Гретель и ее бесы - Герман Рыльский

– Но если вы – люди, а не бесы, так пойдите в лес. Чего вам бояться?

После всего увиденного в Либкухенвальде Гретель понимала, что подобный совет может дать только такая «любящая» мать, как Марта Блок.

«Она действительно знает, что Пряничный домик существует? – задумалась Гретель. – Или просто сделала городскую легенду частью своего бреда?»

– Ладно, предположим, мы с Гензелем – бесы, – прищурилась Гретель. – Но, может, ты и за отцом что-то замечала? Например, что он – оборотень!

До этого мать отвечала лениво и спокойно, но стоило Гретель произнести эти слова, как она изменилась в лице и вскочила на ноги.

– Как ты смеешь такое говорить, мелкая паршивка?! В отличие от вас, Томас – нормальный человек! Нормальный! А ты, мерзавка, просто повторяешь слова своей чокнутой тетки!!!

Стоило Марте повысить голос, как в беседку влетел санитар. Он без лишних слов заломил ей руки за спину и поволок в сторону лечебницы. Гензель и Гретель с удивлением переглянулись.

– Какая еще тетка? У мамы разве была сестра? – спросил Гензель.

– Впервые слышу…

* * *

Альпенбах давно остался позади. Канцлерваген ехал по грунтовой проселочной дороге, подпрыгивая на кочках и выбоинах. Сначала за ним тянулся пыльный шлейф, но где-то полчаса назад начал накрапывать мелкий дождик, и пыль осела на землю. Мерно шуршали дворники, отбрасывая воду с лобового стекла. А вот каплям, что забрызгали боковые стекла, никто не мешал спокойно чертить кривые линии и замысловатые дорожки. Иногда в этих зигзагах и пунктирах Гретель мерещились загадочные письмена, а иногда – страшные демонические рожи.

Пытаясь разглядеть, что творится за окном, Гретель прижалась носом к холодному стеклу. Мимо проплывали то бесконечные унылые поля, то небольшие пожелтевшие рощи. Из-за Филиппа, который молча крутил рулевое колесо, приходилось держать язык за зубами, но, по правде говоря, меньше всего Гретель сейчас хотелось говорить. Минувшая неделя оказалась щедра на страшные и необъяснимые события, а встреча с матерью ничего не прояснила, лишь породила новые вопросы. Теперь Гретель не могла однозначно утверждать, кто здесь на самом деле сумасшедший – ее мать, принудительно запертая в психбольнице, или она сама.

«Вот бы сейчас очнуться на занятии у сестры Агнес, – думала Гретель, скользя взглядом по невеселым осенним пейзажам, – и понять, что все это мне приснилось!» Ради этого она бы согласилась на все, даже в сотый раз послушать историю праведной жизни Леонтия Халдейского. Или, как вариант, получить тумаков от Нильса.

– Как мама? – спросил Филипп, вырвав Гретель из размышлений. Он слышал вопли Марты, видел, как ее уводят, и спрашивал скорее из вежливости.

– К сожалению, не так хорошо, как хотелось бы, – ответил Гензель.

– В клинике ей помогут. Там работают грамотные врачи.

– Конечно, мы тоже на это надеемся, – сказала девочка, мысленно поблагодарив Хофманна-младшего за такт и выдержку.

Аптекарская семья очень помогла Гензелю и Гретель, но теперь им предстояло объясняться с Бонифацием. Добрый старик обещал пойти с ними в полицию и, пользуясь своим положением, помочь вызволить Марту Блок из лечебницы. Этого визита надо было избежать. Детектив сразу поймет, что Гензель и Гретель затеяли какую-то подозрительную игру, да еще и втянули в это аптекаря.

– Отец сказал, вы намерены вернуть мать домой? – спросил Филипп, словно прочитав мысли Гретель.

На месте Хофманна-младшего Гретель, скорее всего, сказала бы: «Не вздумайте этого делать! Вашей матери самое место в психушке, а вы с ней носитесь!» Но Филипп вновь проявил деликатность.

– Кажется, не стоит с этим торопиться, – аккуратно ответила Гретель. – Как я уже сказала, мама меня не трогала, это был Нильс Дельбрук. Но все равно, она бывает излишне… вспыльчивой. Лечение пойдет ей на пользу.

– Ты рассуждаешь очень по-взрослому, – кивнул Филипп. – Как видите, в больнице с Мартой обращаются хорошо, ей назначили правильное лечение. Но, к сожалению, ваш визит ее расстроил. Она не готова вернуться домой, и не важно, какие показания вы дадите в полиции.

– Мы это уже поняли… – произнесла Гретель. – Надеюсь, герр Хофманн и вы простите нас за беспокойство.

– Не волнуйтесь, я давно собирался съездить куда-нибудь проветриться, – сказал Филипп. – А с отцом я поговорю. Он, конечно, завелся, но я постараюсь ему объяснить, что пока нет смысла идти в полицию и свидетельствовать против этого Нильса. Тем более что парнишка пропал, и, похоже, с концами.

Гретель знала, что Бонифаций Хофманн – строгий, но душевный человек. Однако, судя по всему, эта черта характеризовала каждого члена их семьи. Последнее время Гретель начало казаться, что вокруг нее одни лишь оборотни, демоны и ведьмы, жаждущие человеческой крови. «Все-таки этот мир не безнадежен», – подумала она.

Филипп обещал поговорить с отцом, и это решало хотя бы одну проблему из множества – Гретель не представляла, как будет объясняться с добрым аптекарем, который уже вскочил на коня и навострил рыцарскую пику. К сожалению, другой, куда более важный вопрос пока оставался открытым. Куда им пойти по возвращении в Марбах? Здесь Филипп им уж точно не поможет – если Гретель скажет, что их отец оказался демоном, он развернет машину и повезет их обратно в психушку.

К тому же Гретель не давали покоя слова матери о подменышах.

Бывали времена, когда Марту Блок можно было без преувеличения назвать самой заботливой и любящей из матерей. Даже в голодные дни, когда на столе не оказывалось ничего, кроме черствого хлеба и воды, в их доме постоянно звучали смех и веселые песни. Гретель прекрасно помнила это, хоть и была маленькой. Но Марта Блок настаивала на том, что их с Гензелем воспоминания ложные, принадлежат другим детям.

«Я не копия! – думала Гретель, до боли сжимая зубы. – Не подделка! Я бы это знала, чувствовала!»

История о бесах-подменышах звучала бредово, но при этом более-менее стройно. Марта говорила уверенно и убедительно, безоговорочно веря в собственные слова. Но стоит ли верить человеку, которого насильно отправили на лечение в психиатрическую больницу?..

Гретель посмотрела в окно и в перекрестиях влажных линий, которые оставляли на стекле дождевые капли, увидела очередную демоническую рожу. Где-то в полях сверкнула молния, и жутковатый лик озарился холодным светом. Гретель вздрогнула, подумав об отце.

Томас Блок – демон, и данный факт, в отличие от истории Марты, не подлежал сомнению. Не это ли прямое доказательство того, что они с Гензелем как минимум полубесы?! При всем при этом мать даже слышать не желала, что с Томасом не все в порядке. Марта считала своего мужа человеком, и это значило, что козлоногая тварь, прикинувшаяся Томасом Блоком, ловко провела ее.

«Но подменыши и полубесы – это совсем разные вещи!» – размышляла