Начало - Андрей Васильевич Лео
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эх, мечты, мечты, где ваша сладость? Что-то мне взгрустнулось. О-о, и казачки протяжное запели. Послушал их, послушал и, попрощавшись, к своим пошёл. Вроде и поют неплохо, но меня почему-то не зацепило. Эти тоскливые рулады только распалили желание самому горло продрать и выпить. Офицерско-казачьи посиделки напомнили застолья с друзьями. Мне б сейчас гитару в руки, ух я спел бы!
Кстати, замечательная мысль: займусь-ка я в Красноярске записью песен, которые подойдут этому времени. Надеюсь, за год ничего не забыл. Песня – серьёзный фактор воздействия на окружающих, недаром ребятишки в деревеньке Ходока Машке в рот заглядывали.
* * *Подбросив в костёр очередную ветку, поручик посмотрел вслед уходящему.
– Мишель, что думаешь о пареньке?
– Если бы не спешка, я обязательно пообщался бы с его опекуншей. Женщина, воспитавшая такого молодого человека, заслуживает внимания.
– Не забывай, в её ручках он недолго находился.
– Да, конечно, но заметь, про отца он говорил очень мало и довольно холодно, а об опекунше напротив.
– Однако её фамилию он так и не назвал.
– Действительно, я лишь сейчас на это обратил внимание. Как ему удалось нас заболтать?
Поручик весело рассмеялся:
– Вот шельмец!
– Думаешь, специально умолчал?
– Вряд ли. Он предлагал познакомиться с ней утром.
– Верно.
– Знаешь, разговаривая с ним, я всё думал о своём сыне. Хорошо бы он таким вырос.
Граф, вздохнув, согласился:
– Да, столь разумный сын любого бы порадовал.
– Кхе, прости, Мишель. – Поручик виновато взглянул на друга. – Не кручинься. Женись, и, даст Бог, будет у тебя наследник не хуже.
– Надеюсь, когда-нибудь Бог даст. Ты о Патрушевых что-нибудь слышал?
– Нет.
– Надо выяснить, почему никто из родственников паренька к себе не взял.
– Можем поинтересоваться в Канске, у городничего. Насколько я понял, это он предложил опекуна.
– Некогда, Пётр! Некогда, сам знаешь.
– Эх-х, определить бы такого бравого юношу в военную гимназию или юнкерское училище. Скажи кому, что мальчишка стреляет лучше опытных офицеров, никто не поверит.
– Да, училище ему подошло бы. Жаль, ростом маловат.
– Денис Давыдов тоже был небольшого роста, но это не помешало ему стать отличным офицером.
Оглянувшись в поисках старшего из казаков, граф спросил:
– Бутенко, что скажешь о мальчишке?
– Ладный стрелок, вашбродь. Необычно палит, видать, сам учился иль кто из не наших наставлял. Здесь много инородцев живе.
– Чего важного приметил?
– По повадкам охотник. Взгляд холодный. В яво-то возрасте горячий должон быти, а тут нету азарту в глазу.
– Ты, часом, не абрека[76] описываешь? – улыбнулся поручик. – Взгляд колючий и злой.
– Не-е… не злой и не колючий. Встрече с нами он рад был. Холодный – то да, но не злой. Я так думаю, ему не токмо зверя бить довелось. Можа, варнаков встречал, можа, ещё что.
– Вот как, – задумчиво покивал граф. – Ладно, всем спать, встаём рано. – Повернувшись к поручику, он добавил: – Нам до Красноярска нужно в седле продержаться, дальше на почтовых отоспимся.
* * *Утром встали не слишком рано. Очередь на паром, занятая с вечера, ещё не подошла. Офицеры, с которыми я вчера общался, с первой ходкой парома переправились и ускакали. По делам спешат господа. Остаётся лишь посочувствовать им. Они, насколько понял, от самого Иркутска в седле сидят или даже откуда подалее, а это вам не хухры-мухры. Их компания с двумя заводными[77] на каждого почти без остановок огромный путь преодолела, и переть им таким макаром ещё долго. Аж до Красноярска.
Ветер в голове, пожар в заднице. Я помню, в молодости один раз было дело, всего каких-то три часа пришлось быстро и непрерывно скакать, и то возникло ощущение, что все позвонки в трусы высыпались, а попу скипидаром намазали. Хотя, может, я просто наездником тогда был хреновым? А с другой стороны, продолжительность их поездки и моей не сравнить: вояки, почитай, уже больше недели филейную часть седлом массируют, она у них, наверно, одеревенела давно. Современные мушкетёры в походе. Романтика, блин!
В город въехали около полудня. Пока Софа оформляла бумаги о переезде на новое место жительства, я прогулялся в поисках транспорта для доставки всей нашей компашки по назначению. В почтовую кибитку не влезаем, а две брать смысла нет. Ходок посоветовал обратиться к частникам, есть тут такие, занимаются извозом на свой страх и риск. Точнее, имеются купцы, организовавшие нечто похожее на пассажирские транспортные компании. Людей перевозят своими путями, причём лошадей меняют не на почтовых станциях, а в деревнях, по договору с крестьянами.
Тарантас, подходящий нам, нашёлся довольно быстро и стоит всего на четверть дороже почтовой кибитки, зато разместиться сможем с комфортом. Ехать, правда, придётся минимум трое суток, ну да мы непривередливые, переживём.
На следующий день сердечно попрощались с Ходоком и деревенскими, пожелали им всего самого наилучшего и тронулись в путь. Не знаю уж, когда теперь в Канске и на хуторе ещё раз побывать доведётся.
Выехав из города, занялись просвещением сестрёнки насчёт моих новых имени-фамилии-отчества. Ой, сколько на это времени и нервов потребовалось, не передать словами, даже до слёз доходило, но постепенно совместными с Софой усилиями убедили ребёнка, что так будет лучше.
Красноярск встретил нас тоскливым мелким дождичком и морем грязи на улицах, но радушный приём семьи портного живо стёр из памяти сей неприятный момент. Нас снова приняли как родных. Машку вертели, рассматривали со всех сторон и нахваливали. Хоть бы чуть-чуть смутилась эта пигалица! Не-е, куда там, привыкла уже быть объектом повышенного внимания. Оторопь у неё потом наступила, при осмотре комнаты, которую выделили ей гостеприимные хозяева. Жаль, фотоаппарата у меня сейчас нет, потешные кадры для истории пропали.
Валерий Яковлевич порадовал хорошими новостями. Постройка нашей усадьбы подходит к концу. Осталась доводка внутренних помещений, затем до конца октября станут периодически протапливать здание, и в начале ноября можно въезжать.
Утром заявился местный участковый (здесь, как я узнал, их квартальными надзирателями зовут) и, приняв рюмку водки на грудь, забрал мои и Софьины документы на оформление прописки. Что-то быстро он нарисовался. Видать, в прошлый приезд на заметку нас взяли. Говорят, раньше, при императоре Николае I, надзор вёлся ещё круче, каждое утро в каждый дом приходил от полиции десятский[78] и спрашивал: «Всё ли благополучно? Нет ли прибывших, выбывших, умерших, рождённых?» Если кто-то приехал или уехал, об этом подробно записывалось в особую книгу. Да-а, было ГПУ-НКВД у кого учиться!
Всю следующую неделю мы с сестрёнкой занимались проверкой построенного. Облазили теремок снизу доверху, начиная с кладовок подвала и заканчивая досками на крыше. Бригада строителей с поставленной задачей справилась прекрасно, придраться не к чему. Удивили мужики, не ожидал. Собрался на радостях вставить
