Инна, волшебница - Александр Гейман

Утром Инна шла в университет, заниматься английским, и рассматривая лица встречных прохожих, непроизвольно отмечала про себя в каждом некую _прихваченность_ - ту отметину или, лучше, печать, что привычно приписывается прожитым годам. Но Инна видела, что это не совсем годы, это скорее тот крючок, на который подцеплен каждый и барахтаясь на котором он отдает свою молодость и чудесность. Один попадался таким, другой - немножко другим образом, каждый слегка на свой лад, что, опять же, принято считать _индивидуальностью_ или характером - и в чем, как видела Инна, не было никакого своеобразия и характера. Не больше, чем в способе, каким каждый наступает на грабли, зарабатывая себе свои шишки, и чего уж тут искать личную неповторимость - лучше бы замечать грабли. Все это Инна различала так отчетливо, будто оно было написано на бумаге и подколото к каждому, как история болезни. Инна чувствовала, что ещё чуть-чуть - и она сумеет это читать в подробностях, точно называя, когда и где обзавелся своими болячками господин N и как именно ими хворает. Теперь её уже не удивлял дар бабы Вари - новое зрение Инны было чем-то очень схожим. Но все же, она совсем не считала себя чем-то лучшим и исключительным - та, недавняя маленькая глупенькая Инна могла бы так думать, а эта новая Инна понимала, что и сама-то ещё совсем недавно ничем не отличалась от остальных, да и сейчас не слишком далеко ушла.

А потом она сидела на паре, и ей то и дело становилось смешно над собой. Ей казалось, что она играет роль в каком-то театре или находится во сне. Дело было самым привычным для студентки Инны - сидеть на уроке, но для _ведьмы_ Инны это было уже чем-то неправдоподобным - бал в Тапатаке ей казался уже куда более реальным, _настоящим_, а сюда она ходила - ну да, пожалуй что, играть роль. Дурацкую, сказать по правде. Перед глазами её золотой капелькой блестел колокольчик, у доски - это Инна сделала шутки ради - разлегся незамечаемый никем Бенга, она в любую минуту могла сбежать и посмотреть все в _астральной_ или как она там? библиотеке, да и черт ли в этой библиотеке? - удрать к Антонину в Тапатаку, а то, может, ещё куда - к кудеснику Тха или Найре. Время от времени она ловила на себе взгляды искоса - Усихина или сокурсниц, но Инне было все равно, что он там наболтал и кто чего думает.

С некоторым облегчением Инна вышла из корпуса и направилась к вокзалу. Ей бибикнули. Анита. Они с полминуты разглядывали друг друга, улыбаясь неизвестно чему, и обе рассмеялись.

- Я тебе звонила, а ты уже ушла, - объяснила Анита. - Думаю, сгоняю к универу, а тут как раз ты идешь. Я ведь со Славкой договорилась, поехали!

- Что, прямо сейчас?

- А ты что, не можешь?

- Да нет, почему, - и Инна уселась в Анитино "Ауди".

Брат Аниты жил в другом конце Камска, и они с Анитой успели поболтать о всяком-разном, от нарядов и учебы до любимых артистов и знакомых мальчишек. Вчерашнего тигра на крыше и вообще тем мистических обе не сговариваясь, но дружно избегали. Слава, Анитин брат-художник, оказался парнем всего парой лет старше Инны, но с этакой классически артистической бородой и повадками бывалого мэтра. Он внимательно выслушал не совсем внятную речь Инны, подумал-подумал, похмыкал и попытался уточнить:

- Короче, этим твоим друзьям - им что, надо книгу проиллюстрировать?

- Да нет...

- А то, если халтуру какую надо, ну, то есть, - поправился Слава, - не халтуру, это мы, мазилы, так говорим, а заказ сработать, то найдется кого подрядить. Башли-то крутые?

- Кто?

- Деньги.

Инна смешалась.

- Да нет, не думаю, - промямлила она. - Это не из-за денег. Если это тот, кого им надо, он сам захочет.

- Что захочет?

- Нарисовать.

- Инуся, а с чего нарисовать - с картинки? С натуры? Из головы?

- Ой, Славка, да кончай ты выпендриваться, - вмешалась Анита. - Я же тебе уже все рассказала. Ты сказал, что знаешь этого художника.

- Ну... - протянул Слава и потеребил бороду. - Есть тут один чудик. Все сказки разные рисует.

- Ну вот и съездим давай, - и Анита погасила сигарету жестом, означающим конец пустым разговором. - Пошли!

Они поехали в противоположный конец города, потом немного покружили по переулкам и меж домов, и наконец остановились у какого-то подвала.

- Он тут в бойлерной дежурит. А живет не знаю где. По-моему, сейчас его смена, - поделился ценными сведениями Слава.

- А рисует он тоже тут?

- Да нет, по мелочи только. Тесно там, сыро. Пар. Темно.

- Ну, а художник он хороший? - спросила Инна.

Слава пожал плечами и нехотя ответил:

- Ну... Искра есть.

Они спускались по ступенькам, и сердце Инны вдруг забилось. "Наверное, это тот", - почему-то подумалось ей. И еще: "Может, позвать Тошку?" Но она не стала - вдруг ошибка.

- Сергеич! - крикнул Слава во влажный полумрак бойлерной. - Тут к тебе гости.

- Ну, пусть заваливают, - отвечал густой басок.

Инна прошла следом за Славой на свет неяркой лампы и увидела в углу под подвальным окошком прямо-таки былинного богатыря - высоченного и широченного мужика лет сорока, он держал в руках альбом и что-то черкал карандашом. Богатырь глянул на неё неожиданно зорко и остро. Инна приблизилась и произнесла тихонько, чуть не шепотом, с замиранием сердца, как будто называла пароль:

- Тапатака.

Как бы ни занята была Юма, а её жизнь у Инессы странным образом была и вольной, и безумно насыщенной, во всякую свободную минуту её мысли возвращались к Зверю Северина и тому загадочному ходу. Никто не запретил ей к нему ходить, - правда, она никому и не рассказывала, а Инесса сама не стала допытываться до истины и положилась на свою ученицу. Но, с другой стороны, никто и не побуждал Юму навещать королевский замок - там, в старой Тапатаке. Подразумевалось, что Юма ходила туда из-за Сони и больше не станет. Возможно, она бы и не стала - если бы не её обещание Зверю, а ещё Вайка. Перед сном Юма опускала веки - и Зверь вставал перед глазами как живой. И почему-то, Юме казалось, что он её помнит и ждет. Но старая их комната была теперь занята двумя старшими девочками, и Юма не осмеливалась пойти и при них попробовать открыть _дверь_ - ту, что тогда показал ей Вайка. И потом, Юма вообще теперь редко оставалась одна - ей надо было вести свой восьмиугольник, девочки то и дело обращались к ней со своими вопросами, а ещё она по-прежнему пыталась пробраться к тому своему ведомому художнику из Алитайи, и у неё два раза подряд ничего не получилось. Когда же выпадала свободная минута, обычно, вечером, Юма отдавалась чтению книг из библиотеки Инессы. Это сблизило её с Аглаей - та тоже была заядлой книгочейкой, Тиа говорила, что они двое читают больше, чем все вместе ученицы Инессы. Так что на ночь они читали, а потом шепотом пересказывали свои книжки и обсуждали прочитанное, мешая спать остальным.