Судьба королевского наследника - Амо Джонс

— Хотите что-нибудь еще, мистер Деверо? — Ее голос сочится сахаром. Слишком, блядь, сладко. Она похожа на тех девушек, которым всегда нужно быть на виду, потому что ее никто никогда не замечает.

— Не-а. Все в порядке.

Я отмахиваюсь от нее, снова глядя на моего старика во главе стола. Я прикуриваю косяк и позволяю сладкому дыму перекатываться под языком, прежде чем выпустить кольца. Она исчезает из поля моего зрения. Я вижу, как Ледженд смотрит на меня сбоку, когда Крид бьет меня по ноге под столом. Беседа между моим отцом, Одином и другими Старейшинами продолжается. Они ходят взад и вперед, как всегда. Это похоже на непрерывную битву каждый раз, когда мы находимся в этой комнате. Я не знаю, как черт возьми, никто из них еще не убил друг друга. Во-первых, этот договор — гребаная чушь собачья. Написанный тысячи лет назад, чтобы защитить баланс между аргентами и стигийской магией. Конечно, мой отец, будучи Властелином темного мира, был разыгрывающим драму. Я уверен, что история менялась на протяжении многих лет, но одна и та же осталась внутри нас.

Папа потерял свою вечную любовь к дерьму. Вылетел прямо из гребаного кукушкиного гнезда после того, как они с братом крупно поссорились. Не знаем, кто победил, все что мы знаем, это то, что папу выгнали из его семьи, и вместо того, чтобы исцелиться, он взбунтовался и полностью погрузился во тьму. Он управлял людьми, как скотом, и разрушил их мир. Они винят в этом изменение климата. Не-а. Это был просто дьявол с чипом в плече.

— Найт! — Отец отрывается от переднего края стола, вырывая меня из моих мыслей. — Что ты думаешь?

Почему он спрашивает меня? Я поворачиваюсь к Криду, который переводит взгляд с него на меня. На его лице написано замешательство. То же самое. Что за черт?

— А… по поводу чего?

Какого черта он вызывает меня прямо сейчас? Крид — старший брат. Он тот, кто в конечном итоге займет трон после того, как папа наконец умрет. Этот мужчина на девяносто девять процентов состоит из мускулов. Он никуда не денется в ближайшее время, но все же я рассчитывал на то, что мне не придется ни хрена делать. Теперь он задает мне вопросы, которые я не слушал, когда я уверен, что мой старший брат мог бы пересказать весь разговор слово в гребаное слово.

— Что ты думаешь, имеет ли это какое-то отношение к тому, что вы все посещаете Университет Рата? Кого-нибудь там вы подозреваете?

Мои глаза бегают по комнате, между всеми Старейшинами.

— Что, ты имеешь в виду больше, чем обычно? Или ты спрашиваешь, есть ли у нас враги? — Я делаю паузу, затягиваюсь сигаретой и передаю косяк Ледженду. — Потому что я покажу тебе список.

Отец откидывается на спинку стула, когда молодая девушка подходит к его концу стола. Я наблюдаю, как она медленно опускается, ставя перед ним стакан. Отец выдерживает ее пристальный взгляд, его глаза медленно опускаются вниз по ее частично обнаженному телу. Я наблюдаю, как его клыки заостряются, когда он обнажает зубы на девушку.

Она снова краснеет, заправляя волосы за ухо.

— Хотите что-нибудь еще, милорд?

— Нет. — Он машет рукой себе за спину. — Но останься, пока я не освобожусь. Я с тобой еще не закончил.

Я закатываю глаза. Он говорит, что они с мамой пара, но с годами он перестал обращать на это внимание. Я называю это чушью собачьей. Легенда гласит, что супружеские узы никогда не иссякают. У меня есть двоюродный брат, который живет в горах Черного Снега, и он и его пара на пятьдесят лет ушли трахаться. Они вернулись и были все так же без ума друг от друга, как и тогда, когда уезжали. Может быть, именно так они и спарились. Все люди разные, но я никогда не видел, чтобы кто-то из моих родителей проявлял нежность друг к другу. Я называю ерундой возможность трахаться с кем-то еще, кроме своей пары.

Подождите. Откуда, черт возьми, мне знать?

— Мне нужно мнение ваших мальчиков.

Один встает со стула, застегивая пиджак. Он обращается ко всем нам, но я чувствую, как его глаза впиваются в мои. Он лезет в карман, прежде чем бросить золотую карточку.

— Позвоните мне, если будут какие-то изменения. Как вы знаете, я могу справиться с этим тихо, чтобы оно не переросло в еще больший беспорядок.

Он щелкает пальцами, и рядом с ним появляется черная галактика. Он проходит сквозь нее, когда она поглощает его целиком. Один за другим Старейшины уходят, и я жду, пока все уйдут, кроме нас, когда перевожу взгляд на девушку позади отца.

— Ты можешь уходить.

— Найт, — предупреждает папа, протягивая руку назад, чтобы схватить ее за руку.

— Я серьезно. Уходи, или я заставлю тебя уйти.

Отец непонимающе смотрит на меня, прежде чем открыть рот.

— Все вон, кроме Найта.

Стулья скрипят по полу, когда мои братья медленно исчезают тем же путем, каким мы пришли. Отец откидывается на спинку стула.

— Ваш процесс спаривания начался, так что я даю тебе презумпцию невиновности…

— Этого не может быть. Она Бездарная. Как, черт возьми, это может быть она?

Глаза отца на секунду вспыхивают, как будто он пытается сложить это в уме.

— Ты не можешь спариться с Бездарной.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если ты говоришь, что это так, тогда…

— Найт, — рычит он. — Я говорю, что ты запустил процесс, потому что так и есть. Я чувствую ее запах на всем твоем теле.

Я моргаю. Сглатывая комок в горле, я пытаюсь стряхнуть с себя оцепенение. Я имею в виду, не то чтобы я не подозревал, потому что, черт возьми, конечно, подозревал. Я был одержим ею. Да. Я одержим ею. Но это точно нет. Этого не может быть.

Я не утруждаю себя тем, чтобы качать головой, потому что иногда отцу просто нравится слушать, как он говорит, даже когда спорит. Ни за что на свете. Я докажу всем, что она не такая. Что она всего лишь бессмысленный маленький гребаный человечек. Игрушка.

— Тебе лучше присматривать за своей матерью рядом с ней. Ты же знаешь, какой она становится.

Я вскакиваю со стула.

— Найт! — зовет он, как раз когда моя рука тянется к дверной ручке. — Если это так, то мне все равно, займешь ли ты трон сегодня или через сто лет. Еще раз так со мной заговоришь и попытаешься составить мне