Инна, волшебница - Александр Гейман

- Сейчас, я отдышусь, успокоюсь, и что-нибудь придумаю, - вслух произнесла Юма. - Все равно милая Инессочка пошлет за мной марабу, и он меня вытащит.

Эта мысль её успокоила. Но Юме не хотелось, чтобы её здесь искали. Тогда придется все рассказать, и про Мэйтира тоже - и вдруг ей опять не поверят? И... вдруг Инесса будет волноваться? А может, она не в Тапатаке, у неё ведь появились какие-то таинственные дела... Лучше всего было выбираться самой. Будь тут вода... Юма прошла несколько коридоров - но как назло, все подземелье было удивительно сухим, не то что ручейка, даже лужицы нигде не нашлось. И Юма решилась - попробовать как в тот раз с Кинном Гаммом. Она зажмурилась и изо всех сил захотела очутиться в Тапатаке. Юма даже подпрыгнула, помогая своему желанию.

Ничего не получилось. Еще раз и ещё - все напрасно. Тогда она села прямо на каменный пол и заплакала. Юма плакала, пока Вайка не вскарабкался ей на плечо и не куснул за ухо.

- Камень, - подсказал ей булкут.

Про него Юма совсем забыла. Она сунула руку в карман передника камень был на месте. Только теперь Юма могла разглядеть рубин. Таких она ещё не видела - камень был неимоверно волшебным даже по понятиям Тапататаки. Собственно, это был скорее огонек, чем камень - он светился, да так густо, что пальцы упирались в это свечение и не могли коснуться поверхности рубина, казалось даже, что держишь в руках какой-то плюшевый упругий комочек.

- Волшебная Солла, - попросила Юма, любуясь рубином на ладони, помоги мне! Мне надо попасть в Тапатаку!

Она закрыла глаза и снова хотела представить, что перенеслась в Тею. Но ей увиделось совсем другое: неожиданно она сама почувствовала себя комочком на чьей-то ладони, ей даже представилось прекрасное женское лицо на неё глядели, что-то её сильно тряхнуло... Юма вскрикнула и открыла глаза: сработало. Она перенеслась. Под золотое небо Тапатаки.

Вот только не в Тею. Вокруг был лес и горы. Юма озиралсь по сторонам и сообразила. Она снова была на Рыжухе! Это её не расстроило. До Теи было, конечно, порядком ходу, а ещё надо найти дорогу... Впрочем, зачем искать? Вайка уже споро топал по какой-то тропинке, этот бесценный подарок загадочного волшебника, который не волшебник.

- Что бы я без тебя делала, пушистый топтыжка! - громко воскликнула Юма и припустила за зверьком.

Путь оказался короче, чем ожидала Юма. Вайка снова увел её куда-то вверх, снова к краю того обрыва, за которым стеной клубился туман. Вот только снегопада в этот раз не было. Зато на камнях лежало какое-то животное. Чудище. Огромное - наверное, больше Зверя. Юма тихо ахнула и попятилась. Но чудище не шевелилось. Бесстрашный Вайка уже подошел ближе, обнюхивая издали непонятного зверя. Юма вгляделась - и поняла. Это было не чудище, это была только его голова - она выставлялась из-за края обрыва, а само громадное тело распласталось на склоне скалы и пропадало из виду в провале. Походило, будто оно рухнуло с высоты. И похоже, оно было птицей невероятно огромной. Клюв её был открыт, выказывая безжизненно обвисший язык, а глаза закрыты.

- Наверное, - вслух произнесла Юма, потому что ей стало не по себе, наверное, ты из тех чудовищ, что насылал на Тапатаку этот злой Северин. Наверное, ты пробовала на нас напасть и убилась, а зачем нападала? Мы тебе ничего не делали.

В этот миг птица открыла глаз и мигнула. Она не умерла. Она пока только умирала.

И вот тогда густо повалил снег.

- Да не расстраивайся ты, - утешала Анита. - Поищем еще.

- Я не расстраиваюсь. Просто я совсем было уверилась, - отвечала Инна. - Что это тот самый.

Они говорили о Сергеиче, Славином знакомом художнике - на самом деле его звали Кузьма и даже не Сергеевич, а Петрович. Сергеев была фамилия, а рисовал он все больше на мотивы сказов Бажова, и Инне после пары взглядов на рисунки стало ясно, что этот хороший художник никогда не будет _тем_ Тапатакским: Тапатака у него уже была, и совсем другая. Не Иннина. Сергеич сам что-то такое почувствовал и даже как-то виновато вызвался поискать среди своих нужного человека. Конечно, Инна с благодарностью приняла, но разочарование было все-таки большое, как-то обескуражил её этот промах.

- А что за слово ты ему назвала? - полюбопытствовала Анита. Тапка-тапка?

- Тапка-тапка... - засмеялась Инна. - Да это так, брякнула.

Они сидели в машине у дома Инны. Анита не стала подниматься, отговорилась, что некогда, однако они разговаривали уже добрые десять минут - просто, как это бывает, не хотелось расставаться.

- Ну, хочешь сейчас на дискотеку завалим? - предложила наконец Анита. - Разгоним твой аглицкий сплин.

- На дискотеку?!. - Инна вытаращилась на свою новую подругу. - Ты бываешь на дискотеках?

- А что?

- Но... там же все неправильно!

- Как неправильно? - заморгала озадаченная Анита.

- Ну... Во-первых, неправильные движения, а правильно там двигаться невозможно, места мало и люди давят друг на друга, - начала перечислять Инна. - Потом, музыка совсем не та.

- Какая не та? Вальсов нет?

- Да нет, не вальсов, а она вообще ничья и ни для кого. Настоящая музыка - это когда для всех звучит то, что каждому больше всего подходит. Еще настроение неправильное. Веселье неправильное, много угрюмых, они только подделываются, что им весело, а сами не знают, что они тут делают. А про дебилов всяких и пьяных и что ребята друг с другом дерутся я уж не говорю.

Анита только головой качала от удивления - таких речей ей ещё слышать не доводилось.

- Да и вообще, - добавила Инна, сама не ожидавшая, что её прорвет вдруг такой лекцией, - танец такая важная вещь, его же нельзя просто так танцевать.

- Как просто так? То есть, - поправилась Анита, - как не просто так?

Инна немного подумала - не про бал же у Антонина ей рассказывать.

- Ну вот, например, дикари свои пляски пляшут - танец дождя или там огня. Понимаешь, они ведь это делают не напоказ, а потому что хотят дождь вызвать. Может, это все суеверие одно, - прибавила она, - но для них-то это самый жизненный случай. А если просто так что-то делать, для виду, то, значит, оно невсамделишное.

- А если всамделишное?

- А если это твой всамделишный танец, то его перед всеми же не будешь танцевать. Это же самое личное, как раздеться, нет, больше! - как свои стихи показать.

- Ну, Инка, ты даешь! - выдохнула Анита. - Ты прямо... я не знаю даже кто. Никогда такого не слышала. А ты что, стихи пишешь?

- Ну, вот еще, - фыркнула Инна. - Читаю-то совсем мало.

- Как, вам же задают? - удивилась Анита. - А я люблю стихи, только не современные, они какие-то все заумные. Слушай, Инка, - Анита оживилась от пришедшей вдруг мысли, - если не дискотека, то, может быть, в ресторан сходим?

- А что? - Инне это даже понравилось. - Давай! А то я никогда не была в ресторане.