Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - Михаил Воробьёв

Прежний японский титул царя-императора сумэра-но микото стал читаться по-китайски как тэнно [Nachod, 1929, с. 95—108].

Поскольку самодержавный государь должен был осуществлять свою власть через органы управления, к созданию центрального аппарата реформаторы приступили в 645 г., сразу после воцарения Котоку. Тогда назначили трех министров: левого (садайдзин), правого (удайдзин) и внутреннего, или министра двора (найдай- дзин) [52]. Однако несколько лет эти министры не получали нового аппарата и штатов, на которые могли бы опереться в повседневной деятельности. Возможно, они частично использовали старый, дореформенный аппарат, а частично особую категорию лиц, появляющуюся на страницах «Нихонги», — «великих мужей» (дайбу). Только в 649 г. объявлено о создании шести палат (сё), но никаких подробностей об этом начинании источники не содержат. Если палаты сохранились в неизменном виде до опубликования кодекса Тайхорё, то в 649 г. вся система должна была состоять из Палаты придворных церемоний и гражданских чинов (сикибу-сё), Палаты по делам знати и государственного церемониала (дзибу-сё), Палаты народных дел (мимбу-сё), Палаты военных дел (хёбу-сё), Уголовной палаты (гёбу-сё), Палаты казны (окура-сё), Палаты императорских дел (накацукаса-сё), Палаты императорской казны (кунай-сё). Но две последние палаты были добавлены позднее.

Хотя в специальной терминологии (яп. бу, сё соответствовали китайским бу, шан) и в названиях некоторых палат (военных дел, уголовной) реформаторы следовали китайскому образцу, в целом они от него значительно отступили. Вместо шести китайских палат появилось восемь японских, причем исчезла Палата общественных работ, но зато появились Палата казны и Палата императорских дел. Существенно, что в Китае делами императорских двора и казны ведали учреждения более высокого, министерского ранга. Очень важно, что в Японии в то время не появилось органа, управляющего этими палатами.

Еще менее известно о других учреждениях. В «Нихонги» под 671 г. упоминается о трех советниках (нагон, или гёсю), некоторые из которых появляются в этой летописи и позднее (692 г.). Эти советники вместе с первым, левым и правым министрами образовывали Государственный совет (дадзёкан), но последний упоминается в «Нихонги» только начиная с 686 г.

По-видимому, в стране существовал Совет по делам культа, т. е. синтоизма (дзингикан). Впервые название совета мелькнуло в летописи под 644 г. и снова в 692 г. [Nachod, 1929, с. 115–118, 125–132].

Поскольку центральная власть могла довести свою волю до населения только через местную администрацию, в первые же месяцы после переворота в восемь Восточных провинций, включая и Кинай, назначены губернаторы, а в 646 г. по китайскому образцу выделили Внутренние провинции (Кинай) как столичные — не-посредственную опору императорской власти. В них были назначены уездные начальники, устроены заставы, почтовые дворы, сторожевые пункты. Однако в то время Внутренние провинции ни в чем не противопоставлялись внешним. Деление страны на провинции (куни или коку) было распространено на всю страну [53]. Провинции делились на уезды (кори), причем уже в 646 г. среди последних различались четыре класса в зависимости от числа дворов в них (от 150 до 2500 дворов). Поскольку характеристика каждого класса уезда выражалась числом поселков или сел (сато), естественным продолжением территориально-административного деления стали три следующие ячейки: поселок, пятидворка, двор [Asakawa, 1963, с. 273–275; Seki, 1962].

Районирование оказалось непростым делом, так как в прошлом четких границ между областями и округами не существовало, и пришлось проделать разграничение на чистом месте. Во всяком случае, еще в 685 г. специальные уполномоченные были направлены в Токайдо, Тосандо, Санъёдо, Санъиндо, Нанкайдо, Цукуси (Кюсю, позднее Сайкайдо) для проведения разграничения, инспектирования состояния управления и положения народа в 68 провинциях указанных шести больших ареалов [Nachod, 1929, с. 82–83; Уэда, 1963].

Остров Кюсю в силу его большой важности, окраинного положения, существования там оппозиционных элементов и непокоренных племен хаято в 649 г. выделили в особое наместничество (дадзайфу).

Роль движущей силы нового административного механизма отводилась чиновничеству. Теоретически роль чиновника в умах реформаторов рисовалась столь же новаторской и важной, сколь и идеализированной. Это в полной мере отразилось на бюрократической практике. Наследственную службу кланов отменили. Новые чиновники, причем важные (министры, губернаторы), заняли свои посты в первые же месяцы после переворота, но уже в указе 646 г., обращенном к губернаторам восьми Восточных провинций (Тогоку), отмечается непослушание двух из восьми только что назначенных губернаторов — кокуси [Nihongi, XXV, 23]. Основной статус чиновничества сформулирован в Манифесте о реформах 646 г., но реально к созданию аппарата управления, по-видимому центрального, удалось приступить лишь в 649 г.

