Канатная танцовщица - Морис Леблан

великолепно. А суматоха в «Кембридже», сам способ, которым ты нас спас! Ай-ай-ай! Как я клюнул на приманку этого комедианта!

Де Бриссак беспрестанно поглядывал на часы. Виктор рассмеялся:

– Какой же ты трус, Люпен! Это то, чего я добивался! Показать тебе, что у тебя бабий умишко! И показать это перед Александрой, которая – ты чувствуешь? – сейчас над тобой в душе смеется. Что? Случай с лестницей выбил тебя из колеи? Не много же надо, чтобы вывести тебя из равновесия… Твоя лестница там, куда я оттолкнул ее ногой, вспрыгивая с нее на подоконник. Она прислонилась к балкону. Ах, как ты перепугался, когда узнал, что лестницы не видно! А что ты перепугался до полусмерти, не вызывает сомнения. Ты даже не помешал мне позвонить по телефону и хотел даже удрать без миллионов!

Виктор воскликнул:

– Да приди в себя! Смотри, твоя любовница глядит на тебя! Ты что, болен? Ну-ка, хоть слово, хоть жест, будь мужчиной!

Де Бриссак не шелохнулся. Сарказм Виктора был ему безразличен. Казалось, что он его не слышит. Устремив взор на Александру, он заметил, что та не сводит с инспектора глаз.

Он снова взглянул на часы.

– Еще двадцать пять минут, – процедил он сквозь зубы, – это много больше, чем мне надо…

– Верно, – подтвердил Виктор. – Считай: одна минута потребуется, чтобы спуститься со второго этажа, и другая, чтобы выйти из дома с твоими сообщниками.

– Мне нужна будет еще одна минута, – проронил де Бриссак.

– Для чего?

– Чтобы проучить тебя на глазах моей любовницы, как ты выразился. Когда полиция прибудет, она найдет тебя избитым и крепко связанным…

– И с твоей визитной карточкой?

– Именно так, старина! С карточкой Арсена Люпена! Надо уважать и ценить традиции. Александра, будьте добры, откройте дверь.

Александра не шелохнулась.

Де Бриссак ринулся к двери, и оттуда послышались проклятия.

– Черт возьми! Она закрыта!

– Как? – иронически осведомился Виктор. – Ты и не заметил, что я ее закрыл? Надо быть внимательнее в твоем деле, мой милый…

– Дай мне ключ!

– Их у меня два: от этой и от другой двери, той, что в конце коридора.

– Дай мне оба.

– Чтобы ты спустился по парадной лестнице и вышел из дома как солидный буржуа, который выходит из собственного вестибюля к собственному автомобилю?.. Ну уж нет! Заруби себе на носу: ты или я! Люпен или Виктор! Молодой Люпен с тремя громилами и с револьвером и старый безоружный Виктор. А как свидетель баталии, как секундант дуэли, прекрасная Александра.

Де Бриссак выступил вперед.

Виктор насмешливо рассмеялся.

– Иди же! Не жалей моей седины! Иди смелее!

И вдруг де Бриссак бросился на соперника. Они, яростно сцепившись, покатились по полу, и дуэль сразу приняла характер самой жестокой схватки. Виктор пытался освободиться из железных объятий де Бриссака. Но их, казалось, невозможно было разжать.

Что будет? Александра безмолвно следила за этой дикой сценой. С ужасом, без движения, как будто не хотела влиять на исход борьбы. Но безразлично ли ей было, кто выйдет победителем? Нет. Она с болезненным любопытством ждала результата.

Однако, несмотря на физическое превосходство де Бриссака, Виктор все-таки взял верх. Поднявшись, он даже не перевел дыхания. Он улыбался с самым безмятежным видом и даже поклонился, как делает заправский цирковой борец, который «положил» своего соперника.

А этот соперник был повержен! Он недвижимо, без сил, распростерся на полу.

2

Лицо молодой женщины выдавало безмерное удивление. Казалось, она не верила своим глазам. Было ясно, что она ни на минуту не допускала поражения де Бриссака и воспринимала случившееся как чудо.

– Это удар моего собственного изобретения, – проговорил Виктор, проверяя карманы де Бриссака и вытаскивая оттуда оружие – револьвер и кинжал. – Кулак бьет точно в определенное место… И никаких осложнений после не будет. Не беспокойтесь. Жертва выводится из строя примерно на час, не больше… Бедный Люпен…

Но она и не беспокоилась. Она уже приняла сторону Виктора в этом поединке и думала сейчас об этом субъекте, который удивлял ее все больше и больше.

– Что вы с ним сделаете?

– Сдам полиции. Через четверть часа он будет в наручниках.

– Отпустите его!

– Нет!

– Я вас умоляю!

– Вы меня просите за этого молодчика? А за себя?

– Делайте со мной, что хотите.

Она сказала это со спокойствием, странным для женщины, которая только что дрожала от страха перед мнимой опасностью. Теперь она стояла лицом к лицу с реальной угрозой и не трусила. Больше того, в ее глазах можно было прочесть вызов и высокомерное презрение к опасности, которая ее подстерегала.

Виктор подошел к ней и отчетливо произнес:

– Я хочу, чтобы вы – слышите? – немедленно ушли отсюда.

– Нет.

– Поймите, как только мое начальство явится сюда, я уже больше не отвечаю за вас. Уходите же! Уходите, пока не поздно!

– Нет. Я не уйду. Все ваше поведение доказывает, что вы действуете всегда так, как вам нравится, не считаясь с полицией, и даже против нее, когда это вас устраивает. Поэтому я прошу вас, спасите Антуана де Бриссака. Если нет, я остаюсь.

– Вы что, его любите?

– Дело не в этом. Спасите его.

– Нет и нет!

– Тогда я остаюсь.

– Уходите!

– Я остаюсь.

– Тем хуже для вас! – рассердился Виктор. – Но знайте, что нет в мире силы, которая заставила бы меня спасти его. Вы слышите? Целый месяц я работал только ради достижения этой цели. Арестовать его! Разоблачить! Из ненависти к нему? Возможно… Но, скорее, из крайнего презрения.

– Почему же презрения?

– Хорошо. Я открою вам правду.

В этот момент де Бриссак, с трудом дыша, приподнялся, но тут же снова упал. Конечно, сейчас он и не помышлял о бегстве, которое физически было для него невозможным. Ему оставалось только признать свое непоправимое поражение.

Виктор схватил обеими руками голову молодой женщины и, в упор глядя ей в глаза, с горячностью проговорил:

– Не смотрите на меня! Не спрашивайте меня вашими жадными глазами. Смотрите на него… На этого человека, которого вы любили… Или, вернее, легенду о нем, о его неукротимой отваге, всегда новых и неожиданных ресурсах и приемах борьбы. Но смотрите же, вместо того чтобы отворачиваться от него. Смотрите на него и признайтесь, что он вас разочаровал. Вы ожидали лучшего, не правда ли? У Люпена должна быть совсем другая повадка.

Он зло засмеялся, указывая пальцем на побежденного.

– Арсен Люпен! Как же он мог позволить играть с собой как с мальчишкой? Не будем говорить о просчетах в самом начале дела, но здесь, этой ночью, что он сделал? Битых два часа валял дурака, в то время как я маневрировал и нагонял на него страх. И это Арсен Люпен! Ни одной светлой мысли!.. Посмотрите теперь на вашего Люпена. Ну как, хорош? И все-то потому, что получил тумака. Безобидный, кроткий, как ягненок. Что это – поражение? Но никогда Люпен, настоящий Люпен, не допустит поражения!

Виктор выпрямился. Он как будто стал выше ростом.

Приблизившись к нему и трепеща от волнения, Александра прошептала:

– Что вы хотите этим сказать? Я не понимаю.

– Понимаете! Правда начинает до вас доходить… Разве его вы любили? Перед ним преклонялись? Сознайтесь! Да и разве может Арсен Люпен походить на этого вульгарного авантюриста? Как вы могли быть настолько слепой, чтобы не заметить этого?

– А кто же тогда этот человек?

– Вор! – заявил резко Виктор. – Вор и никто больше. Если ты посредственность, без воображения, и не блещешь умом, то ничего нет проще, чем присвоить себе чужую славу и пустить публике пыль в глаза. Нетрудно и женщине внушить, что ты Люпен, особенно если эта женщина ищет что-либо из ряда вон выходящее, щекочущее нервы, а то и просто невозможное. И разыгрывать перед ней роль Люпена до тех пор, пока события не разоблачат актера и не бросят на землю, как манекен.

Краска стыда залила ее лицо. Реальность ей стала ясна.

– Уходите же, – снова сказал он. – Люди де Бриссака знают вас и вас выпустят. – Если нет – лестница в вашем распоряжении…

– Я предпочитаю подождать.

– Подождать? Кого? Полицию?

– Мне все равно, – сказала она подавленно. – Однако… Одна просьба. Схватка внизу… Жертвы… не надо этого.

Виктор взглянул на де Бриссака, который был по-прежнему беспомощен и не способен на усилия.