублей сто в день бабушке давай – и делай, что угодно!

Охранник вздрогнул, когда гардеробщица, как тень, появилась справа от него, он и не заметил, как проклятая ведьма вышла из-за «прилавка».

– Тебе заработать сто рублей – двое посетителей, и все! А мне, при такой зарплате да пенсии, – это счастье! Век за тебя Богу молиться буду! И другим закажу!

– Вот гадина! – выдохнул охранник, и еще один полтинник перекочевал в руку проклятой старухи, тут же засиявшей улыбкой и рассыпавшейся в благодарностях.

Да. День не удался! Придется после работы снова нажраться. А ведь хотел завязать с этим делом! А все она, ведьма! Вот и не спейся после таких!

Маша махнула рукой, и таксист, стоявший у обочины, тут же сорвался с места и с шиком подъехал, тормознув возле ее ног так, что поднялось густое облако пыли. Маша чихнула и, открыв дверцу, рыкнула, погрозив водиле кулаком:

– Ты охренел, Амир?! Я вся в пыли! Сколько раз тебе говорила – подъезжай медленно, плавно! У-у-у… татарская морда! Вот бестолочь ты, да и все тут!

– Не ругайся, а? Ты такая красивая, а? Пойдешь ко мне второй женой?! Или я первую прогоню – будешь хозяйкой, да! Ух, луноликая пери! Губки твои как кораллы! Щечки твои как персики!

– Задница моя – как арбуз! – отрезала Маша, делая сердитое лицо. – Когда ты отстанешь со своими фруктовыми приколами?! Поехали давай!

– Куда едем, золотоглазая? – не смутился мужчина, прибавляя уровень звука магнитолы, тут же выдавшей залихватскую восточную мелодию. – Хоть на край света, да! С тобой – навсегда! Только плати, щедрая моя!

– Во-во… только плати! Вы, чурки, просто так ничо не сделаете, только за бабки! – фыркнула Маша, недовольно глядя на магнитолу. – Вперед поезжай! Да выключи свое дерьмо, я от этих твоих трени-брени сблюю щас! Езжай в поликлинику давай! Ну вот какая сука придумала поликлинику делать отдельно от больницы, а? Да еще и за тридевять земель!

– Да че земель-то? – ухмыльнулся таксист. – Всего-то четыре квартала! Тут идти-то пятнадцать минут!

– Некогда мне ходить! Дела у меня! – Маша достала полтинник, пренебрежительно бросила между сиденьями. – На, жених хренов! Получи! Потом позвоню, если че.

– Номер-то помнишь, пери моя?!

– Я еще из ума не выжила. И для того трубка есть телефонная! Там все забито! Все, покедова… бай хренов! Врубай свою дерьмомузыку!

Маша выбралась из машины и бодро зацокала по асфальту. Таксист – мужчина лет сорока, с лицом, покрытым черной, с проседью, щетиной, которую не брала бритва, – задумчиво поцокал языком и со вздохом сказал в пространство:

– Я б вдул… Хорошая Мащя, да не нащя… и-эх…

Машина дернулась, крякнув разбитой крестовиной, и унеслась в клубах пыли и в залихватских завываниях зурны. Амир очень любил музыку своей родины, несмотря на то, что жил в России уже десять лет и должен был бы проникнуться местным укладом. Русская музыка ему нравилась, но что может быть лучше родной, той, к которой привык с детства, той, что напоминает о далеком доме…

А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля… не для него, «чурки» и «водилы»!

Амир вздохнул и снова нажал на педаль. Первый полтинник за день – ну что за жизнь пошла? Эдак придется на шиномонтаж к родне пойти, а неохота. Тут сам себе хозяин…

– Привет, Катенок! – Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой вытертой простыней.