Правительство не имело выбора, ему пришлось довольствоваться старыми кадрами. Более того, с абсолютным увеличением числа чиновников неизмеримо возросла доля чиновников — выходцев из клановой знати. Вернувшихся из-за рубежа школяров, беглецов и переселенцев из Китая и из корейских царств, обладавших навыками в управлении, старых кадров центрального аппарата режима Ямато — всего этого хватало для заполнения лишь основных постов в центральном и самых основных — в местном аппарате. В местном аппарате, начиная с уездного начальника (гунси), фактически господствовали прежние управляющие областями со своим окружением [Мотоида, 1970].

Существенным новшеством для Японии оказался подход к вопросу о содержании чиновников. Он разрешался двумя путями. Каждой должности присваивалось право получать доходы с определенного количества дворов (дзикифу, фуко), которыми пользовался чиновник, пока он занимал эту должность. Роль наградных играли разовые выдачи из казны в виде части налоговых поступлений, кусками ткани (року). Так, Накатоми-но Каматари уже в 645 г., т. е. как будто до издания этого положения, получил дворы в кормление, а в 654 г. размер кормления ему увеличили. В 646 г. все высшие чиновники получили дворы в кормлении соответственно рангу. Однако размер кормлений во второй половине VII в. неизвестен.

Статус чиновничества, изложенный в манифесте и в ряде указов, содержание чиновников за казенный счет — все это давало правительству право и возможность значительно энергичнее и эффективнее контролировать состав и действия чиновников. Одним из таких путей стало введение табелей о рангах: в 647 г. из степеней, в 649 г. — из 19, в 664—из 26, в 685 г. — из 48 степеней — и частных уточнений в 671, 682, 689 гг. [Nachod, 1929, с. 144–145]. Смена табелей, конечно, отражала известную шаткость системы рангов в целом, но и давала правительству возможность проводить аттестацию чиновников. Так, в 690 г. велено разделить чиновников и нечиновных в Кинай на девять категорий согласно сроку, в течение которого они исполняли служебные обязанности. Носители ранга могли служить шесть лет, а не имеющие ранга — семь лет, после чего должны были пройти проверку [Nihongi, XXX, 16]. При всем том правительство всегда нуждалось в лояльных, способных и честных чиновниках — постоянная забота эксплуататорских режимов. В 676 г. указ разрешал поступать на службу жителям внешних провинций любого сословия, в том числе выходцам из кланов и простонародью.

Вооруженные силы приобрели еще более важное значение на новом этапе — этапе государственного строительства в Японии. Превращение населения в подданных императора подводило правительство к идее его государственных вооруженных сил и централизованного набора рекрутов. Такие войска в Японии существовали (они участвовали в войнах на Корейском полуострове), но их организация и структура на этом этапе известны плохо. Ядро вооруженных сил составляла императорская гвардия — именно она действовала против мятежника Фурубито-но Оэ. Основные гарнизоны располагались на юге (на Кюсю) и на севере (против эмиси). Клановые отряды, возможно, сохраняли свое значение. Во всяком случае, среди участников военных экспедиций в Корею в 658, 662–663 гг. находилось немало представителей старых кланов. Во время смуты 672 г. многие местные представители власти распоряжались значительными силами, хотя далеко не все принадлежали к знатным кланам. Возможно, их отряды отличались от старых клановых дружин.

Попытка ограничить такие дружины относится еще к 645 г., когда губернаторам Восточных провинций было предложено собирать оружие у кланов и хранить их в местных арсеналах. Неоднократно издавались распоряжения о разоружении населения (очевидно, в первую очередь членов кланов). Исключение делалось лишь для северных пограничных районов, тревожимых айнами. В стране создана Палата военных дел (как предполагают, в 675 г.), которая взяла на себя всю организацию государственного военного дела и оборонное строительство в стране. Вооруженным силам "устраивались смотры — в 665 и 685 гг. В 689 г. оглашено постановление о рекрутском наборе. По аналогии с Тайхо-Ерорё считается, что призывали одновременно одну четвертую часть боеспособного мужского населения каждой провинции. В «Нихонги» утверждается, что каждую провинцию делили на четыре части и одновременно призывали всех рекрутов из одной части [Asakawa, 1963, с. 311–314